Литература Западной Европы 20 века. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "PRO".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 39кб.

Часть текста: “... хоть “Числа”, судя по их предисловию, готовы клясться именем Пруста, — журналу никак не выжать новую литературную идеологию из того случайного обстоятельства, что два сотрудника [ Юрий Фельзен и Гайто Газданов — О. С.] находятся под влиянием умершего писателя, которому теперь вообще многие подражают.”[2] И все же имя Пруста в тридцатые годы оказалось связанным с “атмосферой” “Чисел”, с их пафосом “конца” “литературы”, отказа от “искусства” в пользу cообразных с состоянием души в преддверии эсхатологической катастрофы “человеческих документов” — дневников, писем или, как говорил Борис Поплавский, “психоаналитических стенограмм”.[3] Пруст явился для авторов, близких “Числам”, гением доверительности, тихой беседы, школой “честности” и “скромности”, (Фельзен)[4], “безошибочно правдивым” писателем (Георгий Адамович).[5] О связи литературных тенденций времени с традицией Пруста писал Владимир Вейдле. По его мнению, традиция оказалась пагубной: именно Пруст стоял у истоков “падения вымысла”. “Все эти писатели, отрекающиеся от писательства, <...> забывают, что правда, с которой имеет дело искусство, вообще не высказываема иначе, как в преломлении, в иносказании, в вымысле <...> Предмет “человеческого документа”, только человек, есть умаление подлинного человека. Художник<...> не видит, что даже у Пруста самое бледное действующее лицо — он сам, Марсель, жизнечувствующая плазма, не обладающая даже и той степенью личного бытия, какая присуща воспринимаемым ею <...> чужим индивидуальностям.”[6] Набоков в тридцатые годы, как известно, тоже увлечен Прустом.[7] Но, очевидно, ему претят эмигрантские разговоры о “подвиге” затворничества (Фельзен), “фобическом...

Входимость: 2. Размер: 17кб.

Часть текста: (опубликовано в газете «Kurier Warszawski»). С 1915 занимался переводами с русского языка, а также сотрудничал с лодзинскими кабаре «Bi-ba-bo» и «Nowości», а также с театром «Urania»; в 1916-1919 годах. ‒ с варшавским студенческим журналом «Pro arte et studio». В 1918 году Тувим стал одним из основателей литературного кабаре «Pikador», а затем создателем и главным представителем поэтической группы «Скамандр», постоянным сотрудником ежемесячника «Скамандр» (1920-1928, 1935-1939) и еженедельника «Литературные известия» («Wiadomości Literackie») (с 1924 г.). Публиковал свои произведения на страницах таких изданий, как «Здруй» («Zdrój») (1919), «Народ» («Naród») (1920-1921), «Курьер польский» («Kurier Polski») (1920-1923), «Пани» («Pani») (1922-1925). Автор многих текстов и песен (обычно подписывался псевдонимами) для кабаре «Miraż» (1916-1919), «Czarny Kot» (1917-1919), «Argus» (1918), «Sfinks» (1918), «Qui Pro Quo» (1919-32), «Banda» (1932-1934), «Cyganeria» (с 1924), «Stara Banda» (1934-1935), «Cyrulik Warszawski» (1935-1939). Сотрудничал с сатирическими журналами «Варшавский цирюльник» («Cyrulik Warszawski») (1926-1933) и «Шпильки» («Szpilki»)...

Входимость: 2. Размер: 45кб.

Часть текста: поэзии. Для английской поэзии второй половины XIX в. в целом характерно отсутствие декадентских нововведений и дальнейшее развитие романтической традиции. В стихосложении господствующие позиции занимает силлаботоника. Голоса радикально-новаторские, такие, как голос Джерарда Мэнли Хопкинса (Gerard Manley Hopkins, 1844—1889), современниками услышаны не были. Однако поздневикторианская поэзия все же оказалась способной к тому, чтобы взрастить семена, которым значительно позже суждено будет дать богатые плоды. Так, Роберт Браунинг (Robert Browning, 1812—1889), выдающийся поэт викторианской эпохи, связан с введением в поэзию «драматического монолога». Поэтический рассказ персонажа, с которым автор себя не отождествляет, адресован некоему собеседнику (обращение к нему, а также ответы на подразумеваемые встречные реплики, отличают драматические монологи от монологов героев высокого романтизма) и ориентирован на разговорную речь. В связи с этим происходит постепенное расшатывание столь глубоко укоренившейся в Англии ...

Входимость: 1. Размер: 45кб.

Часть текста: романа с его суровым реализмом, широким общественным и интеллектуальным кругозором. Отсюда огромное, признанное самим Т. Манном значение для всего его творческого пути уроков Тургенева, Гончарова, Толстого, Достоевского, Чехова. Уже писатели и критики, связанные с движением немецкого натурализма, осознали необходимость для литературы в Германии поисков новых путей. Они не только объявили решительную борьбу официальному эпигонству: Г. Гаупман и другие писатели, выступившие под знаменем натурализма, верно поняли, что для разрешения задачи творческого изображения общественной жизни предимпериалистической эпохи со всей ее неустроенностью, внешней неупорядоченностью и «безобразием», хаотичностью ее проявлений, дифференцированностью, сложностью и пестротой самого ее языка немецкие литература и театр в какой-то мере должны были отойти от традиций отечественной классики и романтики, расширить свою тематику и изобразительные возможности путем усвоения реалистических достижений других литератур, обогнавших к 1880-м годам немецкую литературу в области художественного исследования напряженной социальной жизни и остродраматической психологии современного человека. Отсюда обращение натуралистов к французской, скандинавской иг русской литературе, в том числе к Достоевскому. И все же той сферой, где натуралистическое движение заявило о себе в Германии с наибольшей силой и которая так и осталась единственной, где оно добилось прочных успехов, была драматургия, а не роман. Лишь, начало XX в. и, в частности, выход...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: С.: "Улисс" в русском зеркале. Вступление And even the weariest river winds somewhere safe to sea. И самой уставшей речке когда-то к морю прийти. Так говорит Элджи. Так считает и Джим, влача в океан прекрасную Анну Ливию. Стало быть, у них так. В Азии, в пустынях, это не так, реки там уходят в песок. В России возможно все. И все-таки русское собрание сочинений Джойса выходит в свет. Что ж? Коли так, надобно это делать по полной форме, с глазетом, комментарием и кистями. Конечно, здесь невозможно написать обо всем, что связано с Джойсом и «Улиссом» — хотя бы уж оттого, что так или иначе с ними связана вся жизнь европейской прозы нашего века. Но все же на этих страницах я постараюсь не обойти никаких главных тем. Их тоже очень немало — ведь обязательно рассказать о жизни художника; о его личном мире, в основе которого, словно некие оси, — острые, конфликтные отношения с немногими кардинальными реальностями: отношенья «Джойс и Искусство», «Джойс и Ирландия», «Джойс и Католицизм»; о том, как создавался роман и каково устройство романа: каковы его темы, идеи, философские и религиозные мотивы и, разумеется, его поэтика, его стиль, пружины его письма; и особо — о двух вещах, что часто считают главными находками автора: поток сознания и связь прозы с мифом; и хоть немного — о восприятии и толковании романа, о его роли, его реверберациях в культуре столетия; а далее, в связи с запоздалым приходом романа к нам, неизбежно вступает тема «Джойс и Россия», тема двоякая: о ...

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: труда, самоотверженного служения идеалам Красоты и Свободы, Добра и Справедливости была велика. На какое-то время она придала силы уже тяжело больному писателю. Впереди было много важных и, как тогда казалось, совершенно неотложных дел, среди которых — поездка в Стокгольм, где ему будет вручена высочайшая награда. На этой торжественной церемонии по существующей традиции он должен был произнести речь. Голсуорси отчетливо понимал, что борьба с недугом вряд ли им будет выиграна. «Я не боюсь расстаться с цивилизацией. Я больше боюсь того момента, когда скажу уже все, что имел сказать, но придется еще ждать, когда смерть подберется ко мне сзади и скажет: «Пора, сэр!», а я отвечу: «Вот мое перо, чернила на нем высохли. Возьмите его и отдайте тому, кому оно будет лучше служить», писал он в Нобелевской речи. Ждать оставалось недолго. Наступил декабрь, и стало ясно, что поехать в Стокгольм Голсуорси не сможет. 31 января 1933 года Джон Голсуорси умер. Сказал ли он все, что хотел сказать? Считал ли он, что честно выполнил свой писательский долг? Кто, кроме самого писателя, может знать это? Очевидно одно: сразу после первой мировой войны, когда на...

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: Т. 1 —2. —СПб., 1910. Анненский И. Проблема Гамлета. Бранд-Ибсен / / Книги отражений. —М.: Наука, 1979. - С. 162- 180. Бальмонт К. Предисловие / / Гауптман Г. Поли. собр. соч. — М., 1905. —Т. 1. —С. I —XXII. Бальмонт К. Поэзия Оскара Уайльда / / Избранное: Стихотворения; переводы; статьи. — М.: Худож. лит., 1980. — С. 594—599. Бахтин М. М. «Парнас», декаданс, символизм; Футуризм / / Собр. соч. —М.: Русские словари, 2000. - Т. 2. — С. 289 — 294; 363-365. Бахтин М. М. <0 Флобере> // Собр. соч. — М.: Русские словари, 1996. —Т. 5. - С. 130-137. Белый А. Кризис культуры / / Символизм как миропонимание. — М.:Республика, 1994. - С. 260-296. Белый А. Театр и современная драма; Фридрих Ницше; Ибсен и Достоевский;Кризис сознания и Генрик Ибсен; Символизм как миропонимание;Символизм; Шарль Бодлер; Символический театр / / Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2 т. — М.: Искусство, 1994. — Т. 2. — С. 21 —44; 60— 88; 89-97; 149-194; 203-220; 221-227;...

Входимость: 1. Размер: 84кб.

Часть текста: а затем вышел и третий. И вот теперь, когда Морселли нет, газеты называют его талантливейшим писателем, даже основателем нового жанра. Морселли обращался к истории и задавал себе гипотетический вопрос: «А что, если бы? ..» Во втором романе речь идет о том, что случилось бы, если первая мировая война закончилась бы полной победой Австрии. В роман включено восемь страниц интермеццо, предназначенных для будущих рецензентов. В них излагается разговор автора с издателем (газеты намекают на то, что разговор «не вполне воображаемый», что рукопись действительно была в руках «одного из крупных издателей», но тот будто ее отверг). Издатель уверяет автора, что его произведение — не роман, а тот возражает, что в наше время «вся литература — роман; в романе может быть все что угодно, включая теологию». Сегодня в самом деле трудно резко разграничивать чисто художественные произведения и то, что мне хотелось бы назвать книгами «пограничного жанра». В Италии в первой половине 70-х годов вышло много работ такого типа. Это книги, посвященные роли интеллигенции, истории печати, истории промышленных династий и т. п. Зачастую в них переплетаются политика, социология, экономика, история— если такие вещи написаны талантливо, они читаются с увлечением, не оторвешься. Иногда (изредка, впрочем) эти книги даже называются романами, хотя по существу это памфлеты. В откровенно публицистических вещах мы встречаем определения: «психодрама», «пролог», «эпилог»,...

Входимость: 1. Размер: 63кб.

Часть текста: Лех. На мосту и вдоль набережной неспешное вечернее гуляние. Женщины колышут огромными шляпами, на которых топорщатся чучела птиц, груды пестрых матерчатых плодов и цветов. Усатые мужчины в котелках и темных сюртуках постукивают тяжелыми тростями. Офицеры, затянутые в лиловато-серые мундиры, сверкают лаком и позолотой касок, поблескивают моноклями, серебром погон и пуговиц, сияют голенищами высоких сапог. Встречные солдаты гулко топают, вскидывают высоко ноги, выпячивают грудь и, напряженно задирая локти, тычут ладонями в околыши бескозырок — красные, желтые, синие околыши над вытаращенными глазами. Стайки хихикающих, тараторящих разноцветных девиц, топоча башмачками на пуговках, то и дело оказываются вблизи офицеров или солдат. А мальчишки сидят на перилах, негромко переговариваются и смеются. — Как непристойно ведут себя эти сопляки! Какая распущенность! — пыхтит из кочана желтых кружев багровая, затянутая корсетом дама. Щуплый муж тянется кверху. Блестящий высокий цилиндр, окладистая борода и толстые подошвы должны восполнить недостаточные признаки мужественного величия. — Да. Действительно, ведут себя мерзко. Наши солдаты проливают кровь. А эти болваны дрыгают ногами и скалят зубы. Никакого уважения к мундиру. В казарму бы их на выучку. — И подумать только, среди них и дети хороших родителей. Дама пыхтит гневно и скорбно. — Вон тот глазастый, остроносый ведь старший сын директора бумажной фабрики Брехта... — Можно лишь пожалеть отца. Шестнадцать лет, а уже сочиняет гнусные стишки. Такие субъекты кончают на виселице или в тюрьме; в лучшем случае -спиваются... Невысокий, худой, остролицый паренек весело поглядывает круглыми блестящими глазами. Он рассказывает: —...

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: перемен» Э. М. Ремарка Михаил Свердлов. Потерянное поколение: «На Западном фронте без перемен» Э. М. Ремарка Издательский дом "Первое сентября" газета «Литература» №32/2004 http://lit.1september.ru/article.php?ID=200403208 Первая мировая война положила предел традиции военной героики в западной литературе. Объявление войны в августе 1914 года ещё сопровождалось всеобщим энтузиазмом, приветствовалось торжественными стихами и статьями, провозглашавшими: “мы едины в своей ненависти к врагу”; “мы рвёмся в бой”; “мы готовы принести себя в жертву”; “павшие солдаты не будут забыты”; “солдат и поэт теперь одно, и героизм — больше, чем просто слово”. Многие верили тогда, что с началом боёв наступил новый, героический период истории, что сами они и их товарищи призваны стать борцами за правое дело, спасителями свободы. Война воспринималась как весть о грядущей великой эпохе, требующая обновления общества, перерождения человека. Но чем дольше продолжалась война, тем меньше оставалось поводов для героических порывов в стихах и прозе. Применение особо эффективных средств поражения (дальнобойной артиллерии, авиации, танков, отравляющих газов), затяжной характер боёв (многомесячное сидение в окопах, сменяющееся многомесячными кровопролитными наступлениями и отступлениями), невероятная массовость сражений и тяжесть...

Поиск по материалам сайтаCлово "PRO"

Поиск по материалам сайта
Cлово "PRO"