Бельмо на глазу у пражской полиции
Склонность к активной деятельности, революционные настроения привели Гашека в 1904 году к сближению с анархистами.
Гашека, так же как и многих других молодых чешских писателей, привлекал в анархизме внешний радикализм в решении актуальных проблем. Ведь анархисты утверждали, что они являются непримиримыми противниками австрийской монархии и стремятся к решению национального вопроса путем освобождения Чехии из-под власти Габсбургов.
Объединялись чешские анархисты вокруг писателя Станислава Костки Неймана и его журнала «Новый культ».
Первое время сближение с анархистами сказывалось у Гашека лишь в участившихся стычках с полицией. В 1904 году полиция задерживала его дважды. Причем Гашек отнюдь не скрывал своих убеждений, а, напротив, всегда с вызовом заявлял о них полицейским. Он участвовал в митингах, выступал с пропагандистскими речами на собраниях, ездил на север Чехии к горнякам, где распространял листовки с призывами к свержению Габсбургов.
12 июня 1904 года в газете «Народны листы» Гашек опубликовал фельетон «Наш дом», в котором доказывал, что недостаточно лишь вскрывать бесчеловечную суть капитализма, но нужно и бороться с ним. Здесь уже хорошо видны принципы Гашека, его убеждения, чувствуется и острая социальная направленность его творчества.
1905 год был во многом знаменательным для Гашека. Он становится деятельным анархистским агитатором, ездит на юг страны в Моравию и на север Чехии, где среди рабочих проводит беседы о необходимости борьбы, о неизбежности крушения империи.
В это же время он резко высмеивает литераторов всевозможных модных течений, особенно декадентов. В «Народных листах» Гашек 11 июня 1905 года публикует фельетон «Молодые направления», в котором дает «советы» авторам, пишущим декадентские рассказы. Он рекомендует ввести в рассказ «молодую девушку с золотыми волосами, которая собирается убежать из дома», ее дядю, «похожего на кота с зелеными глазами, выбрасывающими пламя», и другие подобные атрибуты. Кроме того, вставить в повествование фразы типа: «Потому что там был другой мир» или «Звуки уходили на цыпочках», или «Летаргический сон сковал высосанные жилы» — тогда рассказ будет вполне пригоден для печати. Как видно, и в творчестве, и в деятельности своей Гашек все более определенно становится на позиции активного борца с отвлеченными представлениями о жизни, на позиции борца с существующими в стране порядками.
В 1905 году, после революции в России, в стране вспыхнули волнения. В Праге и в других городах проходили митинги протеста, демонстрации под лозунгом: «То, что произошло в России, должно произойти у нас!»
В ноябре 1905 года на улицах Праги появились баррикады, над которыми развевались красные флаги.
Во всех этих событиях активно участвовал и Ярослав Гашек. За ним в это время устанавливается строгая слежка, как за «особо опасным анархистом». Продолжает он и писать, публикует в журналах статьи, фельетоны, рассказы, ездит по стране с лекциями. Не раз его задерживала полиция, не раз он проводил ночи в полицейском участке. Проступки были примерно одного характера: то пытался сорвать на Вацлавской площади государственный флаг австро-венгерской монархии, то оскорбил немецких студентов.
Друзей у него становилось все больше. Сверстников тянуло к Гашеку. Их привлекал его незаурядный ум, талант, его способность с серьезным видом осмеять полицейские порядки, ханжество, бюрократизм, царившие в стране.
И еще одно событие произошло в 1905 году. В конце этого года Гашек познакомился с Ярмйлой Майеровой — своей будущей женой1. Во время одного из путешествий Ярослав с приятелем осматривал развалины замка и поранил руку. Ближайшим домом, куда он обратился за помощью, была школа. Дочь сельского учителя Слава перевязала ему руку. Приятели прожили в школе несколько дней и, уезжая, обещали Славе показать Прагу и вообще встретить ее так же гостеприимно, как и она их. Слава действительно вскоре приехала в Прагу и поступила учиться. Ярослав показал ей город, много рассказывал о Праге. Слава познакомила его со своими новыми подругами, среди которых была Ярмила Майерова. Гашек часто виделся с девушками, иногда они были первыми читательницами его произведений. Одно из них — повесть «Страдания пана Тенкрата» — Гашек прочел в небольшом кафе, откуда открывался отличный вид на Прагу. Пожалуй, больше всех понравилась повесть Ярмиле. Но она не всегда соглашалась с Гашеком, иной раз они спорили, и Ярмила редко уступала Гашеку в весомости аргументов. Это нравилось ему, и скоро он стал выделять ее из подруг. Особенно сближали их многочисленные общие интересы. Оба они были патриотами, оба любили литературу, оба были поклонниками России, ее культуры.
Однако знакомство Ярмилы с Ярославом Гашеком очень не нравилось ее родителям. Пан Майер — состоятельный пражский скульптор — мечтал выдать дочь замуж за солидного, хорошо обеспеченного, трезвого человека:
— Я не позволю тебе ходить с этим оборванным анархистом, — не раз упрекал он Ярмилу.
— Ярда не оборванец, — возражала дочь, — он талантливый писатель.
— Писатели не шляются по грязным трактирам, не буянят, не попадают в полицию, а спокойно работают, — взрывался пан Майер, — я не хочу, чтобы моя дочь прославилась на всю Прагу как подруга бунтаря, для которого нет ничего святого.
— Но, папа, — пыталась убедить отца Ярмила, — он же совсем не такой, как о нем рассказывают. Он добрый, талантливый...
— Я не желаю ничего слушать. Ты не будешь с ним видеться. И все.
Ярмила, щадя отца, вздохнула, послушно сказала: «Хорошо, папа», — и отошла. А пан Майер долго еще жаловался жене на дерзость дочери.
Семья Майеров жила очень обеспеченно, старалась соблюсти все правила морали, приличествующие их кругу. Пани Майерова была женщиной серьезной, великолепно умела вести хозяйство, старалась «железно» держать в руках всех членов семьи. Глава семьи пан Майер охотно шел навстречу всем ее требованиям. Кроме Ярмилы у них было еще двое сыновей. Они тоже принадлежали к миру искусства, и на их благоразумие частенько ссылался пан Майер, противопоставляя его «анархизму и безалаберности» Ярослава Гашека. Однако он не знал, что оба брата отлично ладили с Ярославом и часто бывали в его компании.
Но Ярмила ослушалась отца и вопреки его запрету продолжала встречаться с Гашеком. Она гордилась его работой, ее не смущало, что он бывает в «сомнительных» трактирах и знакомится с бедняками, нищими, ворами.
«Униженные и оскорбленные».
Летом 1906 года родители увезли Ярмилу на время каникул в деревню, и встречи их прекратились. Однако они стали переписываться. Некоторые письма Ярослав писал в стихах, иногда пытался даже сочинять стихи на русском языке. В письмах он часто вспоминал об уроках русского языка и призывал Ярмилу усерднее им заниматься, чтобы по забывать пройденного. К одному из своих стихотворений Ярослав поставил эпиграфом строку из «Евгения Онегина»: «Возбуждал улыбку дам огнем нежданных эпиграмм». Причем написал он эти слова по-русски. В это же время он начинает и подписываться русским именем «Гриша».
После возвращения Ярмилы в Прагу они вновь стали встречаться. Пан Майер в конце концов решил попробовать «усовестить» Гашека.
— Пан Гашек, — стараясь говорить как можно убедительнее, начал Майер, — вы ведь уже не юноша, вам нужно подумать о себе. Нельзя прожигать жизнь, нельзя так легко ко всему относиться.
— Да, да, — неожиданно согласился Ярослав, — я веду слишком легкомысленный образ жизни. Пора уже исправляться.
— Вот видите, — продолжал обрадованный Майер. — Вам нужно поразмыслить о вашем будущем.
И с этим Гашек горячо согласился. Разговор был долгим, увещания пана Майера — нудными и тяжеловесными, но Гашек охотно со всем соглашался. Наконец, пораженный горячими заверениями Гашека, обещаниями «взяться за ум», «исправиться» и так далее, пан Майер шутливо поднял руки вверх:
— Я капитулирую! Я капитулирую! Я капитулирую!
После этого Гашеку был дан исправительный срок — год.
Но разве мог Гашек выдержать целый год, не общаясь с друзьями, не участвуя в митингах, не беседуя с рабочими, простыми горожанами? Вскоре он опять «провинился». Майеры узнали об этом, и встречи были запрещены. И снова Ярослав и Ярмила стали встречаться тайком, опасаясь гнева родителей.
«Веселой Праге», серьезные статьи и фельетоны в «Новой Омладине» и «Коммуне». Особенно активен он был в 1907 году, когда стал редактором анархистского журнала «Коммуна». За ним тщательно следили, несколько раз арестовывали.
В том же 1907 году, во время демонстрации анархистов, 1 мая Гашек был арестован за то, что ударил тростью немца-полицейского с криком «Бей его!», и получил месяц тюрьмы.
Арест Гашека вызвал бурю в семье Майеров. «Как! Этот негодный мальчишка сидит в тюрьме! Тоже еще революционер нашелся!» Закончился скандал самым строжайшим запретом Ярмиле видеться с Ярдой после его освобождения.
Но Ярмила продолжала встречаться с Гашеком. Тогда отчаявшиеся родители решили ПОЙТИ на уступки и заявили, что они согласны на брак Ярослава и Ярмилы, но при условии, что Гашек порвет все связи с анархистами. Ярмила сообщила об этом Ярде, и тот немедленно согласился. В конце 1907 года он передал редактирование «Коммуны» своему преемнику Боуче- ку и, по крайней мере, официально, порвал с анархистами. Конечно, не только требования Майеров были причиной разрыва с анархистским движением. /Гашек разочаровался в программе анархистов. Во главё анархистов стоял некий Карел Вогрызек, которого Гашек подозревал в связях с полицией. Подозрения эти впоследствии подтвердились. А главное, Гашек увидел, что и у анархистов за громкими фразами о свободе народа, личности, о равенстве и братстве ничего не стоит. У них не было четкой программы. Он убедился, что анархисты не способны внести никаких радикальных изменений в существующие порядки.
После ухода из «Коммуны» Гашек печатался во многих журналах. Случалось, что журнал «Веселая Прага» целиком был составлен из юморесок, афоризмов, рассказов Гашека. Однако такая упорная творческая деятельность не улучшила его материального положения. Одет он был всегда более чем скромно, в карманах редко задерживалось несколько крон. Объясняется это бедственное положение, в основном, тем, что издатели буквально эксплуатировали труд Гашека, оплачивая его мизерно. За рассказ в «Веселой Праге» ему обычно платили 2—3 кроны. Его будущий тесть пан Майер снова не разрешил заключить брак с дочерью под предлогом неспособности Гашека обеспечить семью, и Ярмилу опять увезли за город, в Либань. Однако Гашек дважды ездил в Либань, виделся с Ярмилой. После первой поездки он писал ей: «Прибыл я счастливо и без происшествий—Ехал до Чешского Брода с несколькими аграриями (членами аграрной партии — И. Т.), которые меня выспрашивали, каков ячмень в Либани. Я им сказал, что ячмень редкий, рожь высокая и вообще довольно сильная засуха. В конце концов я им сказал, что еду в Роуднице покупать машину для сепарации мака (мой собственный вымысел). Они очень заинтересовались, и я им сказал, что из всех культур у мака самое большое будущее...
на другую тему».
Особенно весело возвращался Ярослав из Либани во второй раз. В пути его застала гроза. Поднялся сильный ветер. Вдруг сквозь шум ветра он услышал пение. Вскоре Ярда увидел дерево и в его ветвях темную фигуру. Подойдя поближе, он разглядел священника, который старательно исполнял духовный гимн. Гашек, стараясь перекричать шум ветра, осведомился у него:
— Это ваше собственное произведение?
— Молодой человек, — ответил с вершины дерева священник, — вместо того чтобы спрашивать, вы бы лучше помогли мне петь.
— Это можно, — бодро ответил Гашек и во все горло закричал:
«Каждый поп страшно рад, когда ест с кухаркою салат!» Пораженный священник замолчал, а Гашек наставительно продолжал: «Вот видите, святой отец, сейчас господь бог, конечно, разгневался на меня за мою дерзость и постарается немедленно поразить меня громом и молнией. Но ввиду того, что наука и религия находятся в постоянном противоречии, наука не позволит богу обрушить гнев на меня, и молния в первую очередь угодит в дерево, на котором вы сидите».
После этого разъяснения Ярослав повернулся и спокойно продолжал свой путь. А с дерева вслед ему неслись призывы спасти души всех «неразумных грешников, которые не ведают, что творят».
После возвращения Ярмилы из Либани пан Майер выдвинул новое условие: Гашек должен найти постоянное место работы и иметь твердый заработок. Майер был уверен, что выполнение этого требования будет но под силу Ярославу.
Однако вскоре друг Гашека Ладислав Гаек уволился из редакции журнала «Мир животных» с условием, что его место займет Гашек. И Гашек поступил па штатную должность редактора во вполне благопристойный журнал, программа которого ни в коей мере не могла вызвать возражения пана Майера. Стремясь доказать Майерам, что он способен прокормить семью, Гашек все увеличивал количество публикаций. Его рассказы, юморески и статьи появлялись и в «Молодых направлениях», и в «Веселой Праге», и в «Мире животных», и во многих других газетах и журналах.
Творчество Гашека в это время было тесно связано с политической деятельностью. Гораздо больше внимания, чем прежде, он уделял социальным проблемам. А это, в свою очередь, привело его к рабочейтеме, к сюжетам, основные персонажи которых — жители городских окраин. Правда, продолжает он печатать и свои путевые очерки, но они заметно отличаются от предыдущих публикаций такого рода. Теперь Гашек не ограничивается рассказами о народных гуляниях, костюмах, песнях и преданиях. Все острее и острее ставит писатель вопрос о противоречиях между 'классами угнетенных и угнетателей, все четче определяется его отношение к общественному строю габсбургской империи.
интересы, новые задачи в значительной степени повлияли на формирование творческого метода Гашека. Сатирическая направленность произведений требовала иной формы. Здесь не обязательны красочные описания природы, но необходим лаконизм, нужна характеристика персонажей через речь, поступки. Надо было четко разграничить положительное и отрицательное, причем для большей убедительности заострить, показать отрицательное в контрастном, гротесковом плане. К этому и стремится Гашек. Оставляя все лучшее, что уже было в ранних произведениях,— точность описания, иронию, знание народной жизни, — писатель по-новому разрабатывает тему. Его произведения становятся лаконичнее, строже по стилю, и вместе с тем усиливается их обличительный пафос.
Резко критиковал он в фельетоне «Поэзия социальная» (1907) поэтов, которые изображают людей из народа пассивными, неспособными к протесту. Произведения этих писателей полны людей мучающихся, страдающих, но не протестующих против своего положения. Герои таких произведений могут повеситься или утопиться, они голодают, страдают, но они покорны, забиты и беспомощны.
Гашек протестовал против тенденции писать о народе как о беспомощной, бессильной, темной массе. Он утверждал, что только борьба может помочь народу и народ способен и должен бороться. В противовес этим тенденциям Гашек в ряде рассказов издевается над власть имущими, уничтожает их сарказмом и, наоборот, выдвигает на первый план разум, чувство собственного достоинства людей из народа. Таковы рассказы «История поросенка Ксавера», «Юбилей служанки Анны», «Убийца перед судом».
Особенно выделяется своей остротой, сарказмом рассказ «История поросенка Ксавера». В имении графа Рамма рос и толстел на специальных кормах поросенок Ксавер. «Он толстел с каждым днем и философствовал в своем роскошном хлеву о жизненных наслаждениях». Время от времени его навещал граф Рамм и говорил ему: «Вы поедете на выставку, мой мальчик. Будьте умником, кушайте как следует, не осрамите меня!»
В день рождения графини господин Рамм преподнес ей поросенка Ксавера. С этого момента заботы о его здоровье еще более усилились. «Его перевели в особое помещение с проверенной системой вентиляции, обеспечивающей идеальную чистоту воздуха. Он имел ванную, свой ватерклозет, отделанный со вкусом». А приказчик Мартин проверял постоянно температуру его питья.
° С всего 7,5°. Приказчик оправдывался тем, что у него очень сильно заболел сын и от него нельзя было отойти, Но граф пришел в бешенство и немедленно уволил приказчика Мартина.
В тот же день Мартин заколол Ксавера.
Три месяца приказчик пробыл в предварительном заключении. При этом выяснилось, что пятнадцать лет тому назад он отсидел две недели за отказ «разойтись» по требованию полицейского и три дня за выкрик «Эй, вы, хохлатые!». 2 В этом уже проявились его «преступные» наклонности.
Графиня узнала розовую ленточку своего поросенка и залилась слезами: «Да, да, — говорила она, — я узнаю ее, она принадлежала моему дорогому Ксаверу, прах которого погребен под клумбой лилий».
Обвиняемый, ничуть не раскаявшись, признал себя виновным и был приговорен к шести месяцам тюремного заключения. Но для «высшего торжества справедливости» у него за это время еще и умер сын.
«который надевает каждый раз в годовщину гибели благородной свиньи».
Гашек стремится продемонстрировать социальные конфликты, показать их во всей неприглядности. Характерно, что почти всегда писатель ведет повествование от имени персонажей, стоящих на верху общественной лестницы. Он, вместе с «чистой» публикой, присутствуя на суде, якобы считает, что человек, в драке убивший торговца, нарочно не ел три дня, чтобы потом утверждать, что решился на кражу от голода («Убийца перед судом», 1907). Он будто бы сокрушается вместе с женой шахтовладельца по поводу того, что погибло только четверо шахтеров, так как, если бы жертв было больше, можно было бы устроить пышные похороны («Катастрофа на шахте», 1908). Он «сочувствует» даже графу Рамму после гибели «благородной свиньи» Ксавера. Но сколько едкого и горького сарказма в такой «солидарности», какая обличительная сила содержится в этих рассказах!
Много в эти годы опубликовано и юморесок. Большинство их на традиционные темы, сюжеты самые обычные, привычные для «среднего» читателя ежедневной газеты или журнала. Основные герои юморесок — обыватели с их повседневными заботами: как бы повыгоднее выдать дочь замуж, как бы найти потеплее местечко и т. д. Рассказы «Похищение людей» (1906), «Обещание» (1907), «Учитель Петр» (1908) высмеивают мещан, их страстишки. Несмотря на традиционность сюжетов, юморески остроумны, веселы, в них всегда есть какой-нибудь неожиданный ход, поворот, неожиданная концовка. И, кроме того, Гашек создал единый, яркий, удивительно рельефный портрет пражского мещанства того времени.
«Страдания пана Тенкрата», написанная в 1907 году. Герой повести, крупный чиновник пан Бан-зет, ведет сложную интригу, стремясь выдать замуж за практиканта Тенкрата свою дочь. В повести уже не просто осмеиваются мещане, здесь автор бичует мещанскую пошлость, издевается над трусостью, пассивностью обывателей, их извечной философией «моя хата с краю».
Примечания
– прим. hasek.org.
2. Хохлатые — презрительное прозвище полицейских, шляпы которых были украшены перьями.