3. Латентная гомосексуальность - как причина,
определяющая характер отношений Кафки к людям, встречающимся в его жизни.
"По дороге домой, -- приводил слова Кафки в своей книге: "Франц Кафка. Узник абсолюта"98, быть может, самый близкий ему человек на протяжении более двадцати лет Макс Брод, -- после слов прощания, сожалею о своей фальши и скорблю о ее неизбежности. Цель: начать новую тетрадь, посвященную моим отношениям с Максом. То, о чем нельзя писать, мельтешит перед глазами, и оптические помехи определяют результат".
В нашем исследовании личности Франца Кафки, мы, по всей видимости, подошли к одной из самых "загадочных" особенностей его характера, о которых он не только всячески стремился избавиться, но и любыми способами пытался хотя бы "заретушировать" призрачную известность о сем факте. Речь идет о гомосексуальности Ф. Кафки. Попытки самого Кафки не только избавиться, а после, по всей видимости, невозможности оного - хотя бы скрыть, -- вынуждают нас вставить перед гомосексуальностью еще одно слово: "латентная"; но, как бы то ни было, нам ничего не остается, как предположить, -пусть о латентной, -- но гомосексуальности Кафки; и тогда уже именно она - будет являться ключевой позицией, определяющей характер отношений Кафки к людям. Его окружающим.
Макс Брод, в своей книге о Кафке, всячески обходя "острые" углы, лавируя между желанием показать реальную действительность - заключающуюся в характере их отношений - и возможной угрозой проявления подобных чувств со стороны восприятия их обществом,-- не только (вполне сознательно) завуалировал проявление подобных чувств между ними, но и, словно бы специально, сделал все так, чтобы "правда" открылась только при самом тщательном сопоставлении известных фактов. Но, по всей видимости, это было не только его желание, но и "суровая" необходимость. Ведь во времена Кафки и Брода - а это почти столетие назад - характер отношений к гомосексуальности в обществе был совсем иной, чем сейчас, когда не только абсолютно терпимее относятся к этой "проблеме", но и согласно выработанной Всемирной Организацией Здравоохранения международной классификации болезней -- принятой во всех цивилизованных странах--гомосексуальность уже перестала считаться "болезнью"99.
Кстати, достижение подобного результата в нашем исследовании, стало, по всей видимости, возможно, почти исключительно благодаря открытию психоанализа Фрейдом.
Открытию, позволяющему, на основе анализа мельчайших деталей, сопоставить все данные, и получить единую картину столь "странной" дружбы между Кафкой и Бродом.
И. С. Кон, в своей работе: "Гомосоциальность и гомосексуальность. О природе мужского общения"100 писал: "Вопрос о психологической природе мужского общения... и его сексуально-эротических аспектах (гомосексуальность)... привлекает к себе внимание исследователей...
Соотношение сексуальных и несексуальных отношений ипривязанностей выглядит сложным и изменчивым, его трактовка зависит от ценности господствующей культуры. До тех пор, пока однополая любовь оставалась не называемой, ученые избегали прямо говорить о сексуальных аспектах мужских... взаимоотношений.
Сексуально-эротические мотивы мужской дружбы и товарищества зачастую не осознавались не только как исследователями, но и участниками подобных отношений. Гетеросексуальным исследователям подобные мысли просто не приходили в голову... Кроме того, мешали цензурные запреты...
В последние 15-20 лет маятник качнулся в противоположную сторону. Новые архивные данные и более тонкие методы исследования (... психоанализ) позволили... литературоведам деконструировать множество биографий великих людей, обнаружив за многими вполне респектабельными и асексуальными дружескими отношениями не только гомоэротические чувства, но и реальные гомосексуальные связи... ... за любыми мужскими привязанностями стоит явный или тайный гомоэротизм".
Действительно, наше исследование - исследование уже XXI века - позволяет нам сделать предположения, о которых, быть может, раньше и трудно (дабы не навлечь на себя всяческие необоснованные обвинения) было упоминать. И тогда уже мы еще раз можем предположить о том, что характер "дружбы" между Максом Бродом и Францем Кафкой был действительно странным.
Познакомившись друг с другом еще будучи студентами Немецкого Университета в Праге ("Я познакомился с Францем Кафкой в первый год моего пребывания в университете, - пишет Макс Брод,101 -- в 1902 / 1903 г., где-то в начале зимы. Франц, который был старше меня на год, учился в то время на втором курсе..."), а это 18 лет Кафке и 17 -- Броду, они с тех пор уже не расставались до самой смерти Кафки (он ровно месяц не дожил до своего 41-летия) в 1924 году. Причем, с самых первых дней знакомства,-- встречались по два раза в день. Сначала они дожидались друг друга после работы (работали оба где-то по полдня). Потом шли вместе домой. (Вернее, зачастую, Брод и дожидался Кафку - первым приходя на встречу - и провожал его до парадной). А, кроме того, "друзья" встречались еще и вечером.102
Причем, казалось, в характере самих встреч не было ничего необычного. Франц Кафка и Макс Брод вместе гуляют - не в силах наговориться (и это при общеизвестной "молчаливости" Кафки!) - по улицам. Вместе читают книги ("Совместное чтение и разговоры о любимых авторах было первое, что нас сблизило...", -- вспоминал Брод 103); Вместе (т. е. вдвоем!) ходят в походы. (Случалось, правда, они брали кое-кого еще. Но это лишь, вероятно, с целью хоть как-то "разбавить" компанию, не допустив излишнего любопытства). Да и вообще создается впечатление, что друзья неразлучны... Т. е. вполне типичные отношения... Свойственные, однако, больше "влюбленным", нежели просто друзьям!
А если случалось - в основном Кафке - не прийти на встречу, то он писал другу записки. По мнению Брода, характер подобных записок "... является свидетельством безгранично богатого духа их автора, никогда не уступающего рутине и стандарту".104
"Дорогой Макс!
Я чуть было не забыл об этом. Я должен сказать тебе, что не пойду завтра на выставку. Предпочитаю сидеть и заниматься. Сейчас было бы безответственно развлекаться, поскольку я надеюсь скоро получить докторский диплом...
Твой Франц".105
"Сейчас, дорогой друг, я не смогу выйти ни на минуту...
С любовью. Франц".106
"Дорогой Макс!
Прости меня, пожалуйста, за вчерашний вечер! Я приду к тебе в пять вечера. Мои извинения будут комичны, но ты в них поверишь.
Твой Франц". 107
"Дорогой мой Макс!
... если ты готов зайти ко мне (я полагаю, в среду?), ты сможешь это сделать...
Твой Франц".108
"Мой дорогой Макс!
... моя прекрасная открытка --... это мой поцелуй, переданный тебе, -- и на глазах у всего народа! Я полагаю, что у тебя все гораздо лучше, чем мне кажется. Вчера я подумал, что в этом была лишь моя вина, но я посчитал, что это не имеет особого значения, потому что впереди у нас целая жизнь... а что еще ты можешь пожелать? Ночью, конечно, хочется гораздо большего. Но утром?".109
Обратим внимание, что и Кафка и Брод всячески пытаются завуалировать свои отношения (по всей видимости, выходящие за рамки дружеских) именно "дружескими".
"Что за прекрасная дружба должна быть у нас", -- пишет Кафка Броду.110 Но вот уже следующая фраза наводит на одно предположение: "... если,-- добавляет Кафка,-- она начинается таким образом!".111 И через предложение после этого,-- "... Ночью, конечно, хочется гораздо большего. Но утром?".112
А ведь именно после того как сделаешь что-то... ("противоестественное"?), о чем в обществе бытует совсем иное (твоему?) мнение,-- не тогда ли, как раз, и возникает чувство внутренней подавленности, вины, невероятного упадка сил... ухудшения настроения... А быть может и общего... разочарования...
"... Я бессилен и опустошен... и, собственно говоря, должен был размышлять только о том, почему у кого-то все же возникает хоть малейшее желание дотронуться до меня мизинцем...", - записал Кафка в своем дневнике.113
Это то, от чего он хотел избываться. То, что ему мешало. И то, что, так или иначе, определяло характер взаимоотношений Франца Кафки с другими людьми.
Причем, с некоторыми из них, она сыграла злую шутку. Вспомним, что ни одна из его "возлюбленных" (Фелиция Бауэр, Грета Блох 114; Юлия Вохрыцек 115; Милена Есенская 116; Дора Диамант 117), так и не смогла заключить с ним брак. Причем, что интересно, в отношении всех немногочисленных женщин Кафки, инициатива не только подобного, (планируемого в перспективе будущего), союза, но и вообще встреч, исходила от них. Вернее, скорее всего, именно они,-- быть может, только за исключением Фелиции, -- сделали все возможное (зачастую это выглядело как непреднамеренное воздействия на подсознание Кафки), чтобы он, -- сначала обратил на них внимание, а после, и, -- сделал первый шаг к "общению".
Вспомним по порядку.
Фелиция Бауэр.
С этой 25-тилетней 118 девушкой 29-летний Кафка познакомился в гостях у Макса Брода, когда пришел к тому чтобы обсудить порядок размещения рассказов в готовящемся к печати своем первом сборнике: "Созерцание". Время было девять вечера 119. Для патриархальной Австрии, заметим, достаточно поздно. И вот тут, как раз, он неожиданно встречает небольшую компанию родственников Брода, среди которых видити девушку, назвавшуюся Фелицией Бауэр. Чуть позже узнает, что, оказывается, ее двоюродный брат Макс Фридман, женат на сестре Брода,-- Софи 120. И нам нечего не остается как предположить, что Брод (без сомнений), не только знал о приезде из Германии к ним в Прагу своих родственников, но и располагал сведениями, что с ними прибудет молодая и незамужняя девушка. Фелиция. Фелиция Бауэр.
И тогда уже, возникает вполне своевременный вопрос: не потому ли он позвал именно на это время своего друга Кафку? Ведь, как никто другой, Брод знал о душевном состоянии Кафки (который находился в глубоком творческом кризисе, а в ином случае - увлеченный исключительно литературой и ничего вокруг не замечающий кроме нее -- он вряд ли бы обратил внимание "на какую-то там" девушку). А потому и предположил, что тот "увлечется" этой его одинокой родственницей (к тому же на вечере никого кроме самого Брода, его родителей, сестры с мужем, Кафки и этой самой "одинокой родственницы" как будто бы и не было). И еще. Зная о, мягко сказать, некрасивой внешности Фелиции, Макс Брод вполне мог предположить, что появившаяся у Кафки "заинтересованность" (если вдруг предположить что она появится) не перерастет в какую-то "всепоглощающую" страсть.
(Впрочем, "красота", конечно, понятие относительное... Но уже здесь нам, вероятно, будет любопытна характеристика самого Кафки, данная этой "одинокой родственнице". И запись, которую он внес в дневник 20 августа 1912 г. 121,-- как нельзя кстати свидетельствует об этом. Сначала он отмечает, что его первая мысль при виде девушки была как о служанке (вероятно тут же подсознательно у него появилась продолжение мысли, а именно: что же делает служанка за семейным столом?). Потом Кафка, как бы ненароком, замечает, что она его не только не заинтересовала, но и он даже вынужден был примириться с ее присутствием. (Неужели начало проявляться "сопротивление"?). Но вот далее идут подробности, характер которых вроде бы и не оставляет шансов сомневаться в направленности мысли Кафки по отношению к этой девушки: "... Костлявое пустое лицо, открыто показывающее свою пустоту. Непокрытая шея. Накинутая кофта... Почти сломанный нос. Светлые, жестковатые, непривлекательные волосы, крепкий подбородок". Впрочем, дошедшие до нас фотографии Фелиции Б. 122 как будто бы и не позволяют сомневаться в портрете, нарисованным Кафкой).
Но если вновь вернуться к тем самым подсознательным мыслям Брода, то, по всей видимости, он вполне мог предполагать, что если у Фелиции с Кафкой и начнутся какие-то отношения, то они (уже для Кафки и Брода) будут как нельзя кстати. Т. е. уже тогда "слишком дружеские" отношения между Бродом и Кафкой не вызовут и впредь никаких подозрений. К тому же у Брода, вероятно, уже появляются мысли о своем (когда-то же это должно произойти?) предполагаемом обручении. И последующей за ним свадьбе. А если бы он точно также женил "друга"? Тогда бы уже, по всей видимости, и им - общаться стало бы намного легче. Все-таки два женатых человека... Т. е. здесь уже, по всей видимости, спрятан и некий тайный умысел. Ну, или, по крайней мере, некая... "предсказуемость" событий. Будущих. Но уже ожидаемых. Ведь женись Кафка неизвестно на ком,-- и еще возьмет да, поддавшись "уговорам" жены, уедет куда-нибудь. Например, в Палестину (о которой, кстати, тот последнее время мечтал). Ну, или, допустим, в ту же Америку. (Которую, опять же, Кафка весьма боготворил. К тому же там жил его дядя, о котором Кафка периодически вспоминал в тех же самых дневниках. Да и о том, что мысль об Америке "плотно сидела" у Кафки в подсознании, свидетельствовало хотя бы то, что действие одного из его романов происходило именно там. За океаном. И быть может как никто другой из окружения Кафки Брод слишком хорошо об этом знал. А потому и вышедший после смерти Кафки роман ""Пропавший без вести" (название рукописи Кафки), Брод предпочел озаглавить именно как - "Америка".
Грета Блох.
С этой 21-однолетней девушкой123"охлаждение" отношений, и Грета,-- на тот момент, быть может, "лучшая" подруга Фелиции (иную на такую "миссию" и не посылают),-- должна была попытаться "помирить" "влюбленных".
Что из этого вышло, мы уже знаем. Но любопытно, что поначалу Кафка, как вроде бы, и отчаянно сопротивляется тому, чтобы в его отношения с Фелицией вмешивался кто-то еще.
"Кафка неохотно соглашается на предполагаемую встречу, -- пишет Клод Давид,124 --он... рассчитывал увидеть, как позднее об этом скажет сам, пожилую и нелюдимую женщину, возможно намеренную читать ему мораль". Но вместо этого является молодая девушка, причем, не только красивая, но и еще иумная. (Что, как ни странно, все же относительная редкость).
А, кроме того, -- в своей новой знакомой Кафка обнаруживает чуткую и внимательную личность. Невероятно заинтересованную во всем, что он будет рассказывать. (Надо заметить, что, быть может, как раз этого и недоставало Кафке вФелиции. Ее заинтересованности. Заинтересованности слушательницы. Та же самая дневниковая запись от 24 января 1915 г. 125, явно выражает более чем сожаление Кафки по этому поводу: "Я пытался читать ей вслух, фразы бестолковотоптались на месте, никакого контакта со слушательницей (Фелицией. С. З.) - лежала с закрытыми глазами на диване и молча слушала").
И уже, быть может, вполне естественно можно предположить, что Франц Кафка увлечется своей новой знакомой. Причем, будет настолько искренен (в своих чувствах), что, как нам уже известно, чуть позже - после бурно начавшейся между ними переписки - одно из особо компрометирующих Кафку писем (с подачи той же Греты) попадет в руки Фелиции. Да и послужит расторжением уже состоявшейся, к тому времени, помолвки.
Кстати, что касается писем. Вернее переписки между Кафкой и Гретой Блох. Почти за один и тот же период, длившийся около года 126 -- (первое письмо датировано 29 октябрем 1913 года, а последнее - 15 октябрем 1914 г.) -- Кафка напишет ей семьдесят писем! Тогда как своей "официальной" возлюбленной - Фелиции - только двадцать!
Юлия Вохрыцек.
В октябре 1918 года, переболевший бушующим в Европе после окончания 1-ой Мировой войны испанским гриппом, Кафка, опасаясь осложнений после болезни, берет в Агентстве по страхованию рабочих,-- где занимал должность помощника начальника отдела (в подчинении у него находилось почти семьдесят человек),-- отпуск, и поселяется в пансионе "Штюдль" 127, в местечке Шелезен 128, находящемся недалеко от Праги.
Прибывает он туда в декабре 1918 года. Причем, обнаруживает, что является единственным пациентом. На Рождество он возвращается в Прагу, а когда в январе следующего, 1919 года, приезжает в Шелезен вновь, то уже застает там одну - лишь только одну -- пациентку.
Ей то и оказывается 28-летняя Юлия Вохрыцек, дочь служки одной из пражских синагог.129
Самому Францу Кафке тогда шел тридцать шестой год. То есть, удивительная параллель: почти те же восемь лет разницы, как и с Гретой Блох.
Недаром в письме Максу Броду Кафка сравнивает Юлию В. с Гретой Б.: 130 "... любительница кино, оперетты и комедии, пудры и фиалок, которая обладает неисчерпаемой массой самых дерзких выражений на идишь... скорее веселая, чем грустная вот приблизительно какова она... и вместе с тем честная до глубины сердца, порядочная, бескорыстная - это большие достоинства для создания, которое физически не без красоты, но которое почти столь же незначительно, как мошка, порхающая вокруг лампы... в этом и во всем остальном она похожа на мадемуазель Блох, которую ты, (весьма существенная деталь! Броду никогда никто не нравился из возлюбленных друга. С. З.), может быть, вспоминаешь с антипатией".
По всей видимости, стоит обратить некое особое внимание на последнюю фразу, где Кафка невольно упоминает об отношении Брода к Грете Блох. Как бы косвенно эта фраза может свидетельствовать (к вопросу) о той некой "загадочности" в дружбе между Бродом и Кафкой, на которую мы взяли смелость обратить внимание.
Кстати,-- о Броде. Грета Блох, по всей видимости, ему могла не понравиться как из-за ее ума, так и из-за красоты. Да еще и молодости. По всей видимости, она являла собой тип женщины, которой вполне мог его друг и увлечься. Причем увлечься серьезно. Но тогда уже, это вполне могло быть чревато своими последствиями. В какой-то мере,-- и невосполнимыми. (Опять же,-- для Брода. Ибо сам Кафка, как будто все время остается индифферентным к отношениям между ними. Создается впечатление, что инициативу все время должен проявлять Брод. Впрочем, он, по всей видимости, и не против).
проводит некий эксперимент, самым незадачливым образом, апробируя (на них) свое желание общения с женщинами. Как с таковыми. К тому же это-- какая никакая,-- но возможность (в случае, если допустить что,пусть и латентная, но гомосексуальность, все же его беспокоила) попытаться выйти из-под влияния не только Брода, но и своего бессознательного. А, кроме того, его (хоть какие-то) отношения с женщинами (порой важна даже сама мысль возможности подобных отношений) дают нам все основания говорить даже скорее о некой... бисексуальности Кафки. (Хотя это уже и больше вопрос формы, нежели сути).
К тому же, на самом деле, достаточно трудно предположить, чего же в Кафке было больше: гомо-, или гетеросексуальности?! Ведь, по всей видимости, гетеросексуальность тоже может быть достаточно скрытной... Но уже так или иначе можно сделать вывод, что характер взаимоотношений (если иметь ввиду сексуальный контекст) Кафки с Фелицией, Гретой, Юлией, Миленой и Дорой (все ли это его девушки?! По крайней мере, если не считать нескольких - эпизодических и достаточно странных "связей" с проститутками - пожалуй, и все), был более чем странным.
Тем более, вполне можно сделать предположение, что на самом деле, самих сексуальных связей со всеми ними, по всей видимости, было немного. (Если они еще и были?!). Например известно, что с Гретой, за год "общения" он вообще виделся только три раза.131
Но ведь и с другими, ненамного больше. Лишь быть может, с последними любимыми женщинами в его жизни, Миленой и Дорой, возникает какие никакие, но сексуальные отношения. И то, за исключением некоторых известных моментов, все остальное на уровне предположения.
Милена Есенская.
Кафке было тридцать четыре года, когда он встретился с 23-летней Миленой 132. "Любви к Милене не суждено было угаснуть, -- пишет Клод Давид 133, -- но период всепоглощающей страсти длиться лишь несколько месяцев... Эта любовь озарит мощным светом жизнь, утратившую надежду, но оставит ее затем еще более опустошенной чем когда бы то ни было".
Действительно, вполне можно предположить, что с Миленой Кафку захлестнула - а быть может и была основной побуждающей силой к "общению" с ней - страсть. "Всепоглощающая страсть", -- как отмечает Давид.
И это вполне возможно, учитывая личность Милены. "Бесстрашная, щедрая, властная, увлеченная, -- пишет о ней Клод Давид 134, -- мало обращающая внимание на условность и правила", Милена не только внешне была похожа на подростка, но и из-за ее слишком близкого общения с одной из своих подруг, ей приписывали лесбийские наклонности.135 А ведь к тому же, она была замужем за приятелем Кафки - Эрнстом Поллаком. 136 Причем, по всей видимости, только Кафка не желал видеть эфемерности их брака. "Поллак, -- пишет Давид,137 -- все больше и больше становится завсегдатаем кафе... открыто изменяет... жене...". Милена увлечена своей подругой Сташей Прохазковой.
"Девушки, - отмечает К. Давид,138 -- охотно афишировали мальчишеские манеры". Зато Кафка убежден, что ее семья превосходна. "Живой огонь" Милены, - пишет он Максу Броду, -- горит лишь для ее мужа".139
К тому же Милена была не прочь "побаловаться" наркотиками. Два раза даже проходила курс добровольного лечения в клинике.140 Да к тому же еще и чуть ли не год лежала в психиатрической лечебнице.141 (Кстати, в той же самой, куда чуть позже, будет помещена Юлия Вохрыцек 142).
Дора Диамант - последняя любовь Кафки. Познакомившись в лагере отдыха берлинского еврейского дома 143
К моменту их встречи, Кафке было сорок. Доре - девятнадцать.144 Достаточно трудно сейчас судить, что на самом деле ему понравилось в этой скромной еврейской беженке? Быть может, ее молодость?145 Возможность с помощью нее попытаться хоть как-то уцепиться за жизнь. Ведь ко времени своего общения с Дорой Кафка был уже тяжелобольной. Но как бы то не было, чуть позже он умрет в присутствии только двух людей: своего врача Роберта Клопштока, и Доры. Доры Диамант.
Но уже как финальным аккордом, прозвучит наше предположение, что, быть может, все эти женщины, Кафке-то были... и не так чтобы очень нужны...
возможной спутнице жизни. А кроме того, как бы то ни было, но его подобное одиночество вообще могло показаться кому-то и странным.
Особенно учитывая его слишком загадочную (неразлучную, а потому и загадочную) дружбу с Бродом. Ведь у кого-то, (кто их слишком близко знал), вполне могли зародится и подозрения, (а за ними и предположения), о нечто большем, сближающим этих двух "друзей". К тому же и поведение их больше напоминает именно поведение влюбленных, нежели просто друзей. Чего стоит только обмен "записочками"?!
Хотя даже если и опустить этот факт (сославшись, например, на то, что, попросту не было телефона - хотя и у Кафки, и у Брода на работе таковые уже стояли), то даже того, что написано в этих самых записках, вполне хватит, что б подтвердить наше предположение. Ну не общаются так просто друзья, и все тут!
Впрочем,-- про друзей. Зигмунд Фрейд в работе: "Методика и техника психоанализа", (быть может, и имея ввиду нечто похожее, но, безусловно, без какой-либо конкретики в адрес наших героев,-- хотя было бы заманчиво предположить, что,-- жившие в одно время и в одном городе,-- Кафка и Фрейд знали о существовании друг друга) писал: " ... все чувства и отношения, оцениваемые в жизни как симпатия, дружба, доверие и т. п., генетически связаны с сексуальностью...". 146
"Три очерка по теории сексуальности", Фрейд замечает, что: "... У всех невротиков (без исключения) находятся в бессознательной душевной жизни стремления к инверсии, фиксации либидо на лицах своего пола..."147. И далее: "Инвертированный мужчина не может устоять перед очарованием, исходящим от мужских свойств тела и души, он сам себя чувствует женщиной и ищет мужчину". 148
Таким образом, по мнению Фрейда: "... удается доказать наличие гомосексуальных побуждений у каждого невротика...".149
А не к этим ли самым "невротикам" принадлежал и Кафка?..
Примечания
99. Кон И. С. Сексуальная революция. Сексология. Персональный сайт И. С. Кона. www.kon.ru
100. Кон И. С. Гомосоциальность и гомосексуальность. О природе мужского общения. Проблемы и термины. Персональный сайт И. С. Кона. www.kon. ru
101. Брод М. Узник абсолюта. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 46
102. Там же. С. 67.
104. Там же. С. 72.
105. Брод М. Узник абсолюта. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 73.
106. Там же. С. 73.
107. Там же. С. 74.
109. Там же. С. 76.
110. Там же. С. 77.
111. Там же. С. 76.
112. Брод М. Узник абсолюта. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 76.
«Симпозиум», 1999. С. 360.
114. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 186.
115. Там же. С. 291
116. Там же. С. 307.
117. Там же. С. 368.
119. Там же. С. 153.
120. Кафка Ф. Письма к Фелиции. М., Ад Маргинем, 2004. С. 18.
121. Кафка Ф. Дневники // Собрание сочинений. Дневники. СПБ.: Симпозиум, 1999. С. 229.
122. Брод М. Узник абсолюта. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 160-161.
124. Там же. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 186.
125. Кафка Ф. Письма к Фелиции. М. Ад Маргинем, 2004. С. 667.
126. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 187.
127. Кафка Ф. Письма к Фелиции. М. Ад Маргинем, 2004. С. 667.
129. Кафка Ф. Письма к Фелиции. М. Издательство «Ад Маргинем», 2004. С. 667.
130. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 291.
131. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998
132. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 308.
134. Там же. С. 308.
135. Там же. С. 308.
136. Там же. С. 310.
137. Там же. С. 310
139. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 310.
140. Там же. С. 309.
141. Там же. С. 310.
142. Там же. С. 309.
144. Брод М. Узник абсолюта. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 215.
145. Давид К. Франц Кафка. Харьков: Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 368.
146. 3. Фрейд З. Методика и техника психоанализа // Психоаналитические этюды. Мн.: Попурри, 2003. С. 118.
147. Фрейд З. Три очерка по теории сексуальности // Фрейд З. Психология бессознательного. СПб.: Питер, 2002. С. 132.
149. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. СПб.: Азбука-классика, 2003. С. 307