Приглашаем посетить сайт

Поиск по материалам сайта
Cлово "OIL"


А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Поиск  
1. Белозерова Н. Н.: Пространственная структура абзаца в прозе Джеймса Джойса.
Входимость: 3. Размер: 60кб.
2. Романчук Л. : Новеллистический цикл Честертона.
Входимость: 2. Размер: 126кб.
3. Кружков Г.: Йейтс в 1922 году
Входимость: 1. Размер: 50кб.
4. Гончаренко Э. П.: Блум и Everyman
Входимость: 1. Размер: 16кб.

Примерный текст на первых найденных страницах

1. Белозерова Н. Н.: Пространственная структура абзаца в прозе Джеймса Джойса.
Входимость: 3. Размер: 60кб.
Часть текста: пространство и проследим, в какой мере джойсовский принцип “Here and Now” определил пространственную организацию абзацев в его прозе. Подобное вычленение в значительной мере относительно, что наглядно можно увидеть на примере анализа начальных строчек второй главы (Нестор) романа “Улисс”: “- You, Cochrane, what city sent for him? - Tarentum,sir. - Very good. Well? - There was a battle, sir. - Very good. Where? The boy’s bleak face asked the blank window. Fabled by the daughters of memory. And yet it was in some way if not memory fabled it. A phrase, then, of impatience, thud of Blake’s wings of excess. I hear the ruin of all space shattered glass and toppling masonry, and time one livisd final flame. What’s left us then? - I forgot the place, sir. 279 B. C. - Asculum, Stephen said, glancing at the name and date in the gorescarred book. -Yes,sir. And he said : Another victory like that and we are done for. That phrase the world had remembered. A dull ease of the mind. From a hill above a corpsestrewn plain a general speaking to his officers, leaning upon his spear. Any general to any officers. They lend ear. - You, Armstrong, - Stephen said. What was the end of Phyrrhus? - End of Phyrrhus, sir? - I know, sir. Ask me, sir - Comyn said. - Wait. You! Armstrong. Do you know anything about Phyrrhus? A bag of figrolls lay snuggly in Armstrong’s satchel. He curled them between his palms at whiles and swallowed them softly. Crumbs adhered to the tissues of his lips. A sweetened boy’s breath. Well off people, proud that their elder son was in the navy. Vico Road, Dulkey. (U. 24) В...
2. Романчук Л. : Новеллистический цикл Честертона.
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Часть текста: по мнению исследователей, достаточно велики. Дело в том, что рассказы Честертона как по проблематике, так и по поэтическим и идейным смыслам выходят далеко за рамки чисто детективного жанра. Цель Честертона заключалась не только в описании занимательной истории и проведении увлекательного расследования, а крылась в гораздо более глубокой философской и нравственной подоплеке, отображенной прежде всего в наставлениях его главного героя отца Брауна. Совершенно своеобразна и манера повествования, изучение которой представляется важным и необходимым в контексте становления и развития как собственно детективного жанра, так и жанра психологического рассказа. Честертон вошел в литературу как миф, а это наиболее живучая и основополагающая форма восприятия. Занимая особое место в ряду авторов-детективов (Честертон был председателем Клуба детективов, членом которого в то время состояла Агата Кристи), Честертон помимо прочего разрабатывал и теоретические аспекты написания детективов в своих эссе, принципы которых легли впоследствии в основу детективного жанра. Все сказанное обусловливает актуальность рассмотрения проблематики и поэтики детективного рассказа в творчестве одного из его основоположников. 1. Новеллистический цикл 1. 1. Обзор литературы О честертоновской манере письма и особенностях его жанра, как ни странно, начал писать еще сам автор, пытаясь обосновать свой стиль и составить правила написания хорошего детектива: эссе «Вымысел, нужный как воздух», «Как пишется детективный рассказ», «В защиту «дешевого чтива»» и др. Это и не удивительно, если вспомнить, что...
3. Кружков Г.: Йейтс в 1922 году
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: ситуация в Ирландии зыбкая, и ехать с двумя крохотными детьми в Голуэй друзья ему не советуют. Йейтс выжидает, откладывает; наконец весной 1922 года решается — и попадает в самый разгар ирландской смуты. Понятно, что с годами человек становится консервативней. Впрочем, Йейтс никогда не был радикалом, хотя и дружил с революционерами, а его патриотическая пьеса «Кэтлин, дочь Хулиэна» в свое время вызвала взрыв энтузиазма пылкой дублинской молодежи. Он сумел увидеть «страшную красоту» Дублинского восстания 1916 года и оценить жертвенность ее участников — но вряд ли ожидал, каким ожесточенным демоном предстанет вскоре эта страшная красавица. Прошло пять лет после «Кровавой Пасхи», и многое изменилось в стране и в жизни Йейтса. Выпущенный на волю демон насилия требовал новых жертв. Йейтс чувствовал и свою личную вину за происходящее: Вот до чего мы Дофилософствовались, вот каков Наш мир — клубок дерущихся хорьков! Это строки из стихотворения «Тысяча девятьсот девятнадцатый», написанного в 1921 году более по слухам и газетным сообщениям, чем по личному опыту. «Размышления во время гражданской войны», о которых мы собираемся говорить, писались год спустя — и уже очевидцем событий. II Сообщая в письме о только что законченном цикле стихов, Йейтс подчеркивал, что стихи эти...
4. Гончаренко Э. П.: Блум и Everyman
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: заключается в том, что Блум поставлен в положение исключительное и одновременно универсальное, позволяющее ему быть не «человеком такой-то национальности», а «просто» человеком, вненациональным человеком вообще: потомок венгров, евреев и ирландцев, он - еврей в Ирландии и ирландец для остального мира; принявший без серьёзной религиозности сначала протестанство, затем католицизм, и живя в католической среде, он и в этом отсутствии религиозной прикреплённости одновременно - исключение, изгой и образец универсальности. Это хорошо интерпретирует Ричард Эллманн, который тщательно взвешивает значение такой особенности биографии Блума в монографии «Улисс на Лиффи»: сделав Блума одновременно Одиссеем, евреем, бывшим иудеем, бывшим протестантом, формально католиком, Джойс наслоил «иудео-христианскую традицию поверх еврейско-эллинистической». При этом, как атеист и вольнодумец, «Блум - это пост-христианин, точно так же, как, будучи новообращённым христианином, он - пост-иудей, а будучи иудео-христианином, он - пост-гомеровский человек» [2, с. 3-4]. Эллманн комментирует это так: в этом образе Джойс «слой за слоем постигает прошлое» человечества [2, c. 4]. Думается, остаётся добавить: не только ради прошлого Джойс даёт своему Одиссею максимально всеохватывающие характеристики; он делает его «сразу всем», объединяя в нём разные человеческие состояния, чтобы иметь право сказать: вот Всечеловек, Everyman [3, p. 368]. Думается, тема «Блум и Эвримен» заслуживает более подробного рассмотрения, - кажется, это одна из наименее разработанных тем джойсианы. Мимо неё проходят и Р. Эллманн (в биографии Джойса и в «Улиссе...