Поиск по материалам сайта
Cлово "WITHOUT"
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 120кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 123кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 121кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Часть текста: (А. А. Пирузян, Е. М. Циглер, А. П. Саруханян, Н. Ю. Жлуктенко и других). Исследователи выделяют в романе множество отсылок к произведениям авторов викторианской эпохи: Дж. Остин, Ч. Диккенса, У. Теккерея, Дж. Элиот, Т. Гарди. Помимо литературного интертекста в романе отмечаются мифологические аллюзии. Цель данной статьи – обобщить и дополнить исследования о мифологическом подтексте этой книги Дж. Фаулза. Один из исследователей творчества писателя указывает на мифы об Одиссее, Тезее и Эдипе [Фрейбергс 1986, 1992]. Дж. Фаулз сравнивает Чарльза Смитсона и Сару Вудраф с Одиссеем и Калипсо в 18 главе, описывая их встречу на Вэрской пустоши: «На террасах не было греческих храмов, но перед ним была Калипсо» («There were no Doric temples in the Undercliff; but here was a Calypso 1 ») [Фаулз 2003: 155; Fowels 2004: 140]. В. Л. Фрейбергс считает, что так же, как Одиссей, который отправился в путешествие, чтобы возвратиться с новым пониманием себя и мира, Чарльз Смитсон совершает « символическое странствие, итогом которого является обретение собственного «я» и переосмысление отношений к окружающей действительности » [Фрейбергс 1992: 52]. Суть выбора, который делает Одиссей между Пенелопой и Калипсо, состоит в выборе между смертностью и вечностью. Герой романа «Женщина французского лейтенанта» оказывается в ситуации выбора между Эрнестиной-Пенелопой, олицетворяющей моральную доктрину тоталитарного общества, и Сарой-Калипсо, инициирующей пробуждение...
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: университет, http: //www.rfp.psu.ru/archive/wlit20121.pdf « When you are writing about the world of the dead <...> there is any amount of scope for back-chat and funny cracks» (Флэнн О Ърайен - в письме Уильяму Сарояну, 14 февраля 1940 г.) [O'Brien, 1993: 207]. Ирландский литературовед Вивиан Мерсье (Vivian Mercier) в своей работе «The Irish Comic Tradition» (1962 г.) пишет, что одной из доминант комической традиции в ирландской литературе является макабрический юмор, тесно переплетенный с юмором гротескным. Появление и устойчивое присутствие данных типов юмора в ирландской литературе Мерсье объясняет особенной чуткостью к той роли, которую смерть и, следовательно, воспроизводство жизни, играют в человеческом существовании. Защитным механизмом против всего того, что порождает жизнь заново, напоминая о её итоговой конечности, служит гротескный юмор; защитным механизмом против страха смерти служит макабрический юмор. Макабрический (фр. «macabre», «смерть») юмор - это не «чёрный юмор» (это слишком широкий термин) и не «юмор висельников» (это слишком узкий термин), это именно такой юмор, чьим объектом является смерть и всё, что с ней связано; юмор, вызывающий смех с целью защититься от страха смерти. Как пишет исследователь М. Т. Рюмина о ритуальных истоках подобного смеха в присутствии смерти, его посредством акцентируется «не только жизнь или даже будущая жизнь, а состояние перехода от смерти к жизни и от жизни к смерти» [Рюмина 2010: 133]. Безусловно, самой типичной ситуацией, в которой очевидна граница между жизнью и смертью, является ситуация поминок. Именно во время поминок чаще всего раздается пресловутый «смех при смерти», и именно...
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Часть текста: ЛЕДИ ЧАТТЕРЛИ”: ОПЫТ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ИЗУЧЕНИЯ[1] Вопреки многочисленным изменениям литературной моды и издательской конъюнктуры, роман Д. Г. Лоуренса “Любовник леди Чаттерли” оказался одним из произведений литературного мейнстрима в мировой культуре ХХ века; он и поныне представляет собой “твердый орешек” для той части человечества, которая озабочена поиском свободы и “экзистенции” (existingness)[2] души и тела. Об этом говорят отклики современных британских писателей, например, книга Э. Берджеса “Пламя бытия: жизнь и творчество Д. Г. Лоуренса[3] (1985), эссе Фаулза “”Человек, который умер”: комментарий”[4] (1992) или замечания Мартина Эмиса, сделанные им во время интервью автору этих строк. Так, Фаулз в вышеупомянутом эссе не скупится на комплименты в адрес Лоуренса - великого писателя: “Я по-прежнему не могу снизить Лоуренсу цену, как то, похоже, все чаще ожидается в наши дни от любого читателя. Он остается для меня величиной поистине огромной как в контексте Викторианской эпохи, так и наших дней, этаким Эверестом среди обычных гор; значимость его творчества можно сравнить с богатствами таких старинных столиц мира, как Рим или Париж, или же с неким бесценным видом растений - скажем, из числа дубовых или первоцветов, которые слишком важны для нашего мира, чтобы их можно было сбросить со счетов. Лоуренс бесконечно велик; его можно, конечно, и критиковать, и презирать, но лучше бы делать это достойным образом. Ни жалкие насмешки и хихиканье, ни принятый в наши дни “пекснифианизм”[5] тут не пройдут”[6]. Фаулзу вторит Мартин Эмис,...
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Часть текста: итоги и перспективы изучения. Материалы Четвертых Андреевских чтений. Сборник научных статей. - М.: Экон-Информ, 2006. С. 152-159. http://www.ruthenia.ru/horror/poetic/zalomkina/james.htm It is a very common thing, in my experience, to find papers shut up in old books… M. R. James. Two Doctors Монтегю Роудз Джеймс, лингвист, палеограф, медиевист, библеист, вице-канцлер Кембриджского университета, создал тридцать три рассказа в жанре ghost stories (1), став в англоязычном мире самым известным и читаемым сочинителем историй о привидениях. Истории Джеймса располагаются в лоне готической поэтики – того архитектонически-идеологического вектора, который объединяет ряд произведений, более или менее устойчиво называемых готическими, в литературную систему, обладающую, несмотря на разнородность, собственной спецификой и границами (2). Особую роль в готическом сюжете играет нарративное пространство системы переплетающихся вставных повествований с их специфической достоверностью и мозаичностью, основанное на приёме «найденной рукописи». Будучи характерным романным приемом, обеспечивающим эффект контакта читателя с конструируемой в тексте реальностью, в готике он...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: стихов, и два первых из них "Love Poems And Others"(1913) и "Amores"(1916) показывают, что Лоренс начинал именно как поэт любви. Цикл "Look! We Have Come Through!" стал результатом преднамеренного эксперимента в любовной лирике, причем сам поэт считал этот цикл наиболее удачным творческим и личным достижением. Ранние стихи Лоренса в основном автобиографичны и написаны в стиле Вордсворта - в стиле, модном в Англии в 20-х годах ХХ века. В предисловии к своему первому сборнику стихов “Collected Poems”. Лоренс признается, что “многие его стихи настолько личны, что по ним можно проследить его внутреннюю эмоциональную биографию”. По словам критиков, эти стихи еще неуклюжи, однако и они представляют интерес для студента, изучающего английскую поэзию. В них уже прослеживаются те признаки, которые отличают и зрелого Лоренса-поэта. Первый - это удивительная наблюдательность и правдивость изображения. Второй - попытка с помощью символов выразить свое собственное понимание смысла жизни. И, наконец, третий признак его ранних стихов - сочетание нежности и почтительности, "космического благоговения". “Look! We Have Come Through!” - это и последний этап автобиографической поэзии - цикл, который по сути своей является поэтической хроникой супружеской жизни Лоренса и Фриды. Критики признают очевидную амбициозность стихотворений, где видны попытки выразить конфликт в психологии отношений мужчины и женщины, своеобразную сексуальную дуэль, когда, по словам Лоренса, “любовь и ненависть идут...
Входимость: 1. Размер: 120кб.
Часть текста: Samuel Beckett, 1986 Сэмюэль Беккет, 1986 Мерфи, герой раннего одноименного романа Сэмюэля Беккета, в завещании высказывает пожелание, чтобы наследники и душеприказчики «положили его прах в бумажный мешок и отправили в Abbey Theatre, Нижняя Эбби стрит, Дублин... место, называемое благороднейшим лордом Честерфилдом пристанищем для отравления нужды, где протекли счастливейшие часы их жизни, и поставить мешок с его прахом справа от оркестровой ямы... и дёрнуть цепочку и спустить воду, по возможности, во время спектакля» 1 . Этот символический акт поистине в непочтительном духе антитеатра, но это и упоминание о месте, где автор «В ожидании Годо» получил первые впечатления о драматургии, которую он отверг, назвав «гротескным заблуждением реализма — скверным изложением, однолинейным и примитивным, низкопробной пошлостью, свойственной нравоучительной литературе» 2. Сэмюэль Беккет родился в Дублине в семье землемера в 1906 году. Как и Шоу, Уайльд и Йейтс, он учился в протестантской ирландской средней школе и, хотя позже он стал атеистом, тем не менее, получил почти квакерское воспитание 3, как однажды он сам высказался. Можно предположить, что интерес Беккета к проблемам бытия и самоидентификации начался с неизбежных и вечных, свойственных англо-ирландцу поисков ответа на вопрос: «Кто я?». Возможно, в этом и есть доля истины, но это далеко от абсолютного объяснения глубокого экзистенциального страдания, лейтмотива творчества Беккета, порождённого скорее чертами его личности, чем обусловленного социально. Четырнадцати лет Беккета отправили в одну из традиционных закрытых англо-ирландских школ, Portora Royal School в Эннискилене в графстве Фермана. Школа была основана королём Яковом Первым, в ней учился и ...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: славе афинян») и Горацием («Ars Poetica» / «Наука поэзии»). Идея о родстве искусств развивалась и дальше, но использовалась чаще всего с целью разграничения данных понятий [Мусвик 2000: 105]. В Англии теоретическая разработка идеи о родстве поэзии и живописи началась в 1620-30-х гг., когда стали предприниматься попытки осмыслить искусство в общеэстетических категориях [Толстых 2008: 8-9]. В современной науке разносторонне изучаются взаимоотношения между живописью и литературой. Например, поток сознания в литературе английские исследователи связывают с импрессионизмом в живописи, но их нельзя назвать идентичными, ведь они только приводят к одному результату, – по сути это разные средства, ведущие к одной цели [Torgovnick 1985: 6]. В последнее десятилетие XX в. в терминологическом аппарате философии, филологии и искусствоведения появилось понятие «интермедиальность» – особый тип внутритекстовых взаимосвязей в художественном произведении, основанный на взаимодействии художественных кодов разных видов искусств [Тишунина 2001: 149-154]. Интермедиальность в литературе тесно связана с экфрасисом (словесным описанием произведений изобразительных искусств) и живописной реминисценцией. Реминисценция – это присутствующие в художественных текстах отсылки к предшествующим культурно-историческим фактам, произведениям и их авторам. В рассказе А. С. Байетт «Произведение искусства» («Art Work») можно проследить целый ряд реминисценций творчества известного художника-фовиста Анри Матисса. Луи Арагон называет Матисса «художником космического масштаба. Каждый из таких художников – словно светящееся окно в ночи, по ним у молодого поколения складывается образ солнца» [Арагон 1981: 84]». По мнению большинства исследователей, сила Матисса в его способности комбинировать цвета, в использовании ярких,...
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: Седьмой выпуск электронного журнала "Language and Literature". Тюменский государственный университет, факультет романо-германской филологии. http://frgf.utmn.ru/last/No7/journal.htm В нашей работе мы обращаемся к вопросу о литературных влияниях. В. М. Жирмунский выделил три основных типа влияния: влияние личности и поэзии (в широком смысле) одного писателя на личность другого; влияние идейного содержания поэзии одного на идейный мир другого; художественное воздействие поэзии на поэзию (в нашем случае произведения на произведение). Сам он отдает предпочтение третьему типу. Почему же так ценит именно художественное воздействие Жирмунский, и почему мы выбрали доказательство именно такого влияния в нашей работе? Как истинный формалист, Жирмунский отказывается от всякого психологизма в истории литературы. Для него объективным предметом анализа является само художественное произведение, а не собственные субъективные душевные переживания по поводу этого предмета. Для большей ясности Жирмунский приводит пример с музыкой. В процессе ее восприятия различают две стороны в сознании воспринимающего: “во- первых, субъективную сферу, “свои” переживания по поводу этой музыки, во-вторых, объективную данность, самую музыку как переживаемый предмет, качественно отличный от процесса переживания”. Таким образом, и наука о литературе изучает не творящего и не воспринимающего, а объективно данные этой науке эстетические объекты - произведения искусства [там же]. Что касается влияния идейного, то по утверждению Жирмунского, писатель заимствует “не идеи, а мотивы (“образы”), и влияют друг на друга художественные образы, конкретные и полные реальности, а не системы идей, существующие только как наши построения” [с. 23]. Здесь нам кажется уместным дать понятия идеи и ...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: и индивидуальный талант» и др.): понимание классики, концепция объективного коррелята. — Стихотворение «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока»: обработка драматического монолога, образ современного Гамлета. — Стихотворение «Геронтий»: метафора засухи, кошмара истории. — Поэма «Бесплодная земля»: принципы образности и поэтики, миф и ритуал (поиски Грааля), тема профанации святыни, функция повествователя (Тиресий). — Цикл «Четыре квартета»: подражание Данте, принципы музыкальности, парадокс «В моем конце мое начало». Наряду с П. Клоделем и П. Валери, Р. М. Рильке и Г. Бенном, Э. Паундом и Р. Фростом, А. Блоком и Б. Пастернаком, У. Х. Оденом и П. Целаном, О. Пасом и Ч. Милошем, Томас Стернз Элиот (Thomas Stearns Eliot, 1888— 1965) принадлежит к числу крупнейших поэтических фигур XX века. В Элиоте соединено до известной степени несоединимое. Американец, чьи предки поселились в Массачусетсе еще в XVII веке, он с 1914 года становится экспатриантом, а в 1927 году принимает британское подданство. Автор «Бесплодной земли» (1922), образца предельно усложненной поэзии о «закате Европы», Элиот писал и общедоступные шуточные стихи о кошках, рецензировал детективы Ж. Сименона и Р. Чандлера. Среди его друзей-писателей столь разные личности, как, к примеру, Э. Паунд и В. Вулф. Наконец, ощущение хаоса современности и относительности пострелигиозных ценностей совмещалось у Элиота с тягой к порядку, что позволило ему не только обрести веру и к середине XX века сделаться олицетворением консерватизма, публичным носителем христианской культуры, но и быть в свете этой...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: поэт Десмонд Иган выпустил в свет книгу стихов "Холокост осени" ("In the Holocaust of Autumn: a sequence in eight parts with an Epilogue"). Этот поэтический сборник, названный Д. Иганом "sequence", представляет собой своеобразный цикл стихотворений, расположенных в определенной последовательности. В каждом стихотворении воспроизводится более или менее законченный и зримый образ, авзятые вместе, эти стихи образуютнекую общую картину, сравнимую с кинофильмом, составленным из отдельных кадров. Семь стихотворений из восьми не имеют заглавия; они пронумерованы римскими цифрами, что сразу же указывает на некую упорядоченность и цельность этого небольшого цикла стихов Д. Игана. "Холокост осени" посвящен, как явствует из названия, трагическому событию в истории еврейского народа, которое случилось во время Второй мировой войны, — массовому истреблению фашистами евреев по национальному признаку. Тема Холокоста всегда привлекала к себе внимание и писателей, и поэтов всего мира, ибо потрясение от уничтожения людей в газовых камерах концлагерей, которые немецкие фашисты построили как в Германии, так и в оккупированных ими странах, расстрелы сотен тысяч евреев на Украине, в Белоруссии и других республиках Советского Союза и государствах Восточной Европы и Австрии, вызывало желание запечатлеть все это в художественном слове. На фоне бесчисленных произведений мировой литературы книга Д. Игана кажется лишь небольшим и скромным вкладом в осмысление фашизма, нацизма и расизма, однако она несет огромную смысловую нагрузку. В "Холокосте осени" поэт интерпретирует тему преднамеренного уничтожения евреев с неожиданного, особенного для русского читателя, ракурса: он проводит параллель между страданиями еврейского народа в 1930-х — первой половине 1940-х гг. и уничтожением ирландцев, которому подвергалась эта небольшая...