Литература Западной Европы 20 века. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "INTERVIEW".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 11. Размер: 106кб.

Часть текста: здравого смысла в духе донкихотовского безумия по душе Филдингу, Стерну и насмешливой Остен. Вполне закономерно и то, что истые поклонники “туманностей Кантовой метафизики” Кольридж, Шелли и Байрон тепло приняли критику “чистого здравого смысла” Т. Л. Пикока, изобразившего их ненавистниками “нескольких упрямых вещей, именуемых фактами”, в своем романе “Аббатство кошмаров”. Англичанин будто тешится чудачествами, иногда, по словам Честертона, позволяя себе ненадолго “ампутировать свой здравый смысл”, но никогда не позволяя себе утерять всякую связь с реальностью. Авторы представленных в рубрике статей напоминают: английский здравый смысл и сейчас неизменная приправа для “блюд” хорошо осведомленных в континентальном “меню” английских писателей конца XX века. Не стерлась ли разница между английским и европейским? Откуда в английском романе мусульманская тема? Что теперь классы? Что — классовое сознание? Где искать джентльменов? Верят ли англичане в Бога? Что для них история? Гордятся ли имперским прошлым? Ведумы ли эффектными теориями? Серьезная работа профессора Оксфордского университета Карен Хьюитт в области историко-культурного комментирования современной английской литературы, предпринятая специально для русскоязычного читателя, предлагает продуктивный метод избавления от многих стереотипов, мешающих оценить весь идейный регистр романов современных английских писателей. Ответы на многочисленные вопросы требуют одного — внимания к дате изготовления...

Входимость: 3. Размер: 140кб.

Часть текста: пришёл к противоположным результатам. Ионеско, какими бы непонятными и таинственными ни казались его пьесы, доказал, что он может внятно и убедительно интерпретировать свои идеи, если его провоцируют защищаться от нападок, одну из которых предпринял театральный обозреватель лондонского Observer Кеннет Тайней. В рецензии на постановку «Стульев» и «Урока» в Royal Court Theatre Тайней предупреждал читателей, что в лице Ионеско противники реализма в театре могут заполучить мессию: «Перед нами предстал самозваный адвокат антитеатра: откровенный проповедник антиреализма — писатель, утверждающий, что слова не имеют смысла и всякая связь между людьми невозможна». Тайней допускал, что Ионеско даёт обоснованное личное видение, но «опасно, когда подобное становится примером для подражания, принимается за преддверие в театр будущего, в унылый холодный новый мир, заставляющий гуманиста терять веру в логику и в человека, который навсегда будет изгнан из театра». Ионеско отошёл от реализма с «характерами и событиями, взятыми из жизни», как это имеет место в драматургии Горького, Чехова, Артура Миллера, Теннесси Уильямса, Брехта, О'Кейси, Осборна и Сартра 1 . Нападки Тайнена открыли одну из самых интересных публичных дискуссий на эту тему. Ионеско ответил, что он не считает себя мессией: «Мне не нравятся мессии, и я не считаю это призванием художника или драматурга. У меня сложилось впечатление, что сам мистер Тайней находится в поисках мессии. Однако обращаться с посланиями к человечеству, указывать ему пути,...

Входимость: 3. Размер: 60кб.

Часть текста: В.: Уроки Джона Фаулза. Глава II. Роман с дидактикой. Глава II. Администрация сайта приносит свои извинения: часть текста в главе 2, стр 84-85, были пропущены при сканировании текста источником (http://www.twirpx.com/file/796390/). Обнаружено в ходе работы над текстом. Если у вас есть информация, где можно найти недостающую часть. Напишите нам, мы будем вам благодарны. РОМАН С ДИДАКТИКОЙ «Одна из причин, по которым, как я думаю, роман будет жить, заключается в том, что в романе должен работать читатель» Джон Фаулз. Интервью, 1977 Роман Джона Фаулза «Любовница французского лейтенанта» — произведение во многих отношениях уникальное. Необычно уже то, что его почти тридцатилетняя история сочетает возрастающую популярность (переведенный на множество языков, роман выдерживает десятки изданий) с не иссякающим интересом к нему со стороны литературоведов, что само по себе случается редко с произведениями, нашедшими массового читателя. Время бурных дискуссий о романе миновало. но часть...

Входимость: 2. Размер: 32кб.

Часть текста: к ней, ее место и роль возрастает от романа к роману Начинается все, как будто для простоты счета, с нуля. «Коллекционер» (1963) — произведение по жанру эпистолярное — состоит из двух дневников, авторы которых и являются героями романа. Автор, создавший и героев, и их дневники, остается вне произведения. Проблемы самосознания автора не возникает ни в одном из ее аспектов. Здесь даже такой литературоведческий конструкт как «образ автора» невозможен. «Волхв» — роман с повествованием от первого лица, причем рассказчик, Николас Эрф, и есть его главный герой. Поэтому и в этом романе проблема самосознания автора могла бы не возникнуть, если бы его герой не попал в «мир», у которого есть свой автор, свой творец. Загадочный Морис Кончис превращает Эрфа в персонаж, манипулирует его поведением, восприятием, а через него и читателями. Произведение, таким образом, содержит картину двойного мира, один ее уровень описывает мир как объективную действительность, другой — как мир рукотворный. Один «мир» вставлен в другой, как матрешка, поэтому читатели погружаются в произведение в два Этапа, а значит, и выходить из него должны в два этапа, но это удавалось далеко не всем 1 . Последнее обстоятельство чрезвычайно обеспокоило действительного мага и творца обоих «миров», Джона Фаулза, заставило внести изменения в текст романа. И в новой редакции (1977) Фаулз значительно понизил сверхъестественность «мира» Кончиса, подчеркнул его театральность, сотворенность, позволив читателю переключить внимание на поиск и осознание целей и задач манипуляций героем, обогатить восприятие романа Иными словами, заставить читать «Волхв» не как роман...

Входимость: 2. Размер: 33кб.

Часть текста: манера повествования, сдержанность стиля и сосредоточенность на внутренних сферах сознания человека позволяют сравнивать его романы с работами наиболее заметных модернистов, таких как Г. Джеймс, Э. М. Форстер и В. Вулф. Умеренное использование типичных «игровых» приемов, сознательный отказ от экспериментов с языком указывают на двойственное отношение автора к концепциям постмодернизма и косвенно – на его приверженность к конвенциям высокого модернизма. В данной статье рассматриваются те элементы творческой стратегии Исигуро, которые роднят его романы с прозой высокого модернизма. Британский писатель японского происхождения, лауреат Букеровской премии Кадзуо Исигуро стоит в одном ряду с наиболее талантливыми представителями современной английской литературы постмодернизма, и в первую очередь его творчество следует рассматривать в этом контексте. Многие характерные приемы и стратегии английского постмодернизма, нередко называемого металитературой (англ. metafiction), проявляются в романах писателя. В его творчестве нашло отражение и игровое начало, преобладающее в эстетической программе постмодерна, и реставрация истории, одна из ключевых стратегий английской прозы последней четверти XX века, и жанровый эклектизм, подразумевающий использование приемов преимущественно популярных жанров. Однако называть Исигуро английским постмодернистом можно лишь с некоторыми...

Входимость: 2. Размер: 18кб.

Часть текста: КАК СЮЖЕТНЫЙ ПРИНЦИП В РОМАНЕ И. МАКЬЮЭНА «ИСКУПЛЕНИЕ » Пограничные процессы в литературе и культуре: cб. статей по материалам Междунар. науч. конф., посвященной 125-летию со дня рождения Василия Каменского (17–19 апр. 2009 г.) / общ. ред. Н. С. Бочкарева, И. А. Пикулева; Перм. ун-т. – Пермь, 2009. http://rfp.psu.ru/archive/borderline2009/borderline2009.pdf Ведущей традицией XX в. становится расширение границ понятия дискурс, а именно – многоплановая его трактовка в рамках бесконечности сознания. М. Фуко трактует дискурс как определенную «форму знания», у Коке это «сцепление структур значения, обладающие собственными правилами комбинации и трансформации»; у Э. Бенвениста дискурс определяется как «речь, присваиваемая говорящим» [Можейко 2001: 240]. Дискурс как «специфический способ или специфические правила организации речевой деятельности» рассматривает И. П. Ильин [Ильин 2001: 231]. В целом, дискурс – актуализированная форма содержания сознания, имеющая социокультурный контекст. Художественный дискурс, добавим мы, есть языковое и речевое проявление сознания героев произведения как совокупности определенных социолекта, идиолекта, концептосферы. Таким образом, выбор писателем слов, конструкций, типа речи и т. п. формирует речевые модусы персонажей, а...

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: представил свое изобретение фараону Тамусу, он восхвалял эту новую технику как средство, которое поможет сохранить в памяти людей то, что иначе могло стереться из их памяти навсегда: "Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости" 1 . Однако фараон не был столь оптимистичен. Он сказал: "В души научившихся им [письменам. — Прим. А. У.] они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память; припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых" 2 . Текст Платона, естественно, ироничен. Платон выдвигал свои аргументы против письма. Но при этом он приписывал свои мысли Сократу, который не умел писать... По мнению Эко, сегодня подобные проблемы никого не волнуют по двум простым причинам. Во-первых, мы знаем, что книги не заменяют нам процесса мышления; напротив, они побуждают нас к размышлениям. Только после изобретения письменности оказалось возможным рождение такого шедевра о спонтанной памяти, каковым является В поисках утраченного времени Пруста. Тем не менее фараона мучил вечный страх человечества перед лицом новых технологических изобретений, которые могут уничтожить или разрушить нечто полезное и ценное. Словно фараон первым указал на письменную поверхность и затем на идеальный образ человеческой памяти, говоря при этом: "Это убьет то". На тысячу лет позже Виктор Гюго в Соборе Парижской богоматери описал священника Клода Фролло, указывающего сначала на книгу, а затем на собор,...

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: нравственной ущербности, осмысление так называемой «немецкой вины», вылившееся в драматическую ситуацию «часа ноль» в немецком культурном и общественном сознании, а также трагизм исторического пути Германии в ХХ в., проецируясь на историю человечества, послужил катализатором развития философских, интеллектуальных тенденций в немецком искусстве новейшего времени. Одна из тенденций поиска новой немецкой идентичности была связана с философско-экзистенциальным взглядом на мир и вела к так называемому «магическому реализму», наиболее талантливым представителем которого был Ганс Эрих Носсак. При анализе творческого пути писателя утрачивают смысл привычные литературоведческие принципы периодизации, поскольку его первые послевоенные публикации относятся к 1947 г., когда Носсак представляет собой уже вполне сложившегося писателя. Своеобразен и сам подход писателя к процессу творчества, когда в единый, взаимообусловленный ряд выстраиваются дневники, письма, заметки, рассказы, романы, образуя особый метатекст, подлежащий расшифровке лишь в общем контексте. Следует отметить и такую особенность личности Носсака, как склонность к определенной мистификации, тесно связанной с принципами авторского мифотворчества писателя. Носсак не просто мистифицирует читателя и критика, но творит своеобразный миф о себе. Прежде всего, это касается его автобиографии, которую сам он полушутя-полусерьёзно разделяет на официальную, внешнюю и подлинную, внутреннюю 1 . Носсак описывает свою «духовную семью», называя среди почётных «отцов», более всего повлиявших на его становление...

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: на заранее заданную философскую концепцию автора, нередко противоречивую и спорную, но неизменно продиктованную искренней тревогой за судьбу человека в «вывихнутом» мире; претворенная в плоть и кровь художественных образов, эта концепция превращает всю конструкцию в «обобщение почти космической широты» [1]. Исследователи различно определяют жанр произведений Голдинга: «притча», «парабола», «философско-аллегорический роман» и т. п. Сам писатель, не отрицая притчевого характера своей прозы, которому он посвятил даже специальную лекцию, читанную американским студентам в 1962 г. [2], вместе с тем говорил о своей приверженности мифотворчеству, мифу, понятому как «ключ к существованию, открывающий конечный смысл бытия и вбирающий в себя жизненный опыт целиком и без остатка» [3]. Прозу Голдинга, с известными оговорками, действительно можно считать порождением современного мифологического (точнее: неомифологического) сознания. Едва ли не каждое его произведение тяготеет к мифологической вневременности, являет собой попытку обнажить фундаментальные основы бытия и человеческой природы, выявить в окружающей жизни ее сущностные, коренные,...

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: Джулианом Барнсом в 1991 г. роман «Как все было (обсуждение)» («Talking It Over») и его последовавшее почти десять лет спустя продолжение «Любовь и так далее» («Love, etc.») завоевали у читателей большую популярность. В рецензии «Разные тропинки через лес» М. Горбачева делает акцент на интерпретации заглавия романа «Как все было». Английское выражение «to talk something over» имеет несколько значений: «подробно обсуждать какую-либо проблему; в напряженном диалоге пытаться найти пути выхода из сложившейся ситуации, как правило – весьма затруднительной для ее участников; убеждать кого- либо в своей правоте» [Горбачева 2002: 277]. В таком случае название «Love, etc.» указывает на саму обсуждаемую проблему, которая к концу второго романа не только не разрешается, но еще больше усложняется: «Стюарт. Самый главный вопрос: сможет ли Джилиан полюбить меня снова? <…> Джилиан. Стюарт действительно меня любит? <…> Вот самый главный вопрос» (II: 285). Роман «Любовь и так далее» является не только продолжением, но и переосмыслением сюжета романа «Как все было» (не случайно в первом романе есть глава «Love, etc.», а во втором – главы «Talking It Over» и «Love, etc.»). Оба произведения зеркально отражаются друг в друге. Если в первом романе Джилиан влюбляется в Стюарта, но затем уходит от него к Оливеру, то во втором романе она, будучи замужем за Оливером, изменяет ему со Стюартом. Романы заканчиваются попеременно глубокой депрессией и разочарованием в жизни Стюарта («Как это было») и Оливера («Любовь и так далее»). В диалоге двух романов и истории их создания активную роль играет французский...

Поиск по материалам сайтаCлово "INTERVIEW"

Поиск по материалам сайта
Cлово "INTERVIEW"