3
Политически Монтанелли долгое время считался умеренно-правым. Правда, в 1948 году, когда предстояли важнейшие парламентские выборы и Ватикан вел форменный крестовый поход против коммунистов, Монтанелли активно сотрудничал в одной клерикальной провинциальной газетке. Правда, в 1953 году, когда наметилась некоторая возможность полевения правительственного курса, он над этим издевался. Потом времена изменились, и он даже немножко кокетничал с левыми, но скоро передумал и дал интервью под эффектным названием «Почему я реакционер». А его газета «Джорнале», как выразился один итальянский автор, «соответствует политической и культурной линии времен холодной войны, времен, когда преобладала явная тенденция фронтального противопоставления между коммунистами и антикоммунистами». Но теперь надо обратиться к «Коррьере делла сера» и ее директору.
У Пьеро Оттоне есть своя программная формула: «Хорошая газета должна быть органом информации; она должна иметь свое лицо и определенную линию (все равно какую — правую или левую, реформистскую или консервативную, лишь бы сохранялась объективность анализа)». При Оттоне «Коррьере делла сера» несколько полевела. Поворот влево объяснялся не столько личными взглядами и симпатиями редактора, сколько определенными процессами, происходившими в общественном сознании. Дошло было до того, что «Коррьере» обвиняли, будто она способствовала успеху коммунистов на муниципальных выборах 1975 года. Впрочем, в 1977 г., при том же Оттоне, газета опять немного поправела, и, конечно, не стоит все сводить к личности, хотя отнюдь не безразлично, кто возглавляет газету.
После выборов 20 июня «Коррьере» опубликовала статью заместителя Оттоне, одаренного журналиста Гаспаре Барбьеллини Амидеи, который вместе с соавтором Бакизио Бандину получил в 1977 году премию Кампионе «за лучшую книгу, написанную в этом году профессиональным журналистом». Книга называется «Король — это фетиш», а подзаголовок — «Роман вещей». Бандину взял на себя «хронику», а Барбьеллини занялся идеологией. Фетиш — это вещи, предметы. Речь, понятно, идет о «цивилизации потребления». Одна из прежних работ Барбьеллини, обратившая на себя внимание, это эссе, посвященное Маритэну; сам он, как кто-то в Италии выразился, постоянно балансирует между позициями агностика и католика и ведет «диалог плюс спор с марксизмом». После книги «Лабиринты социологии» некоторые упрекали Барбьеллини за то, что он «пишет слишком блестяще», другие же возражали, что не обязательно о серьезных вещах писать скучно. Статья Барбьеллини Амидеи, посвященная итогам выборов 20 июня, вызвала ожесточенные споры и стала своего рода сенсацией. Она называлась «Кто боится марксистского бума? ДВАДЦАТОГО ИЮНЯ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ ТЕ, КТО НАХОДИТСЯ ВНЕ КУЛЬТУРЫ»
«откровенный страх перед гегемонией марксистской культуры в Италии очевиден и довольно вульгарен. Оппоненты коммунистов словно говорят: «Как же так, здесь мошенничают. Вы должны заниматься классовой борьбой, а мы культурой. Вы всегда заявляли, что экономическая реальность преобладает над духовной, которой вообще вроде бы не существует, а теперь вы передергиваете карты и находите себе столько прозелитов в нашей сфере влияния. Если марксисты начнут улавливать души, что останется нам?» И дальше. Долгое время в Италии рассуждали просто:
«1. Марксизм материалистичен, следовательно, коммунисты сначала попытаются захватить экономическую и политическую власть, а потом займутся культурой.
3. Марксизм отрицает буржуазные ценности, следовательно, коммунисты не могут предложить средним классам приемлемые моральные нормативы.
лось так, что коммунисты занялись преимущественно культурой. Это проявилось как в плане организационном (газеты, театры, кино, издательства, школа, исследования, наука), так и в плане творческом (они дали стимулы литературе и искусству)». И дальше: «Так родилась целая культура, и тут-то люди, цепляющиеся за устаревшие и отжившие теории, подняли крик, что нарушены правила игры: коммунисты сумели захватить власть или хотя бы часть власти, начав с надстроек, то есть с высоких, «спиритуальных» сфер общественной жизни, а не с заводского конвейера» 1
«интеллектуальных и политических кругов, утративших свое лицо, действующих как во сне, отрицающих наличие чужой культуры для того, чтобы иметь возможность не замечать, что сами они никакой культурой не обладают». Полемически статья была заострена не против мирян (laid), но против католиков, которые организовывают «бессмысленные крестовые походы», чтобы противостоять марксистской культуре, в то время как «нужны мысли, книги, кинематографические и театральные произведения, предложения по вопросам школьного и университетского образования, выступления против эгоизма и коррупции». Все это, писал Варбьеллини, отвечает католической традиции, но христианские демократы пассивны именно в сфере идей и культуры.
ра, светская, отстаивающая высокие идеалы разума и свободы, но в основном поддержал Варбьеллини. Католики реагировали на статью в «Коррьере» по-разному, некоторые сочувственно, как, например, крупный литературовед Карло Бо, другие очень болезненно. Но Монтанелли совершенно утратил контроль над своими нервами. В «Джорнале нуово» появилась его статья, озаглавленная «Культура мумий». Он явно не мог заставить себя произнести «Коррьере делла сера» и «Барбьеллини Амидеи». Вместо этого было сказано: «Экс- великая газета» и «Невероятная статья» (невероятная прежде всего потому, что ее написал молодой человек, лишенный всякой культурной подготовки, который. и дальше бог весть что об этом молодом человеке. Затем идет декларация: в Италии существуют три культуры. Одну из них Монтанелли ненавидит всей душой, хотя и не говорит о марксистской гегемонии и даже отдает должное Грамши («но он умер сорок лет тому назад»). Вторая культура, католическая, должна сделать выбор, к кому она примкнет. Что же касается либерально-демократической культуры, Монтанелли просто поражен, как мог такой тонкий интеллектуал, как Ла Мальфа, «поддержать невероятную статью» 2.
Тема католической культуры в Италии требует тщательного и отдельного анализа, что невозможно сделать в одной статье, а поэтому я коснусь ее лишь вскользь. В католическом мире такая динамика, такое брожение умов и размежевание сил, что уложить все эти процессы в жесткие «формулы» трудно. Есть множество переплетающихся и противостоящих течений, очень велик разрыв между элитарной и массовой культурой. Католическая интеллигенция переживает тяжелый кризис, и причин для него много. Эпоха Иоанна XXIII, казалось, открывала новую эру, но после его смерти наступил регресс. Однако переосмысливаются понятия, казавшиеся аксиомами, идет борьба между сторонниками обновления и традиционалистами, все сильнее становится влияние марксистской мысли.
ривают изолированно, как некую «вещь в себе», и довольно элементарно. Повторяются серьезные ошибки, которые итальянская светская культура (даже Кроче!) совершала в начале века. В то время Ватикан задушил интереснейшее культурное и духовное течение, называвшееся «католический модернизм», при равнодушии и даже иронии тогдашних светских властителей дум. Обо всем этом с горечью писал в «Тюремных тетрадях» Антонио Грамши: «Надо отметить, в связи с религией двусмысленное отношение Кроче к модернизму: можно понять, что Кроче был антимодернистом, поскольку он был антикатоликом. Но его установка в идеологической борьбе была другая. Объективно Кроче был драгоценным союзником иезуитов против модернизма.. Позиция Кроче и Джентиле (а также подпевалы Преццолинни) изолировала модернистов от мира культуры и помогла иезуитам раздавить их. Более того, это выглядело как победа папства над всей современной филосо фией» 3.
Ничего нельзя упрощать. Разумеется, есть вульгарные клерикалы. И таких сколько угодно. Но среди исследователей-католиков есть и высококомпетентные люди. Они всерьез изучают Маркса, а не выдергивают цитаты. И не только Маркса. Некоторые научные конгрессы, где участвуют марксисты, представители либерально-демократической мысли и католики, становятся событиями; поднимающиеся там вопросы затрагивают целые пласты национальной истории. Не следует, кстати, отождествлять культурную политику ХДП и церкви, они не однозначны. Порою различны. В книге прекрасно осведомленного и проницательного англичанина, Петера Николса, влюбленного в Италию и хорошо пишущего о ней, приводится речь, которую в 1975 году произнес на совещании католической интеллигенции один из крупнейших итальянских технократов — Джузеппе Петрилли, автор биографии Томаса Мора. Наше время, сказал он, полно таких сложностей и противоречий, таких драматических коллизий, что многие истины, считавшиеся раз навсегда признанными, приходится подвергать сомнению. «Предвидеть будущее становится все труднее. Утопия как понятие — это нечто такое, что не существует. Позвольте мне заявить, что, по моему мнению, утопия — это то, что пока еще не существует. И что, следовательно, может возникнуть в будущем, и тем скорее, чем интенсивнее мы будем этого желать»4
Тема утопии вообще очень занимает итальянскую культуру. Итало Кальвино утверждал когда-то, что в утопии всего привлекательнее невозможность ее осуществления. В 1976 году католический журнал «Вита э пенсьеро», элитарный, философско-теологический, выпустил специальный номер «Литература и утопия». Среди авторов — писатели, критики, философы. К утопии они относятся по-разному (отрицательно: суррогат, бегство от жизни, или положительно: надежда, революция, освобождение, спасение, Евангелие, диалог). Но редакция пишет: «Все представленные здесь авторы явно отвергают мысль, будто литература может служить алиби, оправдывающим беспомощность человека перед лицом насилия». Иначе говоря, идея искусства для искусства отрицается: у писателей есть прямой долг перед обществом, состоящий прежде всего в утверждении своих ценностей.
«Странная судьба у нашего поколения. Когда мы были молоды, слово «освобождение», быть может и с заглавной буквы, имело точный, вполне определенный смысл: сопротивление фашизму и завоевание свободы. Теперь, когда, прошло тридцать лет и мы стоим на пороге старости, нам опять приходится обращаться к этому слову. Мы видим, что свобода вновь нуждается в том, чтобы ее освободили»5
— участник Сопротивления, деятель эпохи папы Иоанна XXIII, когда была совершена самая сме лая в истории католической церкви попытка смело и непредубежденно взглянуть на окружающую действи тельность. Гоццини исключительно резко пишет в этой своей статье (и в других статьях) о социальном неравенстве, о формальном характере итальянской демократии. Он сенатор, избран в 1976 году — как независимый, по спискам компартии. Летом 1977-го, в связи с одним его выступлением в Сенате, епископат кричал о «скандале», но Марио Гоццини ответил: «Вы для меня учителя в области веры и морали, но не в том, что касается моих взглядов в области политики и законодательства» 6. Благородная позиция. Гоццини один из тех, кому дороги идеи основателя первой католической партии в Италии — «пополяри» (народной) — дона Луиджи Стурцо, выдающегося человека, убежденного и активного антифашиста, которого люто ненавидел Муссолини. Христи-анско-демократическую партию создал уже не дон Стурцо, находившийся вне Италии, а другие люди, но его мысль повлияла на философию этой партии и на ее сложный характер.
Приведу два примера из области массовой католической культуры. В Падуе монахи-фраицисканпы выпускают «Вестник святого Антонио», в котором сотрудничают даже кардиналы. Периодичность издания непостоянная: номера выходят через три — пять — одиннадцать дней. В юбилейном номере, посвященном 80-летию с момента основания «Вестника», мы читаем: «Это журнал, распространяемый по всему свету. Его получают в ста сорока четырех государствах. Он перешагнул через расовые и языковые барьеры, стремясь найти человека, где бы тот ни находился». Перечисляются все страны. Уровень «Вестника» примитивный, но есть постоянная литературная рубрика, которую ведет романист Паскуилино. Любопытна его статья о католических итальянских писателях (Марио Помилио. Луиджи Сантуччи, Родольфо Дони, Диэго Фаббри, Джино Монтесаито), которые действительно входят в серьезный литературный счет.
«Католические писатели есть,— замечает Паскуилино,— но я сказал бы, что для католических писателей как таковых нет жизненного пространства. Они кажутся гостями, не имеющими постоянного местожительства. У них нет газеты или журнала, где они чувствовали бы себя со своей литературной правдой как дома. Нет издательства, нет политической поддержки, в которой сегодня не отказывают даже собакам. Они ютятся на задворках крупных газетных или издательских массивов. Если кто-то из них получает приглашение от большой газеты, то ревниво бережет его как привилегию, стараясь не допустить сотрудничества других, своих же товарищей» 7ческих писателей с «несуществующим кавалером» в романе Кальвино, и в чем-то он прав: ХДП равнодушна к проблемам католической культуры.
Еженедельник «Христианская семья» выходит в Милане с 1930 года, имеет отделения в Риме и в Париже. Сто двадцать страниц, превосходное оформление, множество иллюстраций. Активисты из молодежной католической организации разносят номера по домам, иногда берут деньги (цена ничтожная), часто дают бесплатно. Это и есть капиллярная пропаганда. Кроме того, «Христианскую семью» всегда можно бесплатно получить в любом церковном приходе. Самый важный раздел, по-мо£му, это ответы на читательские письма. Один итальянский журналист, анализируя идеологию «Христианской семьи», насчитал шесть главных разделов и тоже отметил «Беседы с падре». Там нет запретных тем: неверие, наркотики, секс — все обсуждается не назидательно, а спокойно и тактично. Секрет в том, что найдена верная интонация большой личной убежденности того, кто отвечает на письма. В постоянных рубриках журнал помещает общедоступно и занимательно изложенную информацию об итальянских и международных событиях, медицинские, юридические и прочие советы, рекомендательную библиографию. Печатаются с продолжением романы, преимущественно переводные. Много рекламы.
В 1977 году «Христианская семья» решила обратиться к «десяти заповедям» и придумала, как это сделать.
ланные рисунки и тексты под шапкой «Заповеди сегодня». Представлены художник, теолог и писатель. О первой заповеди «Я господь бог твой» в ее современном звучании рассказывает Луиджи Сантуччи, левый католик, известный романист и драматург, пишущий остроумно и в то же время несколько патетически. Кто-то из итальянских критиков назвал его «итальянским Честертоном», и сравнение кажется мне убедительным. Текст идет от первого лица. Сантуччи... тысячи лет тому назад убежал с Синая, едва услышал первую заповедь: ему был в высшей степени несимпатичен бог, произнесший такую «полную эгоистической властности» фразу. И вот теперь этот самый бог сидит перед его, Сантуччи, письменным столом и вежливо протягивает ему изящный картуш, на котором выгравированы слова первой заповеди. Сантуччи картуш не берет и говорит богу: «Надо надеяться, что ты на протяжении столь долгого отрезка времени немножко освоил психологию или, что еще более модно, антропологию. Ты эти вещи знаешь? А если знаешь, как можешь ты и сегодня повторять эту архаическую, грубую заповедь?» А бог отвечает: «Я знаю тебя. И повторяю те же скандальные слова, чтобы воздействовать на твою душу. Или ты предпочитаешь, чтобы я говорил о подсознании? Видишь, я тоже на современном уровне» 8 «со смешанным чувством отталкивания и счастья». Конечно, не всегда в «Христианской семье» выступают писатели уровня Сантуччи, но журнал стремится давать хорошие литературные тексты.
Да, капиллярную пропаганду итальянские католики осуществляют успешно и энергично, но по большому счету, когда речь идет о борьбе идей в плане философии истории и в плане искусства, они отстают от марксистов и от деятелей либерально-демократического лагеря. Но некоторые католические историки-демократы своими исследованиями делают честь итальянской национальной культуре. Но Габриэле Де Роза и некоторые другие работают сами по себе и практически не связаны с правящей тридцать лет Христианско-демократической партией, которая обладает громадными возможностями в смысле организации культуры. Людей, стоящих на позициях вульгарного клерикализма и антикоммунизма, мы сейчас просто не принимаем в расчет, так как они не знают, что такое интеллектуальная честность, ничем не брезгают и, следовательно, вообще не имеют отношения к подлинной культуре. Но католические исследователи высокого уровня, как правило, стоят за необходимость диалога.
«Рим — открытый город», помнят, конечно, образ одного из центральных персонажей — католического священника. Образ глубоко человечный, отвечающий жизненной правде. Но как Роберто Росселлини пришел к созданию своего шедевра? Много вреда приносит упрощенная, облегченная трактовка того, какими путями деятели итальянской литературы и искусства, духовно сформировавшиеся в самые черные годы, пришли к активному антифашизму. Когда Марио Гоццини пишет: «Странная судьба у нашего поколения...», то ведь это то самое поколение, к которому принадлежит значительная часть писателей, философов, художников, историков, которые сегодня являются интеллектуальной элитой Италии. И, хочешь не хочешь, этим людям и сейчас приходится занимать определенную позицию перед лицом происходящих в стране драматических и противоречивых событий.
1. «Corriere della sera». Milano, 7 luglio 1976
«II giornale nuovo». Milano, 2 agosto 1976
3. Antonio Gramsci. Quaderni del сагсеге. 1. II materialismo storico e filosofia di Benedetto Croce. Torino, 1966,
«Vita e pensiero». M ilano, luglio — agosto 1976, p. 9
«Paese sera». Roma, 23 luglio 1977
«M essaggero di Sant’Anionio», periodico illustrato a cura delI Tati minori, Conv. Basilica del Santo. Padova, 9 giugno 1977
8. «Fam iglia cristiana». Мilano, б febbraio 1977