Аспекты отчуждения
В 1923 году В. Пшигоде, упоминавшийся в связи с публикацией 1919 года «Книга мертвецов», в уважаемом Потсдамском издательстве Gustav Kiepenheuer продолжает печатать лирику позднего экспрессионизма, в которой его художественная модель и трагический нерв, сложившиеся в довоенный период, не претерпевают сколько-нибудь существенного изменения, как это обычно утверждается в связи с периодизацией данного литературного направления. Напротив, сформировавшееся в самой ранней стадии становления экспрессионистской лирики доминирующее мироощущение как чужести везде и всему, в пору зрелости из хаотичного и катарсисного отшлифовывается в устойчивые мыслительные категории и довольно четко структурированные и сформулированные чувства. Примером тому, в частности, может служить опубликованное в этом поэтическом сборнике стихотворение Э. Кеппена «Изгнанные». Оно словно иллюстрирует утверждение В. Роте, что быть чужим, означает «везде и во всем находится извне, быть проклятым всеми и отовсюду изгнанным» 1:
Kurve vergebender Milde verbog,
Gott ist Fluch geworden.
Bahn versöhnender Liebe betrog,
Gute Geister morden.
Monde runden sich zum Gericht,
Jahrlauf will gerinnen,
Sternenwunder verwirrt das Gesicht,
dem wir zu blinden beginnen.
Tief im Verenden verebbt Horizont,
Bruderschaft ist verraten.
Blutig ist uns die Spur besonnt,
Bluttale zu durchwaten.
Arche des Tages versank zu Meer.
Suchen verfällt am Ufer.
Alle Zelte des Glaubens leer —
Trostlos taumelt der Rufer.
Endloser Flucht verschwimmt der Begriff —
Die Gedanken zerscherben —
Fallende trifft uns das treibende Riff —
Kniend bestürzt uns das Sterben —2
«Милость прощенья согнулась в дугу, / Бог обратился в проклятье, / Пленник любви обманулся, / Нет примирения больше в любви. Добрые духи — злодеи. / Даже Луна обратилась судом, / Годы свернулись, как молоко. / Звездное небо не манит к себе, / Путает и ослепляет. / Нет больше радости впереди. / Братство предательством стало. / Солнце струит окровавленный блеск / В крови долинах шагаем. / Тонет в пучине света ковчег. / Поиск пути бесполезен. / Веры палаты разорены. / Зов утешенья напрасен. / И пониманье сбежало от нас. / Мысли расколоты напрочь. / Даже в паденье нас рок не щадит, / Смерть дарит нам на коленях».
Стихотворение определяет и поэтически формулирует основные линии экспрессионистского отчуждения. Вся сфера метафизики вышла из-под контроля и превратилась в необитаемую зону: ни Бог, ни любовь, ни доброта, ни всепрощающая милость и примирение не устояли под натиском всеобщего глобального предательства и обмана. Сама природа в ее самой доверительной форме «лунной романтики» и «звездного притяжения» вдруг обернулась пугающей и дезориентирующей своей противоположностью и обратила к человеку вместо романтического притягательного лика уродливую и пугающую гримасу. Человеческие отношения из кровных переродились в кровавые, братство вдруг предстало предательством. Религия, вера, всякая деятельная любовь, поиск добра и милосердия оказались в пустоте и не сулят более никакого утешения. Отказали рассудок и понимание, всякая мысль, всякое понятие утратили свои очертания, забыли свои имена, перестали быть. Судьба не желает более быть благосклонной, а является лишь в обличье злого рока — и душит, ломает, добивает лежачего, настигает и без того падающего. И смерть сама одарит приходом лишь коленопреклоненного.
— Бог, Я — человек, Я — природа, Я — Я.
Примечания.
[1] Rothe W. Der Expressionismus. Theologische, soziologische und anthropologische Aspekte einer Literatur. Frankfurt / Main, 1977. S. 357, 358.
[2] öppen ßen // Die Dichtung. 2. Folge. Buch 2 / Hrsg. Przygode W. Potsdam, 1923. S. 48.