Приглашаем посетить сайт

Кин Ц.И.: Алхимия и реальность.
Стратегия согласия и одобрения

СТРАТЕГИЯ СОГЛАСИЯ И ОДОБРЕНИЯ

Является ли сам автор персо­нажем?

Из циркуляра издательства Риццоли

­ры к культуре католической, о роли католиков-журналистов в Италии и о разных смежных вопросах. Обратимся к важной книге Джан Карло Ферретти «Литера­турный рынок. Культурная индустрия и работа критика в Италии от пятидесятых годов до наших дней». Феррет­ти посвятил свою книгу друзьям и товарищам, принадлежащим к левой и работающим в культурной индуст­рии. Предполагается, что они вынуждены идти на опре­деленные компромиссы, считаясь с идеологическими и коммерческими интересами хозяев. Ферретти заявляет, что его цель — быть откровенным и лояльным, что он критикует и самого себя и просит коллег с такой же откровенностью поддержать или опровергать его идеи.

внешним рецензентам. Понятие «внутрен­ней рецензии» общеизвестно и распространено во всем цивилизованном мире. Такая первоначальная рецензия нужна для предварительной, ориентировочной оценки рукописи или предложенной тому или иному крупному, современно поставленному издательству для перевода книги.

Приведем целиком вопросник, относящийся к произведению иностранного автора:

«Были ли книге присуждены литературные премии? Какие? Была ли она отмечена каким-либо литературным клубом? Каким? Печаталась ли сокращенно, в отрывках, с продолжения­ми в периодике? Где? Переводилась ли уже одна или вместе с другими произведениями? Переиздавалась ли? Где? Является ли сам автор персонажем? Написал ли он какие-нибудь значительные книги? Какие? Напечата­на ли в Италии какая-нибудь из них? Какая, в каком издательстве, какой имела успех? Какое место занимает предлагаемая книга в творчестве этого автора? Как она была принята критикой на родине и за рубежом? Попа­ла ли в категорию бестселлеров? Каких, какого уровня, какой продолжительности успеха? Является ли она caso letterario? 1 ­вить фильм? Известно ли имя режиссера? Были ли хло­поты с цензурой? Как использован ингредиент «секс»? Есть ли полемический запал? Сможет ли итальянский издатель montare2 публикацию, под каким паролем, при каких обстоятельствах? Могла ли бы эта книга быть использована или эффектно подана «Эуропео» или другим итальянским офсетным еженедельником? Ка­ким? Какое распространение могло бы, по Вашему мне­нию, иметь итальянское издание? Как Вы полагаете, могло ли бы оно заинтересовать определенную катего­рию читателей? Каких? И напротив, могло ли бы оно обидеть других читателей? Каких? Является ли книга «произведением на актуальную тему»? Быстро ли оно устареет? Является ли оно общедоступным? Какого уровня? Представлял бы перевод особые трудности? Ка­ким сочетанием качеств должен обладать переводчик? Надо ли дать ему в помощь «техника» или достаточно «технической» проверки по завершении перевода? Нуж­далось ли бы итальянское издание в предисловии, в по­яснениях, в переделках, в дополнениях, в комментари­ях? В какую из серий издательства можно было бы включить эту книгу? Если речь идет о романе начинаю­щего или, во всяком случае, молодого и не окончательно сформировавшегося автора, просим Вас также ответить на следующие вопросы: идет ли речь об обычном авто­биографическом рассказе лица, которое никогда не су­меет «придумать» сюжета? Полное ли это подражание, или автор проявляет хотя бы признаки элементарной оригинальности? Можно ли предположить, что автор станет в будущем профессиональным литератором? Есть ли в книге сознательно избранный стиль и какого этот стиль направления?» 3

­мом, в котором рецензента просили ответить на вопросы, даже если они покажутся ему излишними или про­извольными, а также просили изложить (на третьей странице бланка) фабулу и сообщить «основные данные о персонажах книги, если персонажи имеются». Отнесемся к формуляру внимательно — это как раз и связа­но с идеологией. Много вопросов деловых, а ощущение прагматического цинизма: «является ли сам автор пер­сонажем?», «как использован ингредиент «секс»?» и т. д. Что-то от робота. Одно дело знать, что на Западе книги — это товар, а другое дело читать такой вот документ служебного пользования, придающий нашим знаниям конкретность. Издательство Риццоли — настоящая им­перия, долгие годы оно планомерно захватывало книж­ный рынок, а также покупало все новые газеты.

В 1980 году произошел довольно шумный скандал. Из­дательство Риццоли пригласило нового генерального ди­ректора Сальваторе Ди Паола, надеясь, что он приведет в порядок финансовые дела, так как в издательстве гро­мадный дефицит. Этот Ди Паола — известный менед­жер, он раньше работал в металлургической промыш­ленности и на новом поприще сохранил старую термино­логию. В интервью для еженедельного литературного приложения к туринской газете «Стампа» — «Тутто либри» («Все о книгах») Ди Паола назвал книги i pezzi, что означает детали. Кроме того, на одном очень эли­тарном совещании интеллектуалов он бестрепетно за­явил, что для того, чтобы быть генеральным директором книгоиздательства, совершенно не обязательно специ­ально интересоваться литературой. Тут одна из самых известных женщин-писательниц, Ориана Фаллачи, оби­девшись на то, что Ди Паола не упомянул о ее бестсел­лерах, выходящих у Риццоли, обвинила Ди Паолу в не­благодарности, добавила, что он похож на мужа, совер­шившего над собой некую хирургическую операцию, лишь бы досадить жене, и в заключение сказала, что лучше уж, если на то пошло, называть книги не деталя­ми, а прямо болтами.

«империя Риццоли» рухнула. Владельцы издательства Риццоли были даже арестова­ны за злостное банкротство. История Риццоли тесно пе­реплетена со скандалом вокруг католического Банко Амброзиано и масонской ложи П-2.

Однако вернемся к Ферретти. Книга Ферретти очень интересна, но мне хочется из далекой Москвы обратить­ся к нему с одним вопросом: почему он как будто совершенно не замечает, что на том самом книжном рынке, о котором Ферретти так умно и остро пишет, присутству­ют также и католические книгоиздательства? И не толь­ко книгоиздательства, а шире — культура. И не один Ферретти. За очень немногими исключениями левые критики, словно сговорившись, полностью игнорируют самый факт существования католических издательств, журналов, авторов, отстаивающих свои ценности. Выхо­дит роман католического писателя, иногда хороший, даже получивший престижную литературную премию, иногда плохой, вежливо раскритикованный в самой католической прессе. Но критики laid ведут себя зага­дочно, не анализируют, не спорят, не хвалят, не ругают, предпочитают делать вид, что такого романа просто нет и никогда не было.

Повторяется история с гвельфами и гибеллина­ми, о которой так остроумно и изящно рассказал Аль­берто Каваллари. Вот я работала над этой книгой, и, естественно, меня очень интересовало отношение италь­ янской критики к Помилио, к Сантуччи. Очень мало на­шла. Другое дело с Силоне, Пьовене и, конечно, с Тестори. Но тут особые обстоятельства, так сказать, внелитературные. Бывают, конечно, исключения, когда светская левая критика откликается на произведения католиков, но редко. А жаль. Если речь идет о действительно художественном произведении, даже не слишком крупном, но вполне профессионально написанном, не стоит мол­чать. А если очевидно, что авторы преследуют откровен­но идеологические цели, облекая свои (зачастую консер­вативные) концепции в беллетристическую форму, это тоже заслуживает внимания. Потому что речь идет о формировании общественного сознания, потому что по­нятие «католический мир», при всех известных нам сложностях определения, существует, и в какой-то мере писатели-католики, даже если они не более чем беллетристы, не только достигают личного успеха, но и вносят свой вклад в ведущуюся борьбу.

­толическими и имеют свое объединение UECI. Един­ственное из этих издательств, обладающее чрезвычайно большими финансовыми возможностями, это Эдициони Паолине. Оно принадлежит «Благочестивому обществу св. Павла» и возглавляется священниками. Однажды газета «Пополо» поместила интервью с директором Эди­циони Паолине — падре Гамби. Оно было озаглавлено «Католический бестселлер». Падре Гамби просил не уверять его, будто роман Эльзы Моранте «История» — бестселлер, так как тираж достиг 800 тысяч экземпля­ров. Его издательство выпускает ежегодно 900 тысяч эк­земпляров Евангелия и продает через свою сеть еще около полумиллиона экземпляров Евангелия, выпускае­мых другими издательствами. Падре Гамби не добавил, однако, что Эдициони Паолине печатает огромными ти­ражами Библию a fumetti. Буквально это означает «с иллюстрациями», но обычно фуметти называют приклю­ченческие романы. Выпускает также много пропагандистских однодневок, нужных, например, при проведе­нии референдумов; иными словами, издательство слу­жит целям клерикальной пропаганды, поэтому его так щедро финансируют. Впрочем, Эдициони Паолине изда­ет также книги классиков, итальянских и иностранных, стремится давать квалифицированные комментарии и переводы, самокритично признает, что это не всегда удается (читатели предпочитают, например, собрание сочинений Мандзони, выпущенное светским издательст­вом Монд’адори). Добавим, справедливости ради, что многие небольшие католические книгоиздательства пуб­лично нападают на Эдициони Паолине за то, что оно мо­нополизирует рынок и не дает никому хода.

В начале 1977 года римское издательство Фрагелли Паломби напечатало изящно оформленную книгу с отличными иллюстрациями и многозначительным обраще­нием: « Другу читателю, а также и врагу». Фраза эта знаменитая, ее когда-то придумал Джованни Папини, о котором мы уже не раз упоминали. Авторы книги — представители разных научных дисциплин, профессора, некоторые из них — священники. Рецензию на эту книгу газета «Пополо» озаглавила «Католическая культура перед лицом марксизма». Это точно: пятнадцать авто­ров, при всем различии тематики (от теологии до музы­ки и изобразительных искусств), стремятся преодолеть комплекс неполноценности, о котором в одной из статей прямо говорится. Мы читаем в редакционном обращении: «Многие утверждают, что у нас в Италии католи­ческой культуры не существует или что, в лучшем случае, существуют отдельные католики, действующие в области культуры». Дальше — протест против утверждения, будто в Италии католики чуть ли не невежествен­ная чернь, не способная создавать духовные ценности.

На протяжении веков, заявляет автор редакционного обращения, в Италии главенствовала католическая мысль, а рационалистическая и материалистическая все­го лишь переплетались с ней. Сейчас, с точки зрения католиков, они переживают трудный момент, но не со­бираются сдаваться. «Эта книга — свидетельство наше­го присутствия, заявление о том, что мы — свидетели, которые, если понадобится, готовы к бою»4

Книга написана агрессивно по отношению к «вра­гам», но и беспощадно самокритично: итальянские теологи «давно уже не выдвигают новых идей», философы «отступают перед лицом других идеологий», слишком часто «к окружающей действительности подходят абст­рактно», католическая интеллигенция «забывает о том, что Европа родилась и произросла на могучем стволе католицизма, а древо питалось соками мощного гуманизма Греции и Рима». Главным врагом объявляется атеистическое и материалистическое мировоззрение, что нас никак не может удивить. В книге четыре раздела: церковь, доктрина, политика, искусство, и в каждом — по нескольку статей.

«О католи­ческой литературе в Италии». Автор, Марчелло Камилуччи, пишет о том, как трудно назвать какое-либо художественное течение или какое-либо произведение ка­толическим: есть целая гамма оттенков мысли в миро­восприятии и отношении к человеку. «Истина для поэта,— пишет Камилуччи,— не есть непререкаемая исти­на теолога». Художник имеет право воспринимать исти­ну по-своему, у него есть свои нормативы. Камилуччи возражает против распространенного мнения, будто христианская литература непременно должна быть «ро­зовой», утешающей. Смешно считать католическими те книги, где протагонисты — религиозные люди (быть мо­жет, увы, даже священники), пишет Камилуччи. Дело не в том, кто герой произведения, важны идеи. С го­речью замечает Камилуччи, что современная католи­ческая проза «не достигает уровня Мандзони». Упреки, предъявляемые автором статьи этой прозе, вполне кон­кретны. Главный из них — почти неприкрытая публи­цистичность, почти полное отсутствие полнокровных и запоминающихся романных персонажей. Благодаря это­му идеи блекнут и становятся абстрактными. Несмотря на общий пессимистический тон, Камилуччи назвал име­на нескольких итальянских католических писателей, к которым относится очень серьезно. Это Марио Помилио и Луиджи Сантуччи. То же мне писал профессор Мелькьорре.

Итальянские писатели-католики работают в различ­ных жанрах: есть исторические, политические, исповедальные, психологические романы, есть книги, посвя­щенные осмыслению фашизма, Сопротивлению, соци­альным переменам, происходящим в стране. Можно было бы назвать имена нескольких писателей, которые воспевают традиционные ценности: крепкую семыо, ре­лигиозность, любовь к природе, крестьянский жизнен­ный уклад. Есть и другое: интерес к сложным экзистен­циальным ситуациям, к сексу, к экстремистским моло­дежным движениям.

Конечно, есть одаренные и профессионально пишу­щие люди, но Камилуччи прав: мало полнокровных, запоминающихся персонажей. Нас интересуют ценности. Ясно, что никто из писателей-католиков не может оправ­дать зло и насилие, это противоречило бы этике и тра­диции. Но очень многие книги написаиы наивно и эле­ментарно, воспринимаются как дидактика, некоторые — архаичны.

Однако все они выполняют определенные идеологиче­ские задачи, как и периодическая печать. Не так давно Федерация итальянской печати выпустила специальный «нулевой» номер, посвященный проблемам' книгоизда­тельского и газетного дела в Италии на протяжении 80-х годов. В нем выступил и падре Сордже. Он не только воз­главляет журнал «Чивильта каттолика», но и является главным консультантом Католического объединения ита­льянской печати, которое сокращенно носит название УКСИ. Принимая во внимание авторитет падре Сордже, интересно, как он сформулировал главные задачи като­лического журнализма в Италии в наши дни.

«среднего итальянца». Вторая: осуществить «синтез между после­довательным исповеданием христианской религии и про­фессиональным качеством работы католиков, занятых в культурной индустрии». Третья: по-настоящему расши­рить диалог с другими культурными силами, «не для того, чтобы вступить с ними в отношения конкуренции, но для того, чтобы внести свой положительный вклад в дело обновления всего итальянского общества, пережи­вающего кризис». Эта мысль развивалась: если в книге, посвященной другу читателю, а также врагу , речь шла преимущественно о гегемонии, которой должна доби­ваться в Италии католическая интеллигенция, то падре Сордже проявил несравненно больше такта и гибкости. Он сказал: «Роль католической печати состоит прежде всего в том, что она должна уметь читать, уметь интер­ претировать наше время в свете христианских цен­ностей. Она должна соревноваться с теми, кто хочет за­нять позиции абсолютного господства или кто претенду­ет на гегемонию. Она должна проявлять свое присут­ ствие, должна вносить предложения — позитивные, куль­турные, гражданские, ведущие к эволюции». В этой свя­зи падре Сордже говорил о новой атмосфере и новых возможностях, возникших после II Ватиканского со­бора.

— самокритика: долгое время недооценива­лось значение настоящей профессиональной подготовки. Вера необходима, без веры католический журнализм невозможен, говорил падре Сордже, но это отнюдь не исключает абсолютной необходимости знания, научной квалификации, общей культуры. Марксисты хорошо цодготовлены, у них есть метод, есть философия, из ко­торой они исходят. Католики обязаны, сохраняя вер­ность христианским идеалам, понимать мышление дру­гих, не замыкаться, не становиться закостенелыми. Ни для кого не секрет, что между полярно различными идео­логиями происходит постоянное противопоставление и соперничество. «Но мы, католики, иногда относились с некритической и ожесточенной озлобленностью к дру­гим возникающим идеологиям (включая марксизм). А между тем нужно уметь различить то настоящее и хорошее, что есть в любой идеологии». Мы уже неодно­кратно подчеркивали, что марксисты никогда не упро­щают процессов, происходящих в реальном мире и обще­ственном сознании, и не ставят знака равенства между общественными явлениями и течениями мысли, которые хотя формально и относятся к одному «миру», но на деле значительно разнятся между собой.

Падре Сордже, директор журнала «Чивильта каттолика», разумеется, выражает взгляды определенных кругов церковной иерархии, а не взгляды ХДП. Но есть очевидные, определенные моменты совпа­дения интересов церкви и католической партии, и в та­кие моменты огромный, разветвленный организм Вати­кана, с одной стороны, «приходит на помощь ХДП», а с другой стороны, может вносить существенные корректи­ вы в то, что она делает в области культуры и пропаган­ды, может делать ставку на иные силы в том обширном людском массиве, каким является итальянский «католи­ческий мир».

Если говорить о печати и о средствах массовой ком­муникации, то тоже нельзя все подгонять под одну линейку. Ясно, что многовековой опыт церкви помогает ХДП добиваться consenso населения, его присоединения к ценностям католицизма. Для этого нужно создавать литературу воспитания, находить символы и эмблемы, творить мифы. Время слишком упрощенной и одноцвет­ной мифологии миновало, и наиболее проницательные деятели итальянской католической культуры (уровня падре Сордже) понимают это. Даже когда налицо мо­мент сознательной идеализации и пропаганды, прихо­дится считаться с требованиями последних десятилетий XX века.

­ской католической печати и книгоиздательствах. Как уже сказано, единственное крупное издательство— Эдициони Паолине, но хочется добавить некоторые подробности. К началу 80-х годов это издательство имело 109 собственных книжных магазинов, то есть большую сеть «информации и распространения». Падре Гамби, чье имя я упомянула, сказал, что его издательство никогда не выпускает какую-либо серию, если нет сигна­лов от книгопродавцев, пропагандистов, агентов и производственников: «Прежде чем напечатать книгу, надо спросить себя: кому она понадобится? Есть ли на рынке подобные книги? Каков возможный успех у публики?» По данным, на начало 80-х годов число книг религиоз­ного содержания, печатающихся в Италии, колеблется от 1000 до 2300 названий; средний тираж книг на обще­ культурные темы около 3000 экземпляров. В каталоге Эдициони Паолине свыше 4000 названий, и в год оно вы­пускает примерно 300 томов: половина новинки, полови­на переиздания. Выпускаются самые различные книги — теологические работы и простые, общедоступные книжки для взрослых и для детей. Кроме продажи книг через магазины, есть и другая форма распространения лите­ратуры: монахини разносят по домам и книги и некото­рые католические журналы. Это называется капилляр­ной пропагандой.

Есть католические книгоиздательства очень высокого класса: миланское Вита э Пенсьеро, туринское Мариетти, выпустившее в свет, в частности, капитальный «Истори­ческий словарь итальянского католического движения», на который я часто ссылалась, брешианское Морчеллиана, — список легко было бы продолжить. Но нас особен­но интересует литература, предназначенная для масс. Прежде всего — журналы, именно потому, что они доход­чивы и могут привлекать читателей из народа.

«Фамилиа кристиана». Она бы­ла основана в 1931 году и принадлежит тому же Обще­ству св. Павла, что и издательство Эдициони Паолине. С самого начала имелась в виду народная аудитория, первоначальный тираж был 200 тысяч экземпляров, для Италии немалый. Но в 1954 году директором «Фамилиа кристиана» был назначен священник Джузеппе Дзилли, профессионально очень подготовленный для такой рабо­ты. Его предшественник падре Атаназио был типичным представителем того ряда деятелей итальянской като­лической культуры, которая соответствовала духу пон­тификата Пия XII — жесткость, супердогматизм, от­сутствие фантазии. Джузеппе Дзилли был человеком совершенно иного типа и понимал, что надо стараться идти в ногу со временем. За несколько лет тираж «Фами­лиа кристиана» достиг миллиона экземпляров, а к мо­менту смерти дона Дзилли (1980) был уже миллион семь­сот тысяч экземпляров.

Так в чем же все-таки успех «Фамилиа кристиана»? Глауко Ликата, занимающийся итальянской католической печатью, считает, что.. секрет заключается в том чувстве меры, которым обладал дон Дзилли и которому он обучил коллектив своих сотрудников. Он не боится самых, казалось бы, рискованных тем (вплоть до абор­тов, употребления наркотиков, адюльтера), никогда не позволяет себе говорить вещи, не отвечающие католи­ческой доктрине, и в то же время не принимает назида­тельного тона. Все дело в тоне. Он спорит, когда хочет спорить, или объясняет, или, может быть, даже настав­ляет, но делает это тактично и осторожно, нередко ост­роумно, как будто легко. Именно поэтому, пишет Ликата, «Фамилиа кристиана», без сомнения, является самым распространенным католическим еженедельником не только в Италии, но и во всем мире».

— это все знают — тесно связано с курией, а внутри курии, как известно, нет полного и даже относительного единомыслия, особенно в послесоборный период и при теперешнем понтификате. Мы не писали о том, что после смерти Павла VI на протяжении всего лишь 33 дней престол св. Петра занимал Альбино Лючиани (1912— 1978), оставивший по себе память толь­ко как «папа с доброй улыбкой». Случился инфаркт, папа Иоанн Павел I (Лючиани избрал это имя) умер, и на новом конклаве главой римско-католической церкви был избран Карол Войтыла (р. 1920), архиепископ-митропо­лит Краковский, принявший имя Иоанн Павел II. Новый понтификат отличается новым стилем, в частности и в области культуры.

Возвращаясь к «Фамилиа кристиана», скажем, что она модернизируется на глазах. По структуре и оформлению она теперь мало отличается от самых распро­страненных еженедельников. Конечно, есть обязательные материалы: освещаются путешествия и речи папы и т. д. Но очень много места занимают вопросы литературы, культуры, спорта, есть раздел юмора. В одном случае «Фамилиа кристиана» проявила мужество: она расска­зала своим миллионным читателям правду о том, что известно насчет скандала с Банко Амброзиано, и не пре­парировала факты. В дособорной церкви такое просто было бы немыслимо. Однако не следует рисовать себе слишком идиллическую картину. «Фамилиа кристиана» оказалась на высоте в этом деле. Вообще же она выпол­няет вполне определенные идеологические задачи, ста­рается формировать общественное мнение и сознание людей в духе католического мировоззрения.

Официальной ежедневной газетой ХДП является «Пополо», но тут уж можно сказать, не боясь быть несправедливой: газета делается плохо. По существу, у нее нет своего лица, у нее нет выдающихся сотрудников. Она печатает доклады и речи лидеров различных тече­ний и фракций партии и отражает соотношение сил между этими течениями. Нет смысла перечислять като­лические газеты, важнее отметить, что в атмосфере, со­зданной II Ватиканским собором, светские газеты стали настолько интересоваться ватиканскими делами, что имеют сотрудников, регулярно освещающих и комменти­рующих церковные и околоцерковные события. То, что я сейчас пишу, не противоречит упрекам по адресу деяте­лей итальянской светской культуры, которые притворя­ются, будто католической культуры в Италии вообще нет. Одно дело — серьезное внимание и отношение к культуре, другое дело — газетная хроника, пусть неред­ко и вполне квалифицированная. В этой связи заметим еще, что во многих левых газетах «ватиканистами» ра­ботают священники, разумеется, священники левых убеждений. Среди них есть очень серьезные специа­листы, не просто газетчики, а авторы фундаментальных книг.

­рия и роль, которую он играет в современной итальян­ской католической культуре, интересны. Он родился в 1925 году, вопреки воле семьи хотел стать священником, убежал из дома, во время Сопротивления создал первые молодежные демохристианские группы в Генуе и уста­новил контакт с одним из авторитетных лидеров италь­янского католического движения — Джузеппе Доссетти (р. 1913). Доссетти, священник, активный антифашист и участник Сопротивления, на протяжении нескольких лет играл большую роль в ХДП и был несравненно левее и радикальнее Де Гаспери. Журнал Доссетти «Кронаке сочиали» был центром, вокруг которого группировались левые католики, и среди них Баджет Боццо.

­рых выходит за рамки книги, оставил политическую деяельность и удалился в монастырь. Его молодые после­дователи остались без руководства и пошли разными путями. Баджет Боццо стал играть большую роль как идеолог и теоретик. И в 1953 году он с несколькими друзьями основал журнал «Терца дженерационе». Духовный сан он получил только в 1967-м, завершив теологическое образование. Но еще до этого стал неуклонно дви­гаться вправо. В 1960 году он выступил со статьей «Тота­литаризм и христианство». Читать ее просто неловко: Баджет Боццо открыл для себя энциклику «Силлабус» и прямо призывал вернуться к ней.

Журналу «Терца дженерационе» посвящено много исследований. Об этом говорится в книге Джованни Тассани «Политическая культура католической правой». В плане теории Баджет Боццо выступает против идей Маритена, который объ­является главным виновником того, что идеи «Силлабуса» не проведены в жизнь. Баджет Боццо вырабатывал свою, оригинальную, но крайне сомнительную концепцию: он хотел каким-то образом добиться синтеза двух сфер — религиозно-мистической и социальной.

Напомним: это уже понтификат Иоанна XXIII, слиш­ком «левого» папы, которого епископы фактически хотели поправлять. Итальянский епископат возглавлял тогда кардинал Сири, могущественный покровитель Баджет Боццо. Сири самым бесцеремонным образом вмешивался в политическую жизнь. Вот пример, взятый из книги Тас­сани. В это время ХДП возглавлял Моро, который уже тогда, в феврале 1960 года, думал о сотрудничестве с ком­мунистами и с социалистами. Сири пишет Моро: «Во имя бога прошу вас хорошенько поразмыслить о вашей ответ­ственности и о последствиях того, что делается».

Баджет Боццо в то время — любимец Сири. На про­ тяжении нескольких лет он — главный идеолог активной и влиятельной группы католических ястребов, которые не ограничивались теорией. Баджет Боццо провозглашал: «Политика — самая главная задача христианства». Это повторялось в нескольких книгах. Сама борьба против наследия Маритена была фактически борьбой против обновления церкви. В сущности, то, что проделывали Сири и Баджет Боццо (считавшийся основным пропаган­дистом и чуть ли не пророком), мало чем отличается от линии комитати чивичи и Луиджи Джедды. Объяснить это наивностью молодости нельзя: в 1960 году Баджет Боццо 35 лет; это вполне зрелый человек. Тогда стало очевидным: Баджет Боццо сделал выбор.

­гичного, честолюбивого и уверенного в своей правоте человека, обладающего бурным темпераментом и легким пером. Став священником, он основал в Генуе свой жур­нал «Риноватио» и вплоть до 1978 года был сверхортодоксальным. Потом наступил перелом. Почему? В 1979 го­ду вышла книжка — интервью, которое взял у Баджет Боццо марксист Карло Кардиа, специалист по церков­ному праву. Книга называется «Эти католики». Теперь перед нами предстает совершенно иной Баджет Боццо, почти что левый. Он уже несколько лет сотрудничает в газете «Репубблика», причем неустанно критикует цер­ковь— по всем линиям. Если бы не было долгих лет бурной деятельности под покровительством Сири, можно было бы представить себе Джанни Баджет Боццо чуть ли не как Пятого евангелиста. А теперь это не получается. Кардиа спрашивал Баджет Боццо о тех годах, когда он принадлежал к правой католической культуре, ссылаясь и на анализ Тассани. Прямого ответа на настойчивые, хотя и очень вежливые, вопросы Баджет Боццо не давал. Он предпочел красноречиво рассуждать о «периоде Доссетти», настаивая на том, что это было самым главным. Что же касается того момента, когда он открыл для себя энциклику «Силлабус», — ни полслова.

Баджет Боццо не говорил о кризисе, пережитом им,— говорил о периоде молчания. Он говорил также о своих книгах — их много. Его «История христианско-демокра­тической партии» имела успех, так как он многое знает «изнутри». Но эта книга тоже написана, если прочесть внимательно, с интегралистских и интегристских позиций. Кардиа (при всей своей вежливости) говорил о двусмыс­ ленности позиции Баджет Боццо и о том, что тому можно было бы задать много вопросов по поводу его постепен­ного отдаления от кардинала Сири. Внятного ответа не было. Баджет Боццо предпочитал подчеркивать свою левизну, сотрудничество с газетой «Репубблика». 20 июня 1980 года кардинал Сири послал своему бывшему лю­бимцу официальное предупреждение: «Мы, Джузеппе, кард. Сири, архиепископ, исходя из того, что начиная с 4 октября 1977 свящ. проф. Джованни Баджет Боццо много раз призывался...» Дальше следовал очень длин­ный перечень грехов Баджет Боццо, который делает непо­добающие замечания о католической доктрине и морали, и — это считается особенно серьезным — в различных по­явившихся за его подписью статьях содержатся «не­справедливые критические замечания» о персоне, учении и деятельности святого Отца... 20 июня 1980 газета «Ре­пубблика» опубликовала этот текст и ответ обвиняемого: «Я не расположен преклонить колени». Прошло несколько лет, священник-профессор продолжает регулярно печа­таться, сана его пока что не лишили.

­мает прогрессивную, хотя и не бесспорную, позицию. В этой главе о персонажах можно было бы найти множество сюжетов, множество «вставных новелл», по­тому что история католической церкви исключительно богата самыми, казалось, неожиданными ситуациями и поворотами. Мне хотелось бы подробнее, чем это сделано, рассказать о роли католической правой, мы знаем, что она была очень активной даже при Иоан­не XXIII и Павле VI. Здесь можно привести очень много конкретных примеров, назвать много имен. Сейчас я ограничусь только одним примером. Профессор мораль­ной философии и социологии Джанфранко Морра издал книжку «Марксизм и религия» — это в 1976 году, и позиция автора не вызывала сомнений. А через два года вышла новая книга профессора Морра: «Католическая культура и современный нигилизм». Это настоящий вопль. И настоящий донос. Названы имена левых католиков-интеллектуалов, которые изображаются грешниками-отступниками, перешедшими во вражеский лагерь; говорится о том, что католическая культура в Италии сегодня загнана в гетто. И выдвигается задача: «Настал момент вновь предложить оригинальную католическую культуру, которая не будет довольствоваться ролью подслащенного привеска к антихристианскому миру»5 Это уже воинствующая идеология.

­ной ввиду необъятной сложности темы, мы пытались дать некоторое представление о духовных ценностях, ко­торые в наше сложное и трудное время предлагают обществу деятели итальянской католической культуры и — отчасти — сам Ватикан. Как мы знаем, II Ватиканский собор закончил свою работу 8 декабря 1965 года. А 11 октября 1982 года итальянские газеты подводили некоторые итоги двадцатилетию, прошедшему со дня от­крытия работ этого собора. И общий тон трудно назвать; оптимистичным. Не осталось почти никого в живых из участников собора. Теперь кажутся уже ушедшими в далекую историю бурные споры из-за того или иного параграфа, той или иной формулировки. Мы писали уже о том, что при Павле VI, который довел работы собора до конца, уже существовали серьезные проти­воречия как внутри епископата, так и среди католи­ков— laici. Некоторые важные решения собора пре­творены в жизнь. Это относится прежде всего к вопро­су о литургии. Отныне церковные службы в католи­ческих церквах не ведутся более на латыни. Уже это одно сближает церковь с местным населением. Есть страстные противники новшества, главные из них — французский архиепископ Марсель Лефевр, который ведет непримиримую борьбу и отказывается подчинить­ся решениям собора. Историческое значение собора невозможно недооценивать, но не все пошло так, как тогда было задумано.

сама по себе, она существует внутри мира, и события, происходящие в этом огромном мире, во многом определяют то, что про­исходит внутри церкви. Отгородиться невозможно. На­иболее вдумчивые итальянские исследователи, подводя итоги двадцати годам, прошедшим после открытия ра­бот II Ватиканского собора, пытаются установить пери­одизацию, а она не всегда в точности совпадает с нача­лом и концом понтификата. В первой главе этой книги я писала о юбилейном номере «Оссерваторе романо», на­стаивавшем на идее преемственности. Мне кажется несомненной искусственность этой идеи и ее идеологи­ ческая целенаправленность.

Церковь сейчас, может быть, больше, чем когда бы то ни было, нуждается в consenso. А для того чтобы завоевать это consenso, важнее всего создавать культу­ру. Католическая интеллигенция это понимает, наиболее современно мыслящие прелаты понимают. Но сколько есть внутри церкви и рядом с ней, в непосредственной зоне ее влияния, людей, упорно цепляющихся за отжив­шие идеи. «Католический мир» разнообразен, идут настоящие битвы.


Примечания.

— буквально: литературный казус.

2. Montare — буквально: взбить сливки. Имеется в виду шум­ная реклама.

—54