Кин Ц.И.: Алхимия и реальность.
Христианский динамизм

ХРИСТИАНСКИЙ ДИНАМИЗМ?

Но таков уж ход мировой истории, и приходится брать ее та­кой, какова она есть.

Карл Маркс

­ва и писал «Опыт о всеобщей истории и о нравах и духе народов», он резко и саркастично выступал против од­ного автора, пользовавшегося тогда огромной популяр­ностью. Это Нострадамус. По-настоящему его звали Мишель де Нострдам (1503— 1566), но он латинизиро­вал свое имя — это было модным. Нострадамус был знаменитым французским врачом и астрологом, пред­сказывающим будущее. Известно, что искусство пред­сказания существовало еще в античные времена, и Воль­тер на вопрос о том, кто выдумал этот жанр, ответил лаконично: «Первый бездельник, встретивший одного дурака». В 1558 году в Лионе вышел том Центурий, в котором было 969 четверостиший. Полное название кни­ги Нострадамуса: «Les Vrayes Centuries et Propheties de maistre Michel Nostradamus». Сокращенно гово­рят «Льежский альманах». Нострадамус посвятил его французскому королю Генриху II, и жена короля, Кате­рина Медичи, отравительница, занимавшаяся астроло­гией и черной магией, стала покровительствовать Ност­радамусу. Мы могли бы всем этим не интересоваться, но в 1981 году в Париже вышла новая книга, истолковыва­ющая Центурии, начались телепередачи, и возник бум, перебросившийся и в Италию. Дело в том, что Ностра­дамус предсказал, что в 1999 году начнется царство Ан­тихриста, которое продлится двадцать семь лет и прине­сет с собой неисчислимые бедствия. В частности, Париж будет разрушен, а Рим подпадет под какое-то иго. Во Франции многие были охвачены паникой. Она распространилась так, что архиепископ Марсельский, глава французской церкви, оказался вынужденным вмешать­ся, чтобы успокоить людей, многие из которых, если ве­рить французским газетам, намеревались переехать во Флориду, пока еще есть время. Прелат обратился к ве­рующим с посланием, увещевая их ничего плохого не думать, так как в Апокалипсисе нет никаких точных дат и не следует страшиться предсказаний Нострадамуса.

­исходящим сейчас событиям. Так, газета «Стампа» пе­чатала старофраицузские тексты Нострадамуса, итальянские переводы и снабжала все это пояснениями: на­пример, в таком-то четверостишии имеются в виду собы­тия в Иране. и так далее. Социологи выпускали книги о приближении 2000 года, выходили и фантароманы, но чисто «рыночные», ни одного хорошего. Интересна книга Эрнесто Бальдуччи: «Третье тысячелетие. Эссе об апо­калипсической ситуации». Падре Бальдуччи пишет и о себе самом, как о деятеле культуры и как о верующем. «Моя культурная биография представляется мне мета­форой кризиса, о котором я говорю». Бальдуччи пи­шет, что лейтмотивом того, чему учили его и других бу­дущих священников, было отрицание разума, начиная от картезианства: «Вся современная история, по сущест­ву, рассматривалась как феноменология греха». Баль­дуччи откровенен: он прошел эту школу, иногда сопро­тивляясь, иногда уходя в мистику. Спасло его изучение работ Тейяра де Шардена. Много раз в этой своей книге Эрнесто Бальдуччи цитирует Шардена, с горечью пишет, как его до самой смерти держали «на обочине церкви», и только на II Ватиканском соборе он как бы незримо присутствовал: «Никто не показал так ясно, как Шар­ден (и собор принял это), связь между тайной человека и тайной Христа».

В книге очень многое об угрозе атомной смерти. Но особенно важно то, что касается церкви. В третьем ты­сячелетии, заявляет Бальдуччи, христианство должно «умереть и воскреснуть». Иными словами, если христианство хочет предлагать, как и прежде, человечеству свои ценности, оно обязано понять, что постепенно, из поколения в поколение, «исторически сложившиеся фор­мы христианства отбрасываются теми социальными слоя­ми, которые, один за другим, выходили из состояния подчиненного смирения, чтобы самим распоряжаться своей судьбой» ¹ Падре Бальдуччи логично и настойчи­во пишет о классовом подходе к проблемам церкви на пороге третьего тысячелетия (двадцать лет — это нич­то... двадцать лет — это страшно долго). Пишет о развивающихся странах, о том, что теперь нельзя более ограничиваться европейским культурным наследием.

­ступит через несколько дней, а именно в субботу, 13 ноября 1982 года. Аргументы? Поведение планет, поистине угрожающее. Другой авторитетный астролог, Луиза Морпурго, не соглашалась. Она говорила, что Нострада­мус. .. В общем, кто-то лукаво заметил: «Конец света откладывается из-за плохой погоды». На конгрессе при­сутствовал падре Бальдуччи, сделавший заявление. Он сказал, что двадцать лет тому назад просто улыбнулся бы, получив приглашение принять участие в таком конгрессе. В этом году он не улыбается. «Мы присутствуем при поворотном моменте в истории человечества,— ска­зал Бальдуччи,— более чем когда бы то ни было мы нуждаемся в разуме, ибо в разуме наше единственное спасение... Мы должны сознавать, что сегодня не мона­хи выступают с загадочными пророчествами, а сами деятели прогресса говорят нам о серьезных опасностях, грозящих человечеству. По-моему, планеты молчат»².

И в заключение сослался на Евангелие, говорящее, что люди не знают ни дня, ни часа... Выступление падре Бальдуччи, по существу, призыв к оптимизму, напоми­нание о том, как многое зависит от доброй воли каждо­го человека, от активного стремления к добру и миру. Я не упомянула о том, что книга Бальдуччи заканчива­ется стихотворением Брехта «К потомкам». По-итальян­ски оно названо: «Тем, кто придет». ..

­щее число католиков в мире составляет примерно 800 миллионов человек, более половины из них живет в странах Латинской Америки и около 180 миллионов человек— в Европе³. Латинскую Америку принято назы­вать «единственным католическим континентом». Италия — маленькая страна, но значение итальянской церк­ви очень велико уже по одному тому, что здесь Ватикан и что папа является одновременно епископом столицы Италии Рима.

­него понтификата. Иоанн Павел II после своего избрания в программной речи обещал хранить верность духу II Ватиканского собора. В какой мере это обещание оправдалось? Вопрос сложный, и любые упрощения недо­пустимы. Папа называет себя пастырем и пилигримом. Он действительно много путешествует, произносит сотни речей, выступает за мир. У него сложились особые отно­шения с масс-медиа, каждый его шаг комментируется, количество фотографий — необозримо. Но обратимся к главному, к тем ценностям, которые поднимает на щит этот папа, какие силы он поддерживает, на кого пред­почитает опираться.

Читатели встретятся с некоторыми фактами, которые могут вызвать удивление. Так, приходится отчасти изме­нить традиционно установившееся отношение к ордену иезуитов как к самой темной силе внутри католической церкви. Не станем углубляться в далекую историю: так было, это истинная правда. Но времена меняются, и происходят процессы, которые не «прогнозировались».

Конечно, все может опять измениться. Но мы говорим о фактах, происходящих сегодня. Точнее: о человеке, ко­торый 22 мая 1965 года был избран главой ордена,— традиционно главу ордена иезуитов называют «черный папа». Это баск Педро Аррупе (родился в 1907 году). Он был миссионером в Японии, 6 августа 1945 года, ког­да американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, находился на периферии города и тотчас превратил зда­ние колледжа, который возглавлял, в госпиталь. Педро Аррупе написал по-испански две книги: «Эта невероят­ная Япония» и «Я пережил атомную бомбу». Человек большой культуры и сильного характера, ставший «чер­ным папой» в атмосфере, созданной II Ватиканским со­ бором, Педро Аррупе придал ордену новый стиль. Так, он считал совершенно необходимым глубоко изучать марксизм, «потому что нельзя априорно отбрасывать возможность диалога с марксистами»,— говорил он в 1977 году на собрании синода.

­ют такую широту взглядов, но мы знаем, что в странах Латинской Америки, где большинство миссионеров — иезуиты, после II Ватиканского собора возникла так называемая теология освобождения, знаем, что перед лицом чудовищной социальной несправедливости множество священников смело стало на сторону народа против тиранических диктатур. Сто девятнадцать священников убито, множество исчезло бесследно. Архи­епископ Сан-Сальвадора Оскар Ромеро 25 марта 1980 года был убит в соборе во время богослужения. Оскар Ромеро отнюдь не был «революционером»; когда он был назначен архиепископом в столицу Сальвадора, никто не ожидал, что этот умеренный прелат поведет себя так, как он повел себя, окунувшись в страшную реальность. О нем говорили, что его «обратил в свою веру народ», и после смерти он стал знаменем. Но, разумеется, не все иезуиты разделяют взгляды Педро Аррупе. В той же Латинской Америке есть нема­ло членов ордена, поддерживающих тиранические режи­мы.

ставшего, так сказать, «слишком левым». Аррупе призывал считать­ся с реальностью и вести диалог с марксистами. Папа требовал полного повиновения. Весной 1982 года Иоанн Павел II созвал 110 видных руководителей ордена иезуитов на международную конференцию во Фраскати и изложил свои желания, которые сводились именно к тре­бованию абсолютного повиновения.

А 13 сентября 1983 года на XXXIII Генеральной конгрегации ордена иезуитов был избран новый гене­рал — голландский иезуит Петер Ханс Колвенбах. Встре­чи папы с иезуитами и XXXIII Генеральная конгрегация показали, что Ватикан поддерживает консервативные силы ордена, которым удалось оттеснить на задний план сторонников Педро Аррупе.

К концу 1982 года стало ясным, что стратегия Вати­кана при теперешнем понтификате решительно меняется. Иоанн Павел II желает иметь абсолютно преданных ему людей, как бы свою личную армию. Это нечто вроде параллельной церковной армии, параллельных манев­ренных сил. Мы имеем в виду две организации laici: Опус Деи и Комунионэ э Либерационе. Благосклонное отношение Иоанна Павла II к традиционалистам стало ясным уже в начале его понтификата. Приведу приме­ры. В 1979 году были предприняты карательные меры по отношению к нескольким всемирно известным теоло­гам за недостаточную ортодоксальность.

Один из этих теологов, швейцарец Ганс Кюнг, почти двадцать лет преподававший теологию в университете в Тюбингене (ФРГ), автор нескольких переведенных на многие языки книг, находился под подозрением начиная с 1970 года, потому что высказал сомнение в догмате непогрешимости папы в одном остро написанном эссе. В 1975 году конгрегация по доктрине веры его, так ска­зать, предупредила. Но только в 1979 году конгрегация лишила его права преподавания, поскольку «он не мо­жет считаться католическим теологом». По случаю трехлетия с момента начала теперешнего понтификата Ганс Кюнг написал статью, озаглавленную «Если бы папа меня выслушал». Он писал о себе лично и о других прогрессивно мыслящих католиках, о том, что он не представляет себя вне католицизма, но в то же время не хочет быть слепым.

«Открытое письмо папе». Он писал не только о Гансе Кюнге и о других. Он ссылался на «Оссерваторе романо» и приводил примеры того, как этот орган Ватикана поддерживает в хвалебных рецен­зиях книжки самых реакционных епископов и кардина­лов: «Хотят на трех страницах дать панораму филосо­фии от Возрождения до наших дней. Хотят в десяти строчках ликвидировать столетия философии и теоло­гии». Дженнари пишет о безапелляционности осужде­ния всего, что не отвечает самым жестким догмам. Все считается изменой вере.

В феврале 1980 года папа принял французского пи­сателя, приехавшего во главе шестисот паломников из организации «Кредо», президентом которой он является. Это маркиз Мишель де Сэн-Пьер, автор многих романов, идейное содержание которых однозначно реакцион­но. Папа принял де Сэн-Пьера очень тепло, просил пе­редать благословение «людям из «Кредо»: об этой орга­низации Иоанн Павел II хорошо знал. Воодушевленные приемом, французские традиционалисты очень активи­зировались, в частности, выпустили листовку: «Мы за­ щищаем доктрину Христа против модернистских за­блуждений, против тех, кто разрушает веру и хоронит мораль, потому что мы хотим передать Кредо наших отцов современной молодежи, сохранив верность на­местнику Христа и учению пап, хранителей традиции». После чего была объявлена подписка: сбор денежных средств для ведения борьбы против прогрессивных французских епископов и священников. Весной 1981 года, когда оставались месяц— полтора до референдума о законе об аборте (это как-никак было чисто итальянской проблемой, касавшейся законода­тельства республики), Иоанн Павел II мобилизовал епископат и католические организации мирян, которые обязаны были вести неустанную агитацию против права на аборт. Схожий референдум о праве на развод проис­ходил при Павле VI, и этот папа совершенно не вмеши­вался в происходившие бурные дискуссии. Вопрос стиля опять-таки, но Иоанн Павел II лично и неоднократно выступал перед верующими, и газеты писали о настоя­щем крестовом походе. Как известно, церковь потерпела поражение. Но для точности надо сказать, что инициа­тива в этом случае принадлежала не Ватикану, а движению, созданному при активнейшем участии дона Джуссани и Джованни Тестори, который, как мы по­мним, написал тогда «Фактум эст».

С 23 по 27 сентября 1981 года в Риме происходил первый международный конгресс, названный «Течения внутри церкви». В нем приняли участие двадцать две католические организации, ведущую роль играла Комунионэ э Либерационе. Папа прислал конгрессу привет­ствие, а дон Джуссани сделал заключительный доклад. Это было важным событием для католического мира и католической культуры. Материалы конгресса издало в 1982 году Яка Бук, в серии, озаглавленной «Уже и еще нет», — название мне кажется программным. Опус Деи почему-то не принял участия в этом конгрессе. Папа благословил всех и первой назвал Комунионэ э Либера­ционе. Во «Введении» к тому говорится, что 150 участ­ников конгресса не столько хотели выработать общую стратегию, сколько доказать свою преданность церкви и способствовать ее «реальному обновлению» на пороге третьего тысячелетия. Подчеркивалась безграничная верность папе, который по окончании работ конгресса от­служил для участников мессу.

Представитель высшей ватиканской иерархии мон­синьор Кордес говорил о христианском динамизме нашего времени и о задачах движений, которые «дол­жны сыграть решающую роль в обновлении церкви». Потом начался обзор отдельных движений, участвовавших в конгрессе. Некоторые — значительные, например Движение Фоколари (это значит дословно Движе­ние очагов), созданное женщиной. Ее зовут Кьяра Любич, она создала это движение в Тренто в 1943 году, после того как пережила, по ее словам, некое озарение. Кьяра Любич избрала для себя лично «четвертый путь», то есть не девственность, не замужество, не мо­настырь, а активное служение Христу, поскольку «Бог есть любовь». Движение Фоколари признал еще Иоанн XXIII, оно существует в 146 странах, имеет свое изда­тельство Читта нуова и журнал под тем же названием. Журнал и книги издаются на 16 языках. Выходит также журнал «Нуова уманита»⁴.

­недельник КЛ «Иль Сабато» взял интервью у священни­ка, обратившегося к папе с приветствием после оконча­ния работ, а потом курировавшего том. Его зовут дон Массимо Камизаска. Интервью занятное, поскольку был затронут вопрос о роли групп в католическом, преимущественно молодежном движении. Камизаска поле­мизировал с одним известным социологом, считающим, что молодежь спонтанно создает группы, потому что на­лицо кризис традиционной католической семьи, кризис школы, кризис политических партий, и у молодых людей нет уверенности ни в чем. Между тем потребность в такой уверенности, в духовных и культурных ценностях не может исчезнуть: если прежние авторитеты поставле­ны под сомнение, должны возникнуть новые. Отсюда большая роль лидеров так называемых carismatici, то есть как бы обладающих какими-то знаниями, «даро­ ванными свыше». Но этот социолог, Сабино Аккуавива, полагает, что спонтанно возникающие группы непрочны, не могут создать чувства общности, что неизбежно на­ступает момент разочарования.

«аутентичны», разочарования нет. Ошибка возникает в случае, когда молодые люди видят «Христа освободителя, или Христа друга, Христа бедного и эксплуатируемого, или Христа, который мо­жет находиться в полном согласии с буржуазией. В та­ких случаях неизбежно личный или групповой опыт приводит к тому, что избирается лишь один из элемен­тов христианского учения в ущерб другим. Либо только молитва и уход в пустыню, либо только политическая деятельность, либо только помощь больным и увечным, либо только литургия и уединение» ⁵ Затем идут рассуждения о том, что, без сомнения, дух святой помога­ет церкви и людям найти нечто новое, но что каждая группа, каждое движение должны быть эффективными.

Теперь мы переходим к другому аспекту этой темы, представляющемуся мне еще более важным, чем конгресс, хотя и конгресс важен. В Риме существует като­лическая организация, называющаяся «Февраль 74»,- ясно, что она возникла именно тогда. Этот центр «Фев­раль 74» создан по инициативе одного laico. Юрист Джанкарло Куаранта, много лет бывший видным деяте­лем Ационе каттолика, — автор нескольких книг, посвященных социологии + культуре + молодежному движе­нию. Года два его «Февраль 74» находился, так сказать, в инкубационном периоде, да и потом о нем почти не говорили. Заговорили о нем в 1978 году, да и то, кажет­ся, потому, что среди участников дети Альдо Моро: сын Джованни и дочь Аньезе. Заговорили после убийства Моро, когда интересовало все, в том числе все, касавше­еся его собственной семьи, внутри которой произошел разлад. Между тем центр исследований и документа­ции «Февраль 74» не просто существовал, но в 1977— 1979 годах провел очень серьезное исследование, посвя­щенное культуре молодежных групп, разбросанных на территории Италии.

­знает себя в своей культуре. Поэтому все серьезные ма­териалы, отражающие культурную реальность такой, какова она в действительности, чрезвычайно важны. Работа, которую под руководством Куаранты провел его «Февраль 74», носит явно новаторский характер. В ней приняли участие множество организаций и отдельных лиц, среди них были и миряне, и священники, и несколько епископов, и кое-кто из Ационе каттолика, и некото­рые исследователи. Социология религии — тема не но­вая, но крупные ученые Петер Бержер и Томас Лукман, давшие «Предисловие» и «Введение» к книге, которую написал Куаранта, выражают изумление по поводу «итальянского опыта» и достигнутых результатов,потому что неожиданно открылись явления, о которых до сих пор никто понятия не имел. Здесь мы имеем дело со смешением нескольких дисциплин: социологии, антропо­логии, психологии, семиотики.

Практически начали с нуля. Ни АК, ни приходы, ни епархии почти не имели данных о молодежных католических группах, возникавших спонтанно, вне рамок Ационе каттолика, или Фоколари, или Комунионэ э Либера­ционе и других организованных движений. «Февраль 74» составил вопросник, в котором 29 вопросов. Хотели выяснить характер этих «информальных» групп. По имевшимся данным, таких групп было около восьми ты­сяч, но ответили на вопросник 2003 группы. Вопросник составлен очень ясно и подробно: хотели знать количественный состав группы, возраст участников (14— 17, 18—21, 22—25, больше 25 лет), сколько девушек в груп­пе, образование участников, их социальное положение, взаимоотношения с приходами и так далее. Очень мно­гое в вопроснике посвящено духовной жизни и культу­ре. Просят помочь ориентироваться и хотя бы примерно разъяснить некоторые важные вещи. Так, в вопросе № 8 говорится о том, что каждая группа, естественно, формируется благодаря тому, что ее участников сбли­жают какие-то взгляды, чувства, потребности. Так вот, что стоит на первом месте: дружба, желание некоей общ­ности, совместное интеллектуальное развитие, намере­ние служить церкви и обществу. Этот пункт очень кон­кретен,» здесь перечень ценностей (берутся цифры от единицы до семерки, и просят соответственно делать от­метки). Привожу полностью весь перечень: «Самовыра­жение, служение церкви, общность, служение обще­ству, единство католиков в вере, единство католиков в политике, скромность, милосердие, послушание, свобо­да, дружба, интеллектуальное воспитание, мир, борьба против паразитизма, демократия, сознательность в ра­боте, технология, наука» ⁶.

«духовность, политика, теология, катехизис, по­литическая теология, культура (искусство, философия, история, обществоведение и т. д.), вопросы образования, взаимоотношения между людьми (дружба, общность, супружеская жизнь)». Вопрос №11 гласит: «Имеет ли твоя группа библиотеку? Если да, какому типу книг вы отдаете предпочтение: духовность, политика, теология, катехизис, политическая теология, проза, социальные проблемы, история, философия, обществоведение, точ­ные науки, что-либо иное (уточнить)». Вопрос № 12: «Имеет ли твоя группа какое-нибудь периодическое из­дание, в котором может выражать свои идеи (бюлле­тень, газета и т. п.)». Здесь много подробностей: если такие издания есть, как называются, где распространя­ются и т. д.

Куаранта честно признает, что далеко не все прояс­нилось после того, как 2003 группы прислали ответы на вопросник. Но поскольку фактически никто почти ничего не знал об этих спонтанно возрастающих группах, то собранный материал почти уникален. Книга, в которой все это изложено, называется «Невидимая ассоциация», даны таблицы, диаграммы, уточнена «география» групп — она очень важна, так как опрокидываются стойко установившиеся представления о «передовом» Севере и «отсталом» Юге,— все оказывается куда слож­нее. Так, например, в самых глухих уголках Юга многие «инсформальные» группы молодых католиков, исправно посещающих церковные службы, ломая традиции, вос­стают против культа святых, в частности, местных свя­тых. Как совместить это с устойчивыми суевериями? Ку­аранта, в частности, пишет об Абруццах, и я думаю о кафони — героях книг Силоне. И об огромности перемен, происходящих в общественном сознании. Работа Куаранты (и многие другие работы) свидетельствуют о том, что между мировосприятием старшего поколения и молодежи существует значительный разрыв. Но можно ли все сводить к этому? Любопытно, что когда в Италии проводились референдумы о разводе, а потом о праве на аборт, тоже выяснилось, что церковь потерпела поражение на Юге, что, вопреки прямому вмешательству ду­ховенства, женщины-католички голосовали не так, как от них ожидали. Все это крайне важно.

«Февраль 74» возник и стал разрабатывать свою идеологию, основными моментами были: бороться против «культуры страха», за «народное единство», за «диалог между католиками и коммунистами», за «очи­щение метрополий». Подавляющее большинство из 2003 групп, ответивших на вопросник, возникло после II Ватиканского собора и многие после движения кон­тестации конца 60-х годов. Это последнее обстоятель­ство придает некоторым группам отчасти левацкий харак­тер, но он отнюдь не преобладает. Из 2003 групп только 48 возникло до 1960 года. Многие итальянские исследователи считают, что после смерти Пия XII, когда его люди сошли со сцены и началась новая эра и был со­зван II Ватиканский собор, стало постепенно, но зримо уменьшаться влияние Ватикана и возрастать роль епископатов. Исчезли какие-то жесткие грани. Вспомним, что пишет падре Бальдуччи (примерно то же пи­шет Куаранта и другие): когда-то католическая церковь. отвечала на попытки обновления (высокий модернизм, «молодые католические социологи») репрессиями, о ко­торых мы знаем. Сейчас это уже невозможно.

В культурном отношении группы, ответившие на во­просник, совершенно неоднородны, но есть некоторые объединяющие их черты. Это субкультура групп. Они примерно одинаково относятся к жизненному опыту первого послевоенного поколения. Они считают себя верными сыновьями католической церкви, но в то же время возникают и развиваются вне традиционных организаций. Отношения с приходами большей частью нормальные и нередко «нейтральные», поскольку клир проявляет равнодушие. Иногда приходы помогают (предоставляют помещения и т. д.), иногда проявляют нетерпимость, но потом отступают,— такие случаи быва­ли на Юге. Вопросник спрашивал, существуют ли при приходах другие молодежные группы, кроме «информальных». 47,6 процента ответили, что существуют груп­пы АК, КЛ и т. д. 45,5 процента ответили, что, кроме них, других групп при приходах нет. Иногда лидерами являются молодые священники, но это совершенно не обязательно. Вообще же книга Куаранты убедительно доказывает, что частично католическая молодежь Италии формируется вне приходов и что уж конечно эти группы 70-х годов отличаются чертами, которых не мог­ло быть на протяжении понтификатов от Пия IX до Пия XII включительно. Нет полного совпадения между религиозной культурой католической иерархии и куль­турой групп.

Но нет совпадения и в общей культуре. Введение То­маса Лукмана очень интересно. Он не со всеми вывода­ми Куаранты согласен, но признает, что итальянский опыт его потряс. Он допускает, что и в других странах зрелого капитализма (но в Италии это доказано) су­ществует феномен религиозного синкретизма, то есть оригинального слияния самых разнородных элементов. Эти молодые люди католики, спору нет, но они психологически развиваются вне традиций. Они избирательно относятся к той информации, которую им преподносят. Далеко не все принимается некритически и на веру. Хотят сочетания индивидуального и коллективного. Это, мне кажется, не вызывает сомнений, и здесь есть некая перекличка с КЛ, с Фоколари, с молодежными группа­ми не католического типа.

«су­ществует целая система массовых коммуникаций закрытого типа». Он анализирует эту систему и отдельные ее элементы. Речь идет о католической культурной индуст­рии и о ее влиянии на юношеские группы, о которых мы говорим. По мнению Куаранты, без этой развитой куль­турной индустрии не было бы возможным само сущест­вование молодежных католических групп. Церковь с большим мастерством использует культурную индуст­рию для того, чтобы передавать верующим свои идеи, свои messaggi, то есть обращения или послания. Каким образом удается это делать? Анализ подробен и носит очень конкретный характер. Перечислим: сам святой престол, епископат, часть священников. Это понятно. Но, кроме того, «отдельные католические интеллектуа­лы», которые объединяются вокруг таких центров, как созданная доном Росси в Ассизи Читтаделла, вокруг журналов и книгоиздательств; которые преподают в католических школах и университетах. И еще католи­ческие интеллектуалы, работающие в различных струк­ турах laid, например — на радио и на телевидении, в сбщей прессе. Именно молодые люди, принадлежащие к «информальным» группам (по данным Куаранты, в этих группах примерно около 400 ООО человек), являются главными «потребителями» продукции, которую постав­ляет католическая культурная индустрия. Но, повторяю, они относятся к этой продукции выборочно. Приведу пример, взятый из другого итальянского источника.

­зиса. Тиражи стали катастрофически падать, а многие такие еженедельники вообще закрылись. Тут уж дело, конечно, не только в молодежных группах, а в более обширных процессах, происходящих в итальянском ка­ толическом мире.

По официальным данным, в 1978— 1979 годах като­лические книгоиздательства имели в Италии 477 книжных магазинов, из которых 243 расположены в провин­циальных городах (159 в совсем маленьких центрах). Это — капиллярная пропаганда. Кстати, Куаранта при­шел к выводу, что есть четко выраженное и статисти­чески доказанное соотношение между количеством «информальных» молодежных католических групп и сетью распространителей католических книг. Что касается соб­ственных библиотек этих групп,— 38,3 процента имеют библиотеки, превышающие 200 книг, 21,5 процента име­ют по 500 и больше книг, 10,5 процента около полутора тысяч книг, и, наконец, 6,28 процента библиотек такого типа имеют свыше полутора тысяч книг. Это немало.

Куаранта замечает, что многие группы неохотно отве­чали на вопрос о своем социальном составе, этот вопрос почему-то казался им неделикатным. Но вот один ис­ключительно важный момент: группы стихийно (ведь у них нет организованных контактов между собой) созда­ют свой язык, недоступный другим. Здесь есть какие-то закономерности, которые пока не удалось выяснить. Возможно, своеобразное смешение ультрасовременной го­родской цивилизации с традиционной деревенской циви­лизацией создает «лексический гибрид». Субкультура этих групп заставляет их искать свои ценности, свои рит­мы и — хЗтя все они правоверные католики — свои представления о нравственности, о дозволенном и недозво­ленном, в частности, в области секса. Речь идет о каких- то явлениях психологических и социальных, и пока трудно сказать что-то определенное, но мне кажется, что все это серьезно, может быть, это в будущем нало­жит определенные следы на состояние общества.

Я не могу сейчас еще более подробно писать о рабо­те Куаранты, замечу только, что семантический анализ производит большое впечатление. Люди, работавшие над этим исследованием, умеют отличить консерватив­ные или интегралистские настроения, прибегая к очень тонким средствам. Главные слова для подавляющего большинства групп во всех районах Италии — дружба и вместе. Томас Лукмаи задается вопросом, насколько все эти группы могут быть устойчивыми. Куаранта призна­ет, что между идеологией «информальных» юношеских групп и официального католицизма есть несомненные противоречия, но он полагает, что церковь, при ее исто­рическом опыте, сумеет эти противоречия как-то сгла­дить. Поразительны общие черты, в частности замена отца старшим другом, который, однако, должен быть полностью лишен авторитаризма.

«Пре­образование католической сферы в Италии», которая считается своего рода манифестом влиятельных католи­ческих кругов. Все авторы, чьи работы изданы позднее, ссылаются на эту книгу, отразившую взгляды, выска­занные на совещании итальянского епископата. Куаранта тоже пишет об этом совещании как о важном собы­тии. Тогда были зафиксированы некоторые перемены, происшедшие в обществе и в церкви, была предпринята попытка сделать решительный шаг для реализации ре­шений II Ватиканского собора.

Желания , изложенные папой Иоанном Павлом II, не оставляют у нас сомнения в том, что стиль теперешнего понтификата авторитарен. Если группы хотят заме­нить понятие отец понятием старший друг, вряд ли они встретят сочувствие и понимание.

Выбор сделан, и никто не может в нем усомниться: Комунионэ э Либерационе и Опус Деи стали главной опорной силой. Обо всем этом надо знать точные факты. Буду приводить цитаты без сносок — из газет «Репубблика», «Коррьере делла сера» и «Унита», а также из нескольких еженедельников. «Почему папе нравится Опус Деи? Основанная в Испании в 1928 году, органи­зация имеет 72 375 членов, среди которых есть священ­ники и миряне, она представлена в 87 странах на всех континентах. В ее уставе Иоанн Павел II находит свой­ственное ему самому стремление к культурному и соци­альному присутствию, свою собственную ревностную привязанность к духовному, характерному для великой церковной традиции. Согласно последним данным, «опусдеисты» работают в 497 университетах и колле­джах, имеют 694 газеты, 52 телевизионные станции, 12 кинематографических агентств и 38 агентств печати».

«Мощная и вызывающая споры католическая организа­ция Опус Деи, основанная в 1928 году испанским свя­щенником Хосе Мария Эскрива де Балагером и ныне представленная в 87 странах, добилась того, чтобы ее приравняли к религиозному ордену и что, следовательно, она будет подчиняться своему генеральному президенту, ответственному лично перед папой». «Организа­ция, которая, согласно папскому проекту, должна заме­нить орден иезуитов». «Опус Деи становится независимой от епископатов и подчиненной самому папе». «Ее называют «святая мафия», «господний вампир», «белое масонство». «Она предлагает Его Святейшеству мобиль­ные силы, чтобы работать там, где св. престол сочтет самым важным и срочным». «Это преторианские гвар­дейцы папы». «После двадцати лет безуспешных попы­ток Опус Деи добилась своего». «Новый юридический статус делает стабильной и необратимой автономию, ко­торой Опус Деи фактически уже пользуется». «Не все итальянские епископы в восторге от того, что предприни­мается на самом верху, — это минимум того, что можно сказать». «Предпочтение, оказываемое Опус Деи и Комунионэ э Либерационе, вполне очевидно и наводит на достаточно грустные размышления о желании церкви оказывать непосредственное воздействие на гражданское общество». «Папа избирает Опус Деи против иезу­итов. К организации принадлежат лица, занимающие виднейшие посты в финансовом мире». «Здесь речь идет не о религиозном ордене, но о мощной организации, ко­торая называется «белым масонством» и включает в себя лиц, выполняющих самые ответственные задачи в по­литической, финансовой, экономической сферах». «Па­вел VI — как все помнят — отказывался признать за Опус Деи особые привилегии, на которых настаивал ее основатель».

итальянского епископата не было однозначным. Настоящий рас­цвет начался в последние годы. Но еще при Павле VI в Милане, где зародилось движение, где находится из­ дательство Яка Бук, оформилось Мовименто пополаре. Это эманация КЛ, но в МП (будем называть его так) входят не только члены КЛ,— также и некоторые фоколарини из организации Кьяры Любич, и многие другие. МГ1 раскинулся и представлен во многих городах, он выступает как политическая сила, провел своих предста­вителей в парламент. МП создал сеть народных университетов, особенно в городах Севера. Читаются лекции на всевозможные темы, преподаватели — студенты уни­верситетов, лица свободных профессий, иногда синдика­листы. Тематика разнообразная: от истории фашизма и Сопротивления до вопросов современной кинематогра­фии и т. п.

­ бровольные взносы, разумеется, но. Руководитель МП Роберто Формигони, не вдаваясь в подробности, гово­рит, что оказывается некоторая поддержка. Яка Бук выпускает очень дешевые, общедоступные брошюры для народных университетов. Коротко о самом Формигони. Он родился уже после краха фашизма в семье инжене­ра, в 1961 году примкнул к движению, созданному до­ном Джуссани (тогда оно еще называлось ДС), потому что его «привлекала их культурная платформа». Он увлекался театром и кино, учился в Каттолика, защитил дипломную работу на философском факультете, потом занялся политической экономией.

Формигони был из тех студентов-католиков, кото­рые приняли участие в захвате университета в 1967 году; закончив учебу, некоторое время преподавал в сред­ней школе, потом целиком занялся делами сформировавшейся КЛ, в «редакции, занимавшейся проблемами культуры» под непосредственным руководством дона Джуссани. В частности, он занят книгоиздательством, радиостанциями и т. д. Он не вступает в ХДП, но голо­сует за нее. «Репубблика» писала о нем: «Кто такой Ро­берто Формигони, лидер Мовименто пополяре и идол молодых христиан? Целомудренный, умеренный, гото­вый на все, даже на то, чтобы ликвидировать маму ХДП».

Тут все довольно сложно, мы не можем анализиро­вать все этапы, но кризис христианско-демократической партии общеизвестен. После смерти Альдо Моро этот кризис стал перманентным. С началом теперешнего понтификата изменилось также отношение Ватикана к ХДП. Такой авторитетный автор, как Адриано Оссичи­ни, о котором я писала, утверждает, что Ватикан вооб­ще не хотел создания в Италии католической партии. Этого хотел и добился Альчиде Де Гаспери, надеявший­ся, что, в конце концов, Ватикан его партию признает. Так и произошло, но мы уже говорили, что было бы серьезной ошибкой отождествлять линию церкви и ли­нию ХДП, в частности в сфере культуры.

«Проспеттиве нель Мондо», не играет решительно никакой роли в стране. В нем сотруд­ничает из известных католических писателей только Родольфо Дони, работающий вполне профессионально,— он пишет политические романы, некоторые я читала не без удовольствия, но уже в виде книг: журнала в глаза не видала, и итальянцы о нем не упоминают. Судя по отзывам печати, сотрудники, кроме Дони и одного фило­софа, занимаются чистой пропагандой, причем несколько неуклюже. Многие пользующиеся большим личным авторитетом католические интеллектуалы, как, напри­мер, тогдашний ректор Каттолика профессор Джузеп­пе Лаццати и крупный историк Акилле Ардиго, хотя формально и состоят членами ХДП, занимаются только своей научной работой. А вообще католические интеллектуалы не скрывают своего недовольства партией. Осенью 1981 года, когда решили создать комитет для выработки важного программного документа (он дол­жен был обсуждаться предстоявшей ассамблеей ХДП), произошло нечто беспрецедентное. А именно, в состав этого комитета ввели пять esterni, то есть людей «из­ вне». Первым из них был как раз Роберто Формигони, которого в просторечии зовут Бобби. Как мы знаем, он даже не член ХДП, но это неважно.

В тот момент Пьетро Скоппола (мы называли его имя, он историк, член ХДП, но тоже был введен в комитет как esterno) заявил, что если не произойдет что-то экстраординарное, неминуемо начнется закат ХДП. А падре Сордже тоже написал: «Если что-то не изме­нится в самом ближайшем будущем во взаимоотноше­ниях между интеллектуалами и политической организа­цией, христианские демократы не могут надеяться ни на что». В общем, был страшный переполох. Один из са­мых загадочных лидеров ХДП — Джулио Андреотти, крупный политик, друг трех пап, романист (я читала его исторические романы, вполне профессионально написан­ные), человек, тесно связанный с римской курией, имею­щий отношение ко всем крупным скандалам и всегда каким-то образом выходящий сухим из воды, дал инте­ресное интервью. Он сказал, что партия нуждается не в коренной перестройке или обновлении, но лишь в модер­низации. Он не отрицал наличия больших ошибок, но. Сотрудник «Эспрессо» не без яда сказал: «Вас обвиня­ют в том, что вы вообще даже не христиане». Но Андре­отти никогда не теряется, он дал исключительно ясный ответ: «Увидим на том свете, кто вел себя как христиа­нин, а кто нет».

«От «Рерум новарум» до сегодняшнего дня». Иоанн Павел II вы­ступил там и произнес речь, не оставляющую сомнений в том, что он очень недоволен итальянской церковью. Потом «Оссерваторе романо» и вторая по значению католическая газета «Аввенире» поместили статьи, осуж­дающие всех, кто позволяет себе усомниться в абсолютной правоте римского первосвященника, настаивающего на необходимости христианского присутствия во всех сферах социальной жизни. Еженедельник КЛ «Иль Сабато» откликнулся на все это несколько, я бы сказала, вульгарно, дав заголовок на целую полосу: «Святой престол выдрал их за уши». Поясняющий подзаголовок: «Авторитетные упреки по адресу той части итальян­ской церкви, которая далека от намерений папы». На­чиная с этого номера (28 ноября — 4 декабря 1981 го­да) и дальше «Иль Сабато» начал вести кампанию, направленную, по существу, на то, чтобы уменьшать зна­чение понтификата Павла VI. Что касается Иоанна Павла II — это «самый великий папа», которого некото­рые ленивые умы просто не желают понимать.

Ассамблея ХДП состоялась, фактически не приведя ни к каким результатам. О культуре говорили так бессо­держательно, что нет смысла цитировать. Вся история с esterni тоже кончилась ничем, потому что противоречия внутри партии и вообще в итальянском обществе так глубоки и многообразны, что отдельные, даже вполне разумные, предложения не делают погоды. Взаимоотно­шения Ватикана со светской культурой при нынешнем понтификате приобрели некоторые особые черты.

толпой, собравшейся на площади. В Турине находятся предпри­ятия ФИАТ, это крупнейший промышленный центр Ита­лии, где уровень самосознания рабочего класса исклю­чительно высок и формы организованной борьбы служат примером для всего итальянского пролетариата. Кроме того, Турин — исключительно важный центр светской культуры, университет там был основан в 1404 году. И это город Грамши и Гобетти, замечатель­ных традиций, город-символ. У власти находилась крас­ная джунта, синдак Диего Новелли, член ЦК ИКП, пользовался исключительным личным престижем. Он приветствовал папу с большим тактом. Иоанну Павлу II подробно рассказывали об острейших социальных во­ просах, связанных, в частности, с постоянным притоком безработных — иммигрантов с Юга, ищущих работу. Рассказывали и о терроризме, и о том, как борются с распространением наркотиков, а также о том, что дела­ ется для распространения культуры в массах.

И вот Иоанн Павел II в своей проповеди говорил о страхе, которым были охвачены ученики Иисуса после его смерти на кресте, и продолжал: «Разве страх, кото­рым охвачены современные люди, не порожден также, в самых своих глубоких корнях, смертью Бога?» Пафос проповеди и речи на площади заключался в том, что' только религия, только Христос могут принести челове­честву спасение от всех сегодняшних и — кто знает! — завтрашних бед и катастроф. Папа говорил, правда, и о величии науки, но это сопровождалось таким восхвалением чисто религиозных valori, что очень многие вос­приняли выступления Иоанна Павла II в Турине как решительный вызов всей современной культуре laici.

Многие левые католики были шокированы и встревоже­ны, поскольку они, во-первых, стоят за диалог с этой культурой, а во-вторых, глубоко не удовлетворены по­ложением внутри самой церкви. Туринская речь вызвала очень скептические и критические отклики в светской печати. Не только Баджет Боццо написал несколько по­лемических статей, первую под заголовком «Ваше Свя­тейшество, если Бог умер, это также и Ваша вина». Ме­нее вызывающе, но, может быть, еще продуманнее вы­ сказались многие публицисты.

— в одном из пышных апартаментов, где кардиналов собира­ют на совещания, — состоялось представление пьесы «Лавка ювелира», которую папа написал, будучи еще кардиналом. Папа присутствовал, был очень доволен, благодарил актеров. Пьеса была экзистенциальная — о любовном треугольнике. Помимо представления в Вати­кане, она шла в одном из небольших римских театров. Осенью 1983 года радио «Ватикан» представило эту пьесу на соискание престижной «Премии Италии» во время международного конкурса, который проводится в Италии на протяжении 35 лет. «Унита» написала 3 октября 1983 о том, как проходил двухнедельный кон­курс, кто получил главную премию, и добавила: «Ко всеобщему изумлению, радио «Ватикан» представило на конкурс пьесу папы Войтылы «Ювелирная мастерская». Мы знали, что папа прекрасно плавает, ходит на лыжах, очень много путешествует. О его драматургии тоже немало говорили, но участие в конкурсе на соиска­ние премии произвело не слишком хорошее впечатление. Премию ему не присудили, а здравый смысл подсказы­вает, что если уж первосвященник попадает в список кандидатов, он получает желаемое. Однако междуна­родное жюри не поддалось никаким влияниям».

— просто не­винная самореклама; гораздо опаснее другое. В октябре 1983 года, на VI синоде епископов в Риме папа предло­жил причислить к лику святых восемь тысяч франкистов, католических священников, погибших во время граждан­ской войны в Испании, ибо они умерли за веру в Христа. 22 октября Леонардо Шаша выступил в печати с гнев­ной статьей. Он отлично понял политический замысел. Мученики, писал Шаша, «те, кто умер за свободу, за право, защищая законное правительство Республики», а не те, кто защищал «привилегии, насилие, социальную несправедливость».

В 1981 году много писали, что знаменитый скульп­тор из Болоньи — Лучано Мингуцци делает из бронзы пятиметровую статую Иоанна Павла II. Папа, правда,, сказал, что, быть может, лучше отложить эту работу, дабы она была реализована после его кончины, но одобрил эскизы, кардинал Себастиано Баджо помогает скульптору, дает фотографии папы, полезные советы.

Еще сенсация: статья Карло Бо в «Коррьере делла сера». Он пишет, что в Америке издательство Ридерс Дайджест выпускает в свет (несмотря на возражения не­которых видных проповедников) новый текст Библии, так сказать, резюме, которое будет интереснее современным читателям, чем подлинная Библия. Но, пишет Бо, есть еще одна новость: издательство Марвелл Комикс гото­вит книжку, героем которой будет папа. «Скоро посту­пит в продажу комикс примерно в 60 страниц, посвя­щенный жизни и деятельности папы, особенно отмечаю­щий некоторые его пристрастия, например спорт». Идея исходит непосредственно от официального биографа па­пы, монсиньора Малински. Более того — это заявил сам Малински — комикс о жизни Сан Франческо папе понравился, и он хотел бы прочесть о себе что-нибудь подоб­ное. Папа действительно чувствителен и расположен к механизму масс-медиа, и его согласие представляется достоверным. «Кроме того, в этом случае можно сказать, что все приносит пользу при условии, что будет соблюден известный такт и что фигура папы не будет превращена в фигуру героя комиксов» ⁷

Карло Бо совершенно не иронизирует, он объясняет полезность комикса как литературного жанра, хотя и выражает сожаление по поводу того, что сегодня не только подростки, но и многие взрослые люди предпочитают комиксы серьезным книгам. Статья осторожная, но самый факт возможности такого комикса о намест­нике св. Петра, комикса, якобы сделанного по желанию и по инициативе самого папы, тоже говорит о многом. Наступил 1983 год, и комикс вышел в свет (первый в серии о папе). Заметим еще, что начиная с 22 мая 1982 года Ватикан обрел новый центр, а именно создан Папский совет по культуре. Цели нового центра изложены в письме папы к кардиналу Казароли. Об этом писали многие газеты, я сошлюсь на орган деловых кругов, римскую газету «Глобо» от 22 мая 1982 года.

­ципа: «вера» и «культура» отнюдь не являются несов­местимыми понятиями, надо «способствовать диалогу между двумя сферами», надо, чтобы «все виды совре­менной культуры встретились с Евангелием». По мне­нию газеты «Глобо», сейчас хотят претворить в практическую деятельность старые положения, «предло­жить церковь как универсальный элемент, который сможет объединить разбросанные фрагменты различ­ных культур». Замысел более или менее понятен и пред­ставляется таким же амбициозным, как вся стратегия нынешнего понтификата.

Иоанн Павел II говорил о том, что он будет верен II Ватиканскому собору. Мы не пишем сейчас об изданных им энцикликах также и потому, что до сих пор ника­ких принципиально новых идей не высказывалось. Может быть, только начиная с первой энциклики, Redemptor hominis, мысль о центральной роли, которую церковь должна играть в современном мире, выражена особенно настойчиво. И не только в энцикликах. Думается, папа искренне убежден в том, что церковь действительно об­ладает достаточно мощными силами, чтобы, так сказать, самим фактом своего присутствия, активного при­сутствия в культуре, в социальной жизни, в политике, в науке, преобразовать современное общество «на всех континентах». Можно ли говорить о том, что это — со­временный вариант стремления к теократии? В такой категорической форме, думаю, никак нельзя. Это было бы тоже упрощением.

Кажется, только авторы «Иль Сабато» встречают все, решительно все, сказанное или написанное Иоанном Павлом II, с неподдельным восторгом и обожанием. Папа отвечает их чувствам. Комунионэ э Либерационе, начиная с 1980 года, устраивает ежегод­ные массовые праздники дружбы, длящиеся по несколь­ку дней — впрочем, это в итальянской традиции: такие массовые празднества, носящие народный характер, проводят все главные партии страны. Речи, произноси­мые там, важны. И вот в 1982 году КЛ и Мовименто пополяре провели это мероприятие с исключительным размахом, прибыл папа, и известный писатель Фердинандо Камон озаглавил свою статью об этом событии: «Лодка Петра приплыла в Римини». О митинге в Рими­ни и о выступлении папы писала вся, без исключения, пресса. Это было воспринято как официальное призна­ние святым престолом организации дона Джуссани как второго, наряду с Опус Деи, отряда мощной папской преторианской гвардии. Камон (интересна, кстати, вся история с Камоном,— он католик, он прошел в парла­мент как независимый, по спискам ИКП, он такой из­вестный романист, что и у нас перевели несколько его книг, а теперь он печатается даже в «Иль Сабато» — тоже сделал выбор?), так вот Камон придает встрече в Римини исключительно большое значение. В Римини, по всеобщим подсчетам, присутствовало около 150 тысяч молодых людей, задававших папе вопросы. Он не толь­ко произнес речь, он с ними непосредственно общался. Это бесспорно было событием.

«Глобо», да и многие другие писали, что «новые крестоносцы в джинсах» отда­ляют папу от епископов. Газеты иронически называют лидеров КЛ и Мовименто пополаре «новыми апостола­ми» и интегралистами. Кто-то написал, что «сам Иисус Христос их не интересует, поскольку он не принадлежит к Комунионэ э Либерационе». Дон Джуссани еще в ап­реле 1980 года дал агентству АНСА такое длинное ин­тервью, что газеты выбирали из него те цитаты, которые казались им самыми важными. Но одну цитату 2 апре­ля дали все, начиная от газеты ХДП «Пополо» и кон­чая ультралевыми газетами. А именно — дон Джуссани с восторгом говорил об Иоанне Павле II: «Неуместно называть его нашим покровителем. Но я не могу не под­черкнуть удивительной и вдохновляющей созвучности нашего опыта с тем, что выдвигает папа, созвучности, которую отметил сам святой Отец, сказав нам: «Ваш исходный пункт для приближения к проблеме челове­ка — также и мой». Не стану цитировать дальше. Все примерно в том же ключе.

­гом более открыты реальности, нежели все организованные движения (я не упомянула об Ационе каттолика). В Италии происходят такие трагические события, что церковь оказывается вынужденной занимать вполне недвусмысленную позицию — иначе она рискует усиле­нием «дехристианизации». Напоминаю об «общем око­пе», в котором собрались деятели культуры — светской и католической, в стремлении вывести страну «из смер­тельной трясины», под которой подразумевался полити­ческий терроризм. За последние годы положение стано­вится все сложнее и запутаннее. Иногда поддаешься искушению слишком поспешно обобщать разнородные или, во всяком случае, неодинаковые явления. Этого ни­ как нельзя делать, потому что, конечно, к понятию смер­тельная трясина относятся и «ультракрасный» и ультрачерный терроризм, и масонская ложа П-2, и каморра, и мафия. Но нельзя смешивать все это, иначе вместо марксистского анализа мы получим какой-то страшный гибрид.

«ультра»; проб­лема масонства не сводится к преступной ложе П-2, она несравненно сложнее, и ее надо рассматривать в истори­ческом плане — это за рамками книги. Однако мы не можем не вернуться к теме мафии и ее разновидности — неаполитанской каморры, особенно потому, что в начале 80-х годов именно они представляются исключительно опасными феноменами. Напоминаем, что мафиози издав­на считают себя суперкатоликами.

­нардо Шаши; кто, если не он, знает эти вещи изнутри, потому что он сицилианец, потому что для него мафия — повседневная страшная реальность. 1 мая 1982 года вся печать сообщила о том, что убиты пулеметной очередью член Руководства ИКП, секретарь сицилианской орга­низации партии Пио Ла Торре и его телохранитель Ди Сальво. Это произошло в Палермо. Ла Торре уважали, он был честным и смелым человеком. Италия пережила очередной шок. Незачем рассказывать подробности — и без того все понятно. Обратимся к Леонардо Шаше. Он не может писать о таких трагедиях по горячим следам — говорит Шаша. Ему нужно, как и всем дру­гим, пережить первые дни боли и ярости. Особенно если он лично знал жертву, а число таких людей все уве­личивается, последнее имя в тот момент было Ла Торре. В такие дни, пишет агностик Шаша, у меня появляется «почти религиозное чувство», мне «почти хочется прочесть молитву»,— впервые о таких своих чувствах он пи­сал в книге «Дело Моро», возмущаясь поведением так называемых старых друзей Моро. Тоже трагическая тема.

Теперь, пережив первые дни отчаянья, охватившего его после убийства Ла Торре, писатель Леонардо Шаша хочет выполнить свой долг. Именно он, больше, нежели кто-либо- другой, может проанализировать случившееся, он, автор «философско-детективных» романов, он, кого зовут Кассандрой, он, сицилианец. Он обязан понять причины этого последнего убийства, обязан не толь­ко перед памятью Ла Торре и перед людьми, но и перед собой. И Шаша говорит вещи, которые могут показать­ся парадоксальными. Убийство Ла Торре — «преступле­ние террористического типа, но это не политический тер­роризм, а терроризм мафиозо». До сих пор нас ничто не поражает, но вот анализ феномена мафии: Шаша пи­шет, что в традиции мафии издавна существовали необ­ходимые убийства, необходимые в том смысле, что фи­зически уничтожались люди, которые занимали опреде­ленные посты в органах управления и проявляли себя так, что было ясно: они представляют для мафии явную угрозу. Шаша приводит примеры, доказывающие, что многие убийства (перечень длинный) можно как-то ло­гически объяснить, поскольку они представляли для ма­фии реальную угрозу. Шаша глубоко уважал Ла Торре, но он не думает, что Ла Торре знал какие-то вещи, кото­рые могли стать «особенно важной и засекреченной кар­той в борьбе против мафии, которую начал генерал Далла Кьеза».

­ла Ла Торре в связи с приездом генерала Далла Кьеза, то это признак слабости мафии, а не ее силы, это зна­чит, что она боится. У Шаши есть разногласия с ИКП (были «взаимные боли, беды и обиды»), но в статье о Ла Торре он писал: ни одна итальянская партия не име­ет такого опыта, таких традиций жертвенности, беско­рыстия и героизма в борьбе против мафии, как Комму­нистическая. Но кроме того, это очень сильная партия. Значит, убийство одного человека, секретаря ее сицилианской организации, не могло отвечать критерию «необ­ходимости».

«ультра», он дал интервью об этом сотруднику «Коррьере делла сера» Вальтеру Тобаджи, которого через несколько месяцев убили БР. В мае 1981, когда погиб Ла Торре, Шаша был в своем родном городке Ракальмуто — он всегда проводит там лето и пишет. В доме нет ни телефона, ни телевизора: писатель сосредоточен на работе. Прошло еще несколько месяцев, убит генерал Далла Кьеза. Еще одно потрясе­ние. Шаша узнает о новой трагедии от журналиста, настоявшего на том, чтобы его приняли. Шаша сказал, что rfo кодексу «старой мафии» генерала не могли убить, так как старые мафиози уважали смелость и мужество про­тивника. Новая мафия, видимо, таких вещей не признает. Настал «день стервятника», говорил Шаша. А потом рас­сказал о том, как долгое время церковь относилась к ма­фии: «Кардинал Руффини говорил, что мафию выдумали враги Сицилии». Шаша полагает, что кардиналы и епи­скопы отлично знали, что мафия существует: «Если они не говорили об этом, значит, либо им так было удобнее, либо они сами к ней принадлежали. Так было до карди­нала Паппалардо...»⁸

­разно: «Его преосвященство Антимафия». Сальваторе Паппалардо сицилианец, родился в 1918 году, теолог, на протяжении 18 лет занимал высокие посты в ватиканской дипломатии, к нему хорошо относился и назначил его епископом (позднее он стал кардиналом) папа Па­вел VI. С 1970 года Паппалардо возглавляет сицилианскую церковь. У него 107 приходов в одном Палермо, за ним следуют 2400 священников в «треугольнике смер­ти » — так называют те районы Сицилии, где мафия дей­ствует особенно уверенно и безжалостно. Когда Паппалардо приехал в Палермо, едва стихало эхо, вызванное страшной резней: разные группы мафиози, конкуриро­вавшие из-за владения земельными участками, рынками и кладбищами, истребляли друг друга. Тогда мафиози делили между собой сферы влияния, и убийства проис­ходили преимущественно внутри их мира. Но было ясно, что существуют связи между различными «косками» (это слово из арго, не поддающееся переводу, смысл его — объединение нескольких семейств мафиози) и вы­сокопоставленными лицами из органов власти. Нужно обладать трезвым умом, чтобы не поддаваться широко распространенной в Италии идее, будто мафия есть нечто имманентно присущее Сицилии, злой рок, что-то вроде мистического проклятья, против которого люди бессильны. Это фаталистическое восприятие феномена мафии глубоко укоренилось.

Паппалардо сразу стал выступать против omerta — это молчание, некая круговая порука, когда никто ничего не видит и не слышит, ибо видеть и слышать на Си­цилии опасно. Издан сборник проповедей Паппалардо, и можно убедиться, что он неустанно призывает сицилианцев к гражданскому мужеству, но в то же время ис­пытывает чувство горечи: архиепископ понимает, ка­кими могущественными союзниками обладают мафиози. В муниципалитете Палермо преобладают христианские демократы, не лучшие представители своей партии. Ког­да в сентябре 1979 года мафиози убили своего активно­го врага, судью Чезаре Терранову, архиепископ заявил, что хватит стонать и плакать, надо действовать.

­за, с которым он встречался (некоторые газеты пишут даже, что они заключили между собою как бы договор о совместных действиях), Паппалардо поехал в Ватикан и просил папу 21 ноября, в день Cristo Re, прибыть на совещание сицилиаиского епископата и пригрозить мафиози отлучением от церкви. Это имело большое значе­ние, поскольку мафиози убивают, конечно, но считают себя правоверными католиками. Тут убили генерала, и Паппалардо, нарушая все традиции, ни полслова не сказал о милосердии к «братьям, впавшим в грех», а требо­вал возмездия, не на том свете, а сейчас, на земле. Лео­нардо Шаша относится к Паппалардо с уважением, говорит о его честности и темпераменте, но.. . Шаша скеп­тик — он не уверен в результатах.

После убийства генерала его сын Нандо Далла Кьеза, социолог, автор серьезной книги о мафии, выступил с прямыми обвинениями против муниципалитета Палер­мо, назвав имена: «Ни меня, ни мою семью не интересу­ет, кто такие киллеры. Мы хотим знать, кто направил этих киллеров». В частности, Нандо Далла Кьеза гово­рил о синдаке Палермо — адвокате Нелло Мартеллуччи, который незадолго до трагедии дал одной газете ин­тервью, уверяя, что Палермо — «добропорядочный, здо­ровый город». Трудно передать, какой сильный резонанс имели обвинения кардинала Паппалардо и молодого Дал­ла Кьеза, сказавшего, что горе придает ему мужество. Христианские демократы страшно обиделись. Отрицали. Нандо обвиняли в безответственности, о кардинале не решались так говорить, но фактически имели в виду то же самое. Между тем священники «треугольника смер­ти» выпустили обращение в поддержку своего архие­пископа. Президент республики, давно выступавший против мафии, занял вполне ответственную позицию, руководители всех трех общенациональных профсоюз­ных объединений Италии от имени трудящихся страны требовали решительных мер.

Иоанн Павел II прибыл в Палермо 21 ноября. И вы­ ступил с решительным осуждением мафии. Но ни о каком отлучении от церкви не упомянул (газеты пишут о том, какой психологический эффект это могло бы произвести, ведь «мафия считает себя сверхкатолической»). Между тем движение наиболее честных и смелых священников и мирян против мафии, и против каморры, и против всех форм терроризма развивается спонтанно, почти как молодежные «информальные» группы. Оно приобретает самые неожиданные контуры, возникло по­ литическое движение католиков, намеревающихся вы­двигать собственных кандидатов в муниципалитеты Сицилии, вне ХДП. Их лозунг «Против грязных рук» очень емкий. Насколько движение окажется дееспособным, покажет будущее, пока мы только отмечаем факт. Не только в Сицилии все эти беды — неаполитанская каморра очень сильна. Покровитель Неаполя Сан Дженнаро, видимо, не в силах помочь.

свои переводы американских романов, и их охотно печатали, а затем вернулся на родину. За последние го­ды он выдвинулся как прозаик. Его жанр — политика «в детективном ключе», он быстро стал одним из наиболее популярных авторов книг такого типа; по одному его роману поставлен имевший большой успех фильм. В 1982 году вышел роман Веральди «Собачий нюх» — это кличка героя романа, киллера по имени Чиро Меле, занимавшегося всеми традиционными делами, какими вся эта публика занимается, включая торговлю нарко­тиками, похищение людей и так далее. Веральди хорошо знает вещи, о которых пишет. Сошлюсь на одно интер­вью с ним.

­тического романа или политического детектива в Италии очень трудно. «Потому что реальность не только превосходит воображение, но опережает его. И ты оста­ешься ни с чем. Ты должен был придумать нечто абсурд­ное и гиперболическое, а получается так, что это уже происходит на самом деле. И вещи, раньше казавшиеся невозможными, немыслимыми и очень часто годившиеся для построения острой фабулы, становятся жизненными фактами, такими циничными, такими профессиональны­ми. ..» Работая над последним романом, Веральди тща­тельно изучал материалы. Одним из его консультантов был заместитель главы неаполитанских карабинеров Антонио Амматуро. К моменту выхода в свет романа он был уже убит. Веральди и интервьюер Джузеппе Бернарди беседовали о характере каморры: есть ли в каморре нечто «романтическое», как считали когда-то. Ве­ральди заявил: «Когда у одного каморриста по имени Бамболелла этой зимой вырвали сердце, буквально вы­рвали,— чем это было, если не романтической символи­кой, в духе Гран Гиньоль, разумеется. Я в моей книге попытался сказать, что, несмотря ни на что, в каморре есть какая-то неряшливость, какая-то неэффективность, слишком много мертвых. .»

Каморра, как и мафия, сделала «качественный ска­чок», считает Веральди. Он связывает это с тем, что когда-то она занималась невинной контрабандой сига­рет, а сейчас занимается наркотиками, алмазами и оружием. Бериарди, в конце концов, заметил, что писатель, кажется, знает гораздо больше того, чем говорит. На это последовал ответ: «Ну, неаполитанский епископ безусловно знает больше меня. Недавно он заявил, что «существует неоспоримая и вполне определенная связь между политическими кругами и каморрой». С другой стороны, каморра, еще больше, чем мафия, уходит свои­ми корнями в контрабанду. А в районе Неаполя контрабандой живут — точнее, жили, а теперь они рас­терянны и поэтому столько стреляют, — 400 тысяч человек. И ты думаешь, что не найдется политика, которому пришла бы в голову идея использовать этих избирате­лей?» ⁹

— писатель laico. Не знаю, входит ли он в «общий окоп». Но туда несомненно входит Антонио Рибольди, епископ в одном из центров «треугольника смерти», центре каморры — городе Ачерра. Он говорит о католической культуре, какой ее себе представляет, и возмущается тем, что убийцы осмеливаются утверж­дать, будто они «выражают местную народную культу­ру». Для этого епископа культура — это высокое нравст­венное понятие, для него их претензии на то, будто они выражают культуру его паствы, его «народа божье­го » — оскорбительны. Произнося проповедь в соборе, он сказал, обращаясь к каморристам, что они не только преступники и убийцы, но и самые большие трусы, ка­ких он когда-либо видел. Трусы, потому что надеются на свою силу и на свою безнаказанность. Сам епископ ни­кого не боится, хотя понимает, что если каморристам это покажется нужным, они запросто убьют его, так же как мафиози могут убить Паппалардо. «Я принимаю во внимание эту возможность,— сказал Рибольди,— и по­ этому всегда езжу один, чтобы никого не подвергать риску. Те знают мою машину, пусть стреляют, когда за­хотят». Это настоящее бесстрашие.

Мы согласились с определением «общий окоп», с тем, что в нем могут и должны объединяться для защиты жиз­ни на земле и миряне, и верующие, и деятели культуры, и мужественные священнослужители. И мы много гово­рили о католицизме итальянских интеллектуалов. Но как все пестро, как опасны упрощения. Ведь формально Ма­рио Помилио и Джованни Тестори принадлежат к одной церкви, являются видными деятелями католической куль­туры. А на деле они антиподы. Автор романа «Пятое Евангелие» — подлинный сторонник обновления, а Тес­тори— мы это повторяем — интегралист, клерикал.

в 1976 году и выпускает роман за романом. Он человек способный, ему удается находить интонации юмора и доверитель­ности. Способный, но не более того.

роман «Каролина чудес», Параццоли в одном интервью на вопрос о том, почему он сделал героиней совсем про­стую женщину, ответил: «Тут сыграл роль случай. Жур­нал «Фамилиа кристиана», у которого пять миллионов; читателей, заказал мне роман для публики из народа. Немножко устали от сложных историй, изложенных трудным языком. Кроме того, я хотел сказать некоторые вещи о смысле жизни, основанной на простейших принципах. Так возник персонаж Каролина». Затем Пара­ццоли добавил, что «в книге есть некая антиинтеллектуалистическая полемика» в том смысле, что надо «напом­нить о ценности того, что говорят дети и простые люди».; Интервью было своего рода программным: дело в том, что Параццоли занимает видный пост в издательстве Мондадори и знает, что к чему.

Параццоли заявил, что за последние несколько деся­тилетий в итальянской литературе «преобладали темы денег, насилия, секса», но возможно, что сейчас уже начинается новый цикл. «Мы начинаем отдавать себе отчет в том, что у нас есть душа» ¹⁰,— заявил Ферруччо Параццоли. Не хочется быть несправедливой, но все- таки, когда этот самый писатель прямо говорит, что жур­нал заказал ему роман для читателей из народа и он написал этот роман, где старая женщина творит ма­ленькие повседневные чудеса доброты и благотворительности при помощи «Ангела-Который-Смеется», его сове­тов, начинаешь думать, что душа у нас, конечно, есть, но, кроме того, есть понятие «книга-товар». Есть опреде­ленные рецепты, литературные и идеологические, и не такие уж сложные. Параццоли успешно предлагает чи­тателям valori, которые вполне устроят любого орто­доксального приходского священника. Между прочим, в одном романе, вышедшем еще до «Каролины чудес», ге­рой — священник, дон Элио, но автор сделал его неспо­койной, ищущей натурой, и Параццоли сравнивали с Бернаносом. Недавно Параццоли говорил о «моде на религиозные книги».

— «Расследование о распятии». Марио Помилио дал хвалебное предисловие.

«Надо ли добавлять, что эту книгу недостаточно прочитать один раз?» По­скольку я прочла только один раз, не берусь судить. Но второй роман 1982 года — «Райские птицы» — менее труден для понимания. Это, без сомнения, религиозная литература.

Роман «Райские птицы» вышел у Мондадори, где работает сам автор, в очень красивой суперобложке и с явным расчетом попасть в категорию бестселле­ров. Параццоли взял три эпиграфа: из Мелвилла, из Кьеркегора и из Евангелия от Луки. Все написано усложненно, уже не для непритязательного массового читателя. Но это не чистый, наивный и озорной роман в духе Сантуччи. Сюжет построен, Симон Петр, Мария Магдалина, много других евангельских персонажей на­селяют этот роман, но все это перемешано с вполне со­ временными обстоятельствами, с семейной историей ин­теллектуала, работающего в издательстве, рассуждаю­щего о Гоголе и его героях, о Чичикове, например. Все держится на том, что Пьетро, «человек без качеств», заболевший и на время отдалившийся от всех, читает странную рукопись писателя, пользующегося несколько двусмысленным успехом и избравшего темой этого ро­мана историю св. Петра.

­ трепещущие и важные темы, которые, мне кажется, не могут не волновать писателя, живущего и работающего в Италии. Как будто он не видит того, что творится, не думает ни о террористах, ни о наркоманах, ни о корруп­ции, ни о ломке всех общественных структур в стране, а она происходит, она неоспорима...

Вот последняя страница этой книги. Мы окунулись в столь далеко отстоящий от нас мир, чуждый, иногда непонятный, иногда враждебный.

­полезной для некоторых читателей. Мы никогда не отказываемся от дифференцированного подхода к литера­турной и культурной продукции, идет ли речь о гвельфах или о гибеллинах. И это именно потому, что мы храним верность идеям научного социализма. Надо точ­но знать факты, не приглаживать их и не группировать в соответствии с заранее составленным планом, а стре­миться видеть действительность во всей ее противоречи­вости. И, вопреки всему трудному и страшному, созна­вая кризис, в котором бьется Италия, — политический, социальный, духовный, культурный, экзистенциальный кризис, длящийся уже долго (кто знает, сколько еще он будет длиться), верить в поступательный ход истории.

Ведь этому учил нас Маркс: «Но таков уж ход миро­вой истории...» Может возникнуть вопрос: в какой мере все то, о чем рассказано в этой книге, может интересо­вать нас, материалистов и атеистов, стоит ли сегодня погружаться в этот такой далекий от нас мир. Но ведь верность марксистской философии и методу познания обязывает нас рассматривать развитие процессов, про­исходящих сегодня в католической культуре Италии, стараясь хорошо знать и те аргументы, которые выдвигают в идейных спорах наши оппоненты. Поэтому мы говорили, к сожалению иногда фрагментарно, и о вы­ ступлениях некоторых католических идеологов, и о «стратегии епископата», и о писателях, так отличающихся один от другого.

­мах от ноября 1865 года к видным деятелям рабочего движения — швейцарцу Герману Юнгу и бельгийцу Се­зару Де Папу — Карл Маркс писал о том, что он обобщенно называл «Вопросы, касающиеся Товарищества». Он перечислил четыре раздела: организационные вопро­сы, социальные вопросы, международная политика и философский вопрос. Здесь была одна лишь фраза: «О религиозной идее в ее связи с социальным, поли­тическим и интеллектуальным развитием»¹¹­ ников, сохраняет все свое значение и в наше время.

Примечания.

«L’Unita», 8 novembre 1982.

3 Брук С. И. Население мира. М., 1981,

4. I movimenti nella chiesa negli anni’80. Atti del I Congresso Internazionale. Milano, 1982, p. 89

«II Sabato». Roma, 27 marzo — 2 aprile 1982.

’associazione invisibile. Giovani cattolici tra secolarizzazione e risveglio religioso. Firenze, 1982, p. 348

7. «Corriere della sera», 26 settembre 1982.

«Tuttolibri», 11 settembre 1982.

9. «Paese sera», 6 agosto 1982.

«II popolo», 29 novembre 1979.