Кин. Ц.И.: Итальянские мозаики
Муссолини и Папа.
Параграф 5

5

В полдень 11 февраля 1929 года в Папском зале Латеранского дворца в Риме кардинал Пьетро Гаспарри и глава правительства Бенито Муссолини подписали два основных документа: «Договор между Святым престолом и Италией» и «Конкордат между Святым престолом и Италией». Третьим документом, примыкающим к До­говору, была финансовая конвенция. В Договоре было 27 пунктов, и к нему имелись приложения, в которых подробно излагались территориальные и материальные соглашения. Конкордат состоял из 45 пунктов. Смысл Договора сводился к тому, что Святой престол призна­вал итальянское государство, а то, со своей стороны, признало государство Ватикан во главе с папой. Тем самым «римский вопрос» оказывался разрешенным и исчерпанным. Это не могло вызвать ничьих возраже­ний, так как клало конец многолетним бессмысленным распрям и враждебности. Договор явился заверше­нием длительного процесса, и заключение его было встре­чено всеобщим удовлетворением. Иное дело — Конкор­дат.

В ряде областей Конкордат глубоко противоречил традициям светского итальянского государства, каким оно вышло из движения Рисорджименто. Мы не можем вдаваться в анализ отдельных пунктов, скажем только, что отношения между церковью и государством в Ита­лии отныне строились на совершенно новой основе: пра­ва государства в ряде отраслей общественной жизни ограничивались, это касалось брака, школьного преподавания, «священного характера Вечного города Рима» и т. д. Фашистский режим пошел на некоторые уступки, но взамен он получил нечто имевшее для него огромное значение: поддержку католической церкви. Начиная с Объединения Италии, римские папы, один за другим, отказывали государству в моральном признании. Теперь же это признание было безоговорочным. Пий, XI через два дня после подписания Латеранских соглашений вы­ступил перед преподавателями и студентами миланского католического университета Святого Сердца и сказал про Муссолини: «Быть может, нужно было, чтобы Про­видение дало нам встретиться именно с таким челове­ком». Что касается Конкордата, Пий XI назвал его «на­илучшим из всех возможных».

Латеранские договора вызвали большие отклики не только в Италии, но и за границей. Разумеется, фашист­ский режим сделал все для того, чтобы разрекламиро­вать их надлежащим образом. Однако обе «Высокие Договаривающиеся Стороны» не вполне доверяли друг другу, в период между подписанием и ратификацией со­глашений было несколько эпизодов, характерных для нервозности как дуче, так и церковной иерархии. Не бу­дем подробно рассказывать обо всем этом, важно отме­нить, что так было. Тексты можно было истолковывать по-разному, делая акцент то на одном, то на другом, в зависимости от политических интересов тех, кто их анализировал и комментировал. Были острые моменты; Так, Муссолини не хотел, чтобы создалось впечатление, будто государство и церковь являются для итальянско­го народа как бы «двойной властью», он всячески подчеркивал тоталитарный характер фашистского режима, не признававшего никаких конкурентов в управлении страной.

Наряду с этим Муссолини, этот человек, так кичив­шийся в свое время своим вольнодумством, пошел на то, что латеранские соглашения начинались словами «Во Имя Святой Троицы», Это, конечно, не было обязательным, но позер дуче, вероятно, находил даже некоторое удовольствие в новой роли «доброго католика», которую он теперь играл. Пий XI немедленно реагировал на лю­бые выступления, которые в период перед ратификацией казались ему сомнительными. Однако обе стороны были настолько заинтересованы в успехе дела, что старались обходить острые углы. Муссолини хотел придать рати­фикации Латеранских пактов характер всенародногр плебисцита, поэтому он распустил палату депутатов и назначил новые выборы, прямо связав их с вопросом о ратификации (или отказе от ратификации). Выборы состоялись 24 марта 1929 года; накануне вице-секретарь фашистской партии Акилле Стараче предупредил насе­ление, что Муссолини при всех условиях останется у власти. Это как в старом анекдоте, что господь бог со­здал Еву из ребра Адама, а потом предложил ему вы­брать себе жену.

Пизы, за­нимавший до тех пор осторожную, но все же антифа­шистскую позицию, в послании к верующим его епар­хии, опубликованном в газете «Унита каттолика» 8 марта, выражался так: «Масонство, либерализм, ате­истические школы, коррупция — все участвовало в заго­воре, направленном на то, чтобы люди забыли или даже ненавидели Церковь и Бога, Папу и священство... Но нашлось существо, которое увидело, нашлось ухо, кото­рое услышало, и это было могущественное существо, единственное, которое могло все поставить на место. И вот премьер-министр протягивает свою правую руку кардиналу, государственному секретарю, и две дружест­венные правые ружи подписывают великий мир». (Тут стоит добавить, что сразу после убийства Маттеотти кардинал Маффи позволил себе упомянуть о «руке, обагренной кровью». Но времена изменились.)

В конце своего послания кардинал призывал благословение божие «прежде всего на священные особы Святого Отца и Его Величества Короля, а затем на особы их ближай­ших и мудрых помощников: Его Преосвященства синьо­ра Кардинала Гаспарри и Его Превосходительства пре­мьер-министра Муссолини».

Примерно в том; же духе высказывались архиеписко­пы Феррары, Генуи, Пармы, Перуджии и многие другие, перечислять нет смысла. Во многих городах священни­ки председательствовали на предвыборных митингах, «Ационе каттолика» самым активным образом участво­вала в выборах. Нетрудно представить себе, что дебаты в парламенте свелись к чистейшей проформе: все было предрешено. Однако в сенате при обсуждении Латеранских пактов правительство встретилось с некоторой оппозицией. Знаменитый философ Бенедетто Кроче, убежденный либерал и идеолог свободомыслия, про­тестовал против возможной клерикализации Италии, Кроче утверждал, что до сих пор во взаимоотношениях церкви и государства существовало некоторое равнове­сие, отныне же оно оказывается нарушенным. Кроче сказал, что он не боится возрождения инквизиции, кост­ров, на которых будут сжигать еретиков, индекса, за­ прещающего книги (тут сенаторы подняли шум!); тем не менее он, приветствуя Договор, возражает против некоторых статей Конкордата. Муссолини ответил Кро­че невероятно грубо, и, поскольку все это появилось в печати, нашлось немало людей, которые прислали знаменитому ученому письма с выражением солидарности.

Сейчас эти письма стали достоянием гласности. Дон Стурцо, находившийся, как мы знаем, в эмигра­ции, в своей работе «Церковь и Государство», впервые опубликованной в 1937 году на французском языке, дал чрезвычайно интересный анализ Латеранских соглаше­ний. Он писал, что обе стороны преследовали различные и в какой-то мере даже противоположные цели: фа­шисты хотели включить церковь в свою «этико-социальную» концепцию государства и использовать «католи­ческий универсализм» в целях своей политики оголте­лого национализма, Ватикан же хотел использовать новый авторитарный режим для «реставрации католи­ческого государства», что практически было невозмож­ным. Стурцо писал, что итальянскому фашизму необхо­димо иметь «свою мистику», и в этом смысле католи­цизм был для фашистов удобен.

Пальмиро Тольятти (выступавший тогда под псевдо­нимом Эрколи) писал в издававшемся в Париже журнале «Стато операйо», что церковь и фашистское госу­дарство заключили союз между собою для того, чтобы лучше противостоять растущему недовольству народных масс. В большинстве своем органы демократической оппозиции, находившейся в эмиграции, комментировали Латеранские пакты иронически и враждебно. Некоторые видные католические деятели, в прошлом игравшие значительную роль в партии «пополяри» и не уехавшие из Италии, вынуждены были вести себя сдержанно, но в общем отказывались признать, что Пий XI «действи­тельно благословил фашизм». Они не хотели верить это­му вопреки очевидности. Внутри фашистской партии также были некоторые люди, не одобрявшие сближения с Ватиканом, однако Муссолини ликовал.

Бенито ни о чем другом, кроме знаменитого «примире­ния», говорить не мог и отчаянно хвастался. Надо заме­тить, что жена его, донна Ракеле, отнюдь не была «па­писткой». У них в Романье, области, где в свое время был очень силен анархизм, даже женщины из народа редко бывали набожными католичками. Розетта вспо­минает, что ее дядя говорил ей: «Будущие соглашения между итальянским государством и Святым престолом будут заключены во имя Святой Троицы. Когда ты про­чтешь это в газетах, вспомни о том, как моя мать осеня­ла меня крестом каждый вечер, когда я, ребенком, ло­жился спать в нашем бедном доме в Довии».

Когда же Латеранские пакты были подписаны и Пий XI принял Муссолини, тот вернулся домой в состо­янии совершенного экстаза. Он с восторгом говорил о папе. «Домашние, вспоминая о его прежнем упорном антиклерикализме и об антиклерикализме его среды, его Романьи, чувствовали себя несколько смущенными. Тогда вмешалась Ракеле и спросила: «Ты что же, поце­ловал туфлю этому своему папе?» — и Муссолини не нашелся что ответить» ^1.

После «примирения» Муссолини взял себе духовни­ка. Он избрал иезуита, падре Такки-Вентури, с которым, как уже упоминалось, поддерживал секретные контакты еще в 1923 году. Падре был человеком умным и образованным, трудно сказать, думал ли он, что Мус­солини в самом деле стал верующим. Может быть, Такки-Вентури понимал, что главе фашистского правитель­ства удобнее из политических соображений немножко играть в религиозность. А вот суеверным человеком Бе­нито Муссолини, действительно, был всегда. Но, впро­чем, дело не в искренности или в лицемерии дуче, а в том, что существовали объективные причины, толкав­шие как фашизм, так и церковную иерархию к сотруд­ ничеству.

­стижа, внутриполитической устойчивости, финансовых интересов церкви. Да, взаимные интересы кое в чем сов­падали, и это настолько очевидно, что не нуждается в доказательствах. Однако существовали и реальнейшие противоречия, поскольку речь шла о том, кому в конеч­ном итоге будет принадлежать власть над душами в Италии. Когда Ватикан, стремясь ко «взаимопонима­нию» с чернорубашечниками, предал партию «пополя­ри», это в большой мере объяснялось тем, что направле­ние этой партии не нравилось высшим церковным властям. Речь шла не только об уступке фашистскому режиму: дон Стурцо лично ни в какой мере не был де­ятелем, соответствовавшим «модели» покорного и по­слушного католического священника. Он был глубоко предан церкви, он ушел, когда начался шантаж, не же­лая, чтобы фашисты из-за него «чинили неприятности Святому престолу». Но он обладал собственным мнени­ем; создавая партию «пополяри», он не желал, чтобы она подчинялась церкви, и такой партией Пий XI по­жертвовал легко, вернее сказать — даже охотно.

Другое дело — «Ационе каттолика». Эта организа­ция, никогда не бывшая партией, не имевшая политических амбиций и целей, созданная еще в XIX веке и занимавшаяся воспитанием и благотворительностью, полностью подчинялась епископату и местному духовен­ству, вся ее деятельность контролировалась и направля­лась церковью. Можно сказать, что «Ационе каттолика» была вспомогательной организацией церкви. Бросив, так сказать, в пасть фашизму дона Стурцо и партию «пополяри», а также «белые» лиги, кооперативы и проф­союзы, заключив Латеранские соглашения, Ватикан рассчитывал, конечно, что и Муссолини со своей сторо­ны проявит определенную гибкость и не занесет руку на «Ационе каттолика». Руководители этой организации приветствовали заключение Латеранских пактов и бук­вально провозглашали «Осанна!», упоминая о Муссоли­ни. Сорок третья статья Конкордата гласила, что госу­дарство признает организацию «Ационе каттолика», по­скольку вся ее деятельность ведется вне каких-либо политических партий и направлена на осуществление и распространение католических принципов под непосред­ственным руководством церковной иерархии. Однако все это сердечное согласие длилось не так уж долго. Пра­вда, 13 марта 1930 года неаполитанская газета «Маттино» привела текст интервью, данного кардиналом Ваннутелли, одним из: виднейших ватиканских деятелей, американскому католическому журналу. «Человек, нис­посланный нам Провидением, как выразился Святой Отец,— сказал Ваннутелли,— раньше спас Италию от. ужасающей трагедии большевизма, а потом, в сотруд­ничестве с кардиналом Гаспарри и с согласия Папы и Короля Виктора Эммануила, смог достичь установления дружественных. отношений между Италией и Святым престолом. Я большой поклонник достопочтенного Мус­солини, государственного деятеля, обладающего желез­ной волей и высшим разумом, унаследовавшего римский дух и величие». Однако этой идиллии суждено было на некоторое время прерваться,