Робеспьер (драма Р. Роллана)
«Робеспьер» («Robespierre») — драма Ромена Роллана (Rolland) (29. 01. 1866, Кламси, деп. Ньевр в Бургундии, — 30. 12. 1944, Везле, деп. Йона в Бургундии) — французского писателя и общественного деятеля, лауреата Нобелевской премии по литературе (1916) — см. статью: Роллан Ромен. Эта драма, написанная Ролланом уже на склоне лет, в 1938–1939 гг., стала возвращением в новых условиях к драматическому циклу «Театр Революции», создававшемуся в 1898–1902 гг., — см. статью: Театр Революции (цикл драм Р. Роллана). Она стала завершающей драмой цикла, в которой синтезируются черты предыдущих драм.
24 сцены с открытой структурой, каждая из которых связана с предыдущей и последующей, документально воспроизводят мир революции (действие начинается 5 апреля 1794 г. в «доме Дюпле на улице Сент-Оноре, № 376», в день казни Дантона, и заканчивается 28 июля 1794 г. в 6 часов вечера на площади Революции, где казнят Робеспьера и Сен-Жюста; в уста героев вложены их подлинные слова, о чем Роллан сообщает в сносках к тексту пьесы). Допущено лишь несколько отступлений от фактов во имя большей динамичности. На эти отступления Роллан указал в послесловии к пьесе («Слово принадлежит истории», 1939), где писал: «В этой драме, как и во всем цикле моего «Театра Революции», я больше придерживался психологической правды характеров, чем правды исторических фактов. Однако в «Робеспьере» я гораздо ближе следовал фактам, чем в какой-либо другой своей пьесе».
В основе истории, по Роллану, лежит «неотвратимый рок», который есть не что иное, как объективная закономерность революционного развития общества. В системе образов «Робеспьера» и всего «Театра Революции» центральным является образ революции, воплотившейся в республике. Все основные лица трагедии — «искренние и пламенные республиканцы». Главный конфликт трагедии заключается не в противопоставлении Робеспьеру и его сторонникам (Сен-Жюсту, Кутону, Леба, Огюстену Робеспьеру) различных политических групп, как уже уничтоженных (Дантон, Демулен, Эбер), так и уничтожающих их (Билло, Колло, Фуше, Баррас). Этот конфликт состоит в столкновении революционных идей в их идеальном выражении (свобода, равенство, братство, гуманизм, высокая духовность, счастье народа, гармония личности и общества, долга и чувства, — и надо всем этим дух Руссо — картина 11) с кризисом революции в действительности. Конфликт этот объективно выражается в том, что революция не сумела достигнуть подлинной свободы, подлинного равенства, подлинного гуманизма, буржуазия воспользовалась ее плодами (в картине 7 Роллан приводит циничные признания перекупщиков и торгашей), а народ отшатнулся от вождей революции (кульминация объективного развития конфликта — встреча Робеспьера с крестьянкой в картине 11).
вующих лиц. Гракх Бабеф, исповедующий революционные идеи в самой бескомпромиссной форме и способствующий термидорианскому перевороту; Баррер, республиканец по убеждениям, утративший бдительность и ставший игрушкой в руках врагов революции; Сен-Жюст, от которого прежде всего следовало ожидать защиты революции в дни термидора и который стоит в Конвенте скрестив руки в момент ареста Робеспьера и его сторонников, — носители этого конфликта.
Таков и Робеспьер. Роллан писал в послесловии: «Надо добавить, что Робеспьер 1794 года уже не был тем, каким он был между 1789 и 1793 годами. На мой взгляд, его величие ярче всего проявилось в период Учредительного собрания, когда он выступал в роли смелого, прозорливого и бесстрашного борца. В те времена он поистине олицетворял собой глас народа и его разум». Робеспьер не в силах продолжать свою деятельность не только потому, что «его истощили четыре года Революции», а прежде всего потому, что он утратил опору в народных массах, вынужденно идя на компромиссы, противные его революционным идеалам.
Здесь обнаруживается, что, развивая романтическую традицию в воспроизведении конфликта (конфликт между идеалом и действительностью), Роллан совершенно ее переосмысливает. Для романтиков конфликт идеала и действительности вечен, абсолютен и непреодолим. Роллан показывает, что этот конфликт присущ совершенно определенной исторической эпохе (кризисной фазе революции) и имеет под собой отчетливое социальное обоснование.
По-новому понимает Роллан и категорию героического, развивая традиции классицистического и романтического искусства (П. Корнель, Ф. М. Вольтер, М. Ж. Шенье, П. Мериме, В. Гюго, Э. Ростан). Роллану чужда ростановская бравада геройством, но, так же как Корнель, Гюго, Ростан, писатель видит в герое личность, обретающую достоинство, осознающую свое особое место в жизни как особую ответственность. В героическом для драматурга нет ни классицистического противоречия между долгом и чувством (и долг и чувство требуют от героев преданности революции), ни романтического противопоставления героя и толпы (наоборот, герои у Роллана — это вожди народа). Но в «Робеспьере» мы застаем эпоху кризиса революции и, следовательно, героического характера, что проявляется в возникновении обоих указанных противоречий, составляющих трагедию героя.
Героическое сливается с трагическим, при этом трагичность носит объективный характер, она порождена эпохой. В истории действует закон трагической иронии, управляющий поступками республиканцев. «Не только убеждения, но и личные интересы побуждают каждого из них спасать Республику, ибо их судьбы неразрывно связаны с ее судьбою: все они, даже Фуше, бесповоротно скомпрометировали себя, голосуя за казнь короля. И, однако, они с ожесточением разрушают свое собственное создание — Республику», — пишет Роллан в предисловии.
Трагическая вина героя, приводившая его к гибели, у Расина носила субъективный характер. Трагическое заблуждение героев «Робеспьера» носит объективный характер. «В иные минуты, словно при вспышках молнии, люди эти видят, в какую бездну они летят, они ужасаются, но уже не могут вернуться вспять». Роллан всячески подчеркивает, что революционеры — простые люди, которые любят, страдают, сомневаются (например, в картине 6, где Робеспьер и его друзья показаны в семейном кругу).
Герои не существуют вне выдвинувших их слоев общества, они — зеркало противоречий общественной жизни. Спор республиканцев показывает, что они борются не за одну и ту же республику: Билло нужна республика буржуазная, Робеспьер сохраняет руссоистскую мечту о народной республике. Так за борьбой героев встает историческая социальная битва, борьба классов. Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон, как подлинные трагические герои, обладают прозорливостью, они сознают неизбежность своей гибели, если не откажутся от борьбы, но сами выбирают свою судьбу, руководствуясь высшими нравственными целями.
Роллан отметает пессимистическую концепцию мира, свойственную, например, драматургам-символистам. Трагическое локализуется во времени и пространстве, это не свойство жизни, а черта определенной эпохи, которая имеет социально-классовую основу. Поражение французской революции не есть поражение революции вообще, это лишь закономерный этап в революционном развитии общества. Эта мысль подчеркивается в картине 23, где в памяти Робеспьера предстают образы прошлого, разговор с Руссо — предтечей революции, и особенно в картине 24, где Гош запевает «Марсельезу». «И мне бы хотелось,— пишет Роллан в финальной ремарке, — чтобы в музыке Дариуса Мило или Оннегера, в свободном, страстном и пламенном контрапункте, «Марсельеза» перешла в мощные звуки «Интернационала», который, родившись из «Марсельезы», все более разрастаясь, затмил бы ее и поглотил».
рии. «История — отнюдь не собрание анекдотов или малодостоверных рассказов, — писал Роллан в очерке «Вальми» («Valmy», 1938), — нет, в ней подытоживается опыт человечества, изучая который, мы узнаем не только прошлое, но и настоящее и увереннее идем к будущему».
— Роллан Р. Робеспьер // Роллан Р. Собр. соч.: В 14 т. М., 1954. Т. 1. С. 209–426.
«Робеспьер» (традиции и новаторство) // Практические занятия по зарубежной литературе / Под ред. Н. П. Михальской, Б. И. Пуришева. М.: Просвещение, 1981. С. 201–206; Петрова Е. А., Боброва М. Н. «Театр Революции» Ромена Роллана: драмы 1920–1930-х годов. Саратов, 1983; Meyer-Plantureux C. Romain Rolland: Théâtre et engagement. Caen, 2012.
Вл. А. Луков