Поиск по материалам сайта
Cлово "FRIEND"
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: поэзии». — Имажизм. Введение верлибра. — Творчество Йейтса, основные мотивы его поэзии. Для английской поэзии второй половины XIX в. в целом характерно отсутствие декадентских нововведений и дальнейшее развитие романтической традиции. В стихосложении господствующие позиции занимает силлаботоника. Голоса радикально-новаторские, такие, как голос Джерарда Мэнли Хопкинса (Gerard Manley Hopkins, 1844—1889), современниками услышаны не были. Однако поздневикторианская поэзия все же оказалась способной к тому, чтобы взрастить семена, которым значительно позже суждено будет дать богатые плоды. Так, Роберт Браунинг (Robert Browning, 1812—1889), выдающийся поэт викторианской эпохи, связан с введением в поэзию «драматического монолога». Поэтический рассказ персонажа, с которым автор себя не отождествляет, адресован некоему собеседнику (обращение к нему, а также ответы на подразумеваемые встречные реплики, отличают драматические монологи от монологов героев высокого романтизма) и ориентирован на разговорную речь. В связи с этим происходит постепенное расшатывание столь глубоко укоренившейся в Англии романтической традиции. В поэтическое произведение вводится разговорная лексика, которая без революционных деклараций об отказе от «поэтических» слов и словосочетаний постепенно и естественно начинает достаточно органично сосуществовать с ними. Разговорный синтаксис, не совпадающий с силлаботоническим размером (обычно пятистопным ямбом), размывает четкость ямбической строки постоянными строчными переносами (анжанбе- манами) и внутристрочными обрывами фраз, что очевидно в изобилии знаков препинания внутри строки: That's my last Duchess painted on the wall, Looking as if...
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Часть текста: как поэтическая доминанта в страшных рассказах М. Р. Джеймса Опубликовано в: Литература ХХ века: итоги и перспективы изучения. Материалы Четвертых Андреевских чтений. Сборник научных статей. - М.: Экон-Информ, 2006. С. 152-159. http://www.ruthenia.ru/horror/poetic/zalomkina/james.htm It is a very common thing, in my experience, to find papers shut up in old books… M. R. James. Two Doctors Монтегю Роудз Джеймс, лингвист, палеограф, медиевист, библеист, вице-канцлер Кембриджского университета, создал тридцать три рассказа в жанре ghost stories (1), став в англоязычном мире самым известным и читаемым сочинителем историй о привидениях. Истории Джеймса располагаются в лоне готической поэтики – того архитектонически-идеологического вектора, который объединяет ряд произведений, более или менее устойчиво называемых готическими, в литературную систему, обладающую, несмотря на разнородность, собственной спецификой и границами (2). Особую роль в готическом сюжете играет нарративное пространство системы переплетающихся вставных повествований с их специфической достоверностью и мозаичностью, основанное на приёме «найденной рукописи». Будучи характерным романным приемом, обеспечивающим эффект контакта читателя с конструируемой в тексте реальностью, в готике он получил роль сюжетообразующего элемента. Важным свойством готического манускрипта становится сложное сочетание материальности осязаемых форм и метафизики передаваемой информации, обеспечивающее основополагающую обращенность в прошлое и запутанность готического сюжета. Основополагающая – в фабульном, сюжетном, стилистическом, идеологическом отношении...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: Джеймса Джойса, стихи и проза которого были предметом нашего исследования в ряде предыдущих работ. Если ранее мы говорили о том, что своеобразие Джойсовского хронотопа определяется использованием принципа “Here and Now” и синтезом изображаемой действительности (окружающий мир, сознательная и подсознательная деятельность человека), то теперь мы попытаемся вычленить из триединства “время - пространство - человек” пространство и проследим, в какой мере джойсовский принцип “Here and Now” определил пространственную организацию абзацев в его прозе. Подобное вычленение в значительной мере относительно, что наглядно можно увидеть на примере анализа начальных строчек второй главы (Нестор) романа “Улисс”: “- You, Cochrane, what city sent for him? - Tarentum,sir. - Very good. Well? - There was a battle, sir. - Very good. Where? The boy’s bleak face asked the blank window. Fabled by the daughters of memory. And yet it was in some way if not memory fabled it. A phrase, then, of impatience, thud of Blake’s wings of excess. I hear the ruin of all space shattered glass and toppling masonry, and time one livisd final flame. What’s left us then? - I forgot the place, sir. 279 B. C. - Asculum, Stephen said, glancing at the name and date in the gorescarred book. -Yes,sir. And he said : Another victory like that and we are done for. That phrase the world had remembered. A dull ease of the mind. From a hill above a corpsestrewn plain a general speaking to...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: с автором этих строк сказал, что любит Баха, Моцарта, Бетховена, Чайковского, Рахманинова, Сибеллиуса и многих других композиторов XVIII-XX вв., а также джаз и фольклор разных стран, но особенно — ирландский. Музыка постоянно присутствует в его подсознании, считает он, и, безусловно, влияет на его творчество. Особое место в жизни поэта занимает джаз. Мы полагаем, следуя в своих рассуждениях за Б. Аркинсом, что в джазе Д. Игана привлекает "точный ритм и возможность постоянного экспериментирования" [2, 25]. Вспомним о том, что джазовая музыка изначально представляла собой синтез африканской и европейской культур, в котором полиритмичность, многократное повторение основного мотива и вариации на его тему, а также ярко выраженная экспрессивность приобрели большое значение. Открытость джаза для импровизации (сначала коллективной, а затем и сольной, в которой усиливается роль композитора-аранжировщика), насыщенность диссонансами, а главное — универсальность как способность не отторгать, а вбирать в себя новые формы, — все это оказалось очень притягательным для Д....
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: национальный университет БЛУМ И EVERYMAN АНГЛІСТИКА ТА АМЕРИКАНІСТИКА ЗБІРНИК НАУКОВИХ ПРАЦЬ Випуск 4 Заснований у 2004 році http://www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Aia/2007.pdf «Всечеловечность» Блума подчёркнута Джойсом как на уровне словесно-образном - сближением с Everyman'om, героем moral play XVI в., так и на уровне сюжетно-биографическом. Последнее заключается в том, что Блум поставлен в положение исключительное и одновременно универсальное, позволяющее ему быть не «человеком такой-то национальности», а «просто» человеком, вненациональным человеком вообще: потомок венгров, евреев и ирландцев, он - еврей в Ирландии и ирландец для остального мира; принявший без серьёзной религиозности сначала протестанство, затем католицизм, и живя в католической среде, он и в этом отсутствии религиозной прикреплённости одновременно - исключение, изгой и образец универсальности. Это хорошо интерпретирует Ричард Эллманн, который тщательно взвешивает значение такой особенности биографии Блума в монографии «Улисс на Лиффи»: сделав Блума одновременно Одиссеем, евреем, бывшим иудеем, бывшим протестантом, формально католиком, Джойс наслоил «иудео-христианскую традицию поверх еврейско-эллинистической». При этом, как атеист и вольнодумец, «Блум - это пост-христианин, точно так же, как, будучи новообращённым христианином, он - пост-иудей, а будучи иудео-христианином, он - пост-гомеровский человек» [2, с. 3-4]. Эллманн комментирует это так: в этом образе Джойс «слой за слоем постигает прошлое» человечества [2, c. 4]. Думается, остаётся добавить: не только ради прошлого Джойс даёт своему ...