Вступление
Пусть читатель видит во мне прежде всего гражданина, а не писателя. Пусть он отнесет на счет гражданина страстность, которую, по мнению некоторых критиков, писатель не может себе позволять. И пусть помнит, что все это произошло совсем недавно и поэтому невозможно говорить о чем-ни будь другом. Слишком недавно, и поэтому невозможно занять позицию историка, который смотрит издалека. И, следовательно, многие вещи увидены слишком вблизи, а многие отдаленные вещи не увидены совсем, и, значит, эти страницы написаны не для истории, а для людей, чтобы они могли добавить свои свидетельства к свиде тельствам автора» 1.
С этими словами, полными энергии и доверия, обратился к своим будущим читателям талантливый итальянский писатель Фердинандо Камон, когда в октябре 1975 года в миланском издательстве Гарцанти вышла в свет его книга «Запад». Что это — политический памфлет, опыт социологического исследования? Нет, это роман, причем не документальный, хотя автор и включил в текст множество длинных цитат, не ставя кавычек и не ссылаясь на источники. Он сам говорит об этом в послесловии, или, как он выражается, в «предупреждении», и называет ряд имен: философов, политиков, социологов. Нередко он вводит в роман целые статьи из печатных органов левых и правых экстремистов. Некоторые тексты я узнаю сразу, потому что их помню, о других примерно догадываюсь, откуда Камон их взял. Сведения и факты педантично выверены. При всем том это действительно роман психологический или, точнее, психоаналитический.
Вот первый абзац: «Этот город называют «черным городом» из-за исторических событий, о которых я намерен свидетельствовать, хорошо зная, что мне без труда поверят. Потому что это известно всем, подобно тому, как известно мне: покушения, бунты, кровавые побоища. Изо дня в день об этом писали в газетах и гектографированных листовках, кричали громкоговорители, спорили ораторы на митингах». И сразу вслед за этим: «Тайные сборища, приказы, исключения, вендетты никогда не были действительно засекречены, потомучто в том не было нужды». Эта фраза мне кажется спорной: до сих пор многое из того, что происходило в «черном городе» и других городах Италии за последние лет пятнадцать, остается неизвестным и нераскрытым. Исторические события, о которых говорит Камон, это сеть заговоров, это черная хроника насилия, поджогов, похищения людей, загадочных смертей, политических убийств. Это идеология экстремизма — «правого» и «левого». У Камона горделивый замысел: показать экстремистов и во внешних проявлениях и во внутренних побуждениях. Иначе говоря, он поставил перед собой двойную задачу: выполнить долг свидетеля и попытаться раскрыть психологию своих героев (или антигероев), разобраться в движущих мотивах и в идеологии экстремистов.
— мозаика: постоянное переключение от литературы к хронике, переплетение подлинного и воображаемого. Без этого, пожалуй, и нельзя было обойтись в книге, так задуманной. Проблема экстремизма, темы двойничества, провокации, насилия, возведенного в «высший принцип»,— все это в наши дни представляет жгучий интерес. В том, что происходит в Италии и не только там (подумаем хотя бы о группе Баадера-Майнхоф в ФРГ), есть момент чего-то иррационального и политически двусмысленного. Меня эти вопросы интересуют давно. С конца 60-х годов я стала собирать материалы о различных экстремистских группах в Италии. Разобраться в том, что касается неофашистов, было сравнительно легко: изобилие материалов давало возможность выявить какие-то основные вещи. Труднее оказалось ориентироваться в том, что касается многочисленных течений и групп, обобщенно называющихся «левее ИКП». Там положение постоянно меняется: группы распадаются, сливаются, принимают новые названия, яростно и грубо спорят между собой, и все претендуют на то, что им известна истина в последней инстанции.
Все-таки мне удалось, кроме книг, прочесть много, хотя и разрозненных, номеров газет и журналов, издаваемых ультралевыми, так что о направлении и стиле можно судить по первоисточникам. Кроме того, общая итальянская печать — богатый источник информации. Правда, нередко появляются и намеренно сенсационные сообщения, которые потом не подтверждаются, но тут уже нужен некоторый опыт и критический подход. Наконец, за последние год-два вышли разные биографии и автобиографии, важные для этой темы, а также сборники документов. А в общественном значении проблемы, кажется, не приходится сомневаться. В этой статье мне придется все время переключаться от литературы к фактическим событиям; иначе ничего не получится, отчасти и потому, что Италия — чрезвычайно политизированная страна. Кроме того — выскажу еретическую мысль.
ся, что по сравнению с хроникой литература порой проигрывает. Хроника богаче: в ней нет литературного блеска, но нет и схем; в ней нет претензий на психоанализ, но нет и абстракций. Даже в смысле «фабулы» факты, взятые из хроники, нередко кажутся мне интереснее, чем ситуации, придуманные даже очень одаренными писателями. В жизни все дьявольски перепутано: одни и те же персонажи при разных обстоятельствах предстают в совершенно различных аспектах, происходят почти неправдоподобные превращения, возникают повороты, которые в книгах показались бы не очень удачно придуманными.
— значит не понять, а когда речь идет об идеологии и о психологии, необходимо точно знать факты и стремиться к серьезному их осмыслению. В процессе долгой работы над этой статьей пришлось отказаться от рассказа о некоторых очень колоритных персонажах, потому что получился бы роман приключений. Однако и без того будет много действующих лиц — и «левых» и «правых».
Примечания