РАДОСТНЫЙ ПЕРЕЕЗД В НОВЫЙ ДОМ
Старая квартира на Ржичной улице была мрачной, неудобной и слишком уж огромной. Солнце в нее не заглядывало, печь никуда не годилась, не было места для ванной комнаты, а уборная находилась на открытой галерее. Но Карел, юркий и подвижный, словно рыбка, что-то где-то прослышал и однажды пришел с деловым сообщением:
— Папа, мне стоило большого труда уговорить Печу, он очень боялся, но мы оба уже вступили в строительный кооператив, и за пивоваренным заводом на Виноградах поставим дом для двоих. Около дома разобьем приличный садик для тебя и Аленки. Тебе будет за чем присматривать, а нам ты поможешь при строительстве.
— Откуда вам взять столько денег? Я продам облигации и одолжу вам деньги, но потребую с вас проценты, ведь мы ведем хозяйство на паях. А влезу я туда со своими вещами? Ведь не собираетесь вы возводить Версаль? Да на это наших средств и не хватит.
— Конечно, нет, на большой дом мы и не замахиваемся. Да и строить можно только по типу, предписанному кооперативом, —восемьдесят квадратных метров жилой площади на пайщика. Наличными вносим вступительный взнос и оплачиваем участок, а проценты и паевые взносы — в кредит, постепенно погасим свой долг. Ведь Печа тоже рискнул! У тебя будет самая большая комната с отдельным входом, чтобы я не знал, если тебе вдруг вздумается кутить. Стоит открыть дверь, пройти коридором — и ты уже в саду. А отсюда бери все, что хочешь. Это тебя устраивает?
— Разумеется, а то здесь все напоминает мне маменьку. К тому же с Виноград на кладбище к ней куда ближе, буду ходить поливать цветы на могилке.
Сколько новых забот и радостей! Пешком, как паломники, Карел с отцом каждую неделю ходили на разрытый и пустой участок, —в то время это находилось далеко за Прагой. А вскоре, переезжая через межи и овраги, дорогой и по бездорожью, основательно потрясясь в экипаже, там появилось и семейство Печи с грудным младенцем и детской коляской. Ведь до сих пор братья виделись только в редакции. Встретиться с Печей было трудно, он то писал, то рисовал, а то сидел около своей дочурки, как зачарованный, не сводя с нее глаз.
— Это самое лучшее мое произведение, —с гордостью говорил Печа.
— Выйди на минутку! Почему ты никогда не спускаешься к нам? — приглашал его Карел,
— Некогда, любуюсь дочкой. Она пытается сесть и смеется! — упорствовал Печа.
Карел уже видел моих малышей. Теперь они стали большими, и бедняжке-маме приходится приглядывать за ними на танцах. Этот птенчик тоже незаметно подрастет.
На стройке каждый из братьев тащил меня к себе.
— Посмотри, вот здесь будет ванная, а за ней — маленькая гардеробная, она в проекте не учтена как площадь, а туда войдет два шкафа. Здорово?!
— На первом этаже я оборудую помещение для приемов по пятницам, и приемы эти станут регулярными. Закажу два угловых канапе, посредине поставлю стол для кофе, а на стене повешу застекленный шкафчик для посуды. А вот эта самая большая дыра внизу — для папиной комнаты, надеюсь, девочек он туда водить не станет! Под окнами разобьем клумбу и посадим розы!
— Знаешь, наш плут-строитель дал мне очень дельный совет, — похвастался Печа. — Как использовать чердак? Конечно, сушить белье, но это я буду делать в другом месте. В фронтоне он устроит мне ателье с помостом и окно на север (окна там выходили на восток). Понимаешь, дружище, что это значит? Ведь мне тридцать семь с гаком, а я еще не имел собственного угла и места для картин.
—Печа, я отдам тебе свои ящики из приемного покоя, там можно держать краски и бумаги. Мне теперь хватит небольшого письменного стола, —вставил отец.
Ящики до сих пор стоят в ателье, но на них уже никто не присаживается.
— А что думает этот мошенник? Ведь у меня точно такой же чердак и точнотакжепропадает, —воскликнул Карел. — А что, Ленча, не устроить ли там для вас гостиную? Только ты сама обставишь ее, у нас с папой остались лишь старые кровати.
О, как я обрадовалась. Детям давно уже была мала их детская с огромной гигиенической школьной партой, комнату надо было привести в порядок, вообще, во всей квартире негде было отдохнуть. В Прагу переехал красный шкаф, который, пугая маму во сне, бегал за ней по квартире, а также вся остальная мебель из скромной комнатки, когда-то предназначенной Йозефом для его молодой жены. Однако, следуя современной моде, мебель нужно было обновить, и ее покрыли черным лаком. Еще долго все лазили по лестницам и помостам столь желанной новостройки, пока наконец Карел не вызвал меня письмом: «Командируй себя к нам и помоги с переездом!»
Печа сам позаботился о своем переезде, и в его дела нам нечего было и вмешиваться. А вот Карел и папа... Они долго готовились и упаковывались; в день переезда дождь лил как из ведра, и в пустых комнатах, где с потолка свешивались только голые лампочки, быстро стемнело.
Но Карел этого не допустил; могучие парни принялись за работу, внося на огромных сапогах пуды грязи, а на ремнях — кое-какие вещи. Куда же их ставить? Ага! Вот несут два высоких книжных шкафа Карела; пройдут или нет? Какой дурак выдумал такие низкие двери? Эй, разворачивайся, подавай назад, раз, два, взяли! Слышался только треск дерева. Нет, эти чудища слишком велики, придется их разбирать. А потом соберем заново, разумеется.
— Проклятый бедлам! — в отчаянии сокрушался Карел (и «чудовищный», —добавил папа). Все вместе, втроем, следуя указаниям хозяина Карела, мы принялись наводить порядок.
— Ящики с книгами — в подвал, иначе пол под ними провалится. — Осмотрительный Карел страховал свое первое (и последнее) движимое имущество.
— Прежде всего поставим на место кровати и расстелем влажные от дождя перины; вначале папину, а там видно будет.
Я заметила, что Карел неожиданно исчез, словно дух, но вскоре вбежал запыхавшись.
— У Печи еще хуже, чем у нас, но там дело движется, черт побери, если мы их не догоним! Поддай жару, девочка, ничего не попишешь! То-то будет сраму, если мы от них отстанем! Проклятье, надо подтянуться!
Это был не переезд, а бешеная скачка. Уставший отец сдался первым. Для его старых ног это было чересчур, и он предпочел без ужина отправиться спать: манила раскрытая постель.
Среди всякого скарба я, по своей практичности, отыскала корыто. Нагрузив его книгами, мы носили их по лестнице вверх, раскрасневшиеся, запыхавшиеся и веселые, будто воробьи, добывшие для гнезда стебелек. Думаете, Карел пожаловался на боль в позвоночнике?
Поздно вечером, вернее, ночью, явилась их старая экономка и начала сердито причитать:
— Да разве вас в этакой тьме сыщешь? В трамвай меня с кошкой не пустили, хотя она в сумке сидела; сначала она мяукала, а затем вырвалась и убежала, а людей полно, пришлось мне с ней выйти. И по такой грязище я пешком дошлепала сюда. Вот вам эта стерва Пуд-лена, мокрая как мышь, а я пойду лягу, господи боже мой, как утром подняться в этом свинарнике, тут как в хлеву.
Проклятущая Пудленка, пришлось ее, испуганную и недоверчивую, вымыть, вытереть и положить в постель Карела согреться. Но никто не сказал нам, что в сумке еще лежали сосиски и хлеб. Голодный Карел только вздохнул:
— Не хвали день до ужина!
А все из-за беспризорной кошки, которую Карел пригрел когда-то, в благодарность она два раза в год приносила ему такое множество котят, что он не мог сосчитать все мордочки и лапки, а тем более — раздать по знакомым, которые из-за столь обильной плодовитости животного уже избегали хозяина.
Тем не менее дело подвигалось, мы забили крюки и развесили картины. Карел, как заправский инженер, все точно и аккуратно вымерил. Однако после каждой законченной операции он стирал пот со лба и валился в кресло.
— Голубушка, минуточку передышки, давай вместе выкурим бычок! — И вновь принимался за дело.
Верьте не верьте, но за ночь мы устроили все; одному богу известно, как нам это удалось. Размерив окна, я быстро сшила занавески, после чего небольшая квартирка приобрела свою неповторимую и целомудренную завершенность, ее простор не был утяжелен ни единым лишним украшением, отчего прекрасные картины Карела выигрывали еще больше.
«Такая даль; нигде ничего не купишь, к тому же эта непутевая Пудлена».
Пудлена осталась и добросовестно продолжала размножаться: здесь она завела дружбу с пролетарскими вршовицкими котами. Отец с Карелом, однако, после ухода старой экономки выиграли. Я прислала им из Брно новую экономку — хрупкую, небольшого росточка девушку из Моравии. Они всякий раз говорили:
— Послушай, где ты такую нашла, она такая деликатная, порядочная, заботливая, словом, наша благодетельница. О нас никто никогда так не заботился. Вот тебе, Карел, и Моравия! Девушка в самом деле пеклась обо всем. Она их полюбила и была им предана. Полюбила и каждый цветочек в саду, каждую мелочь в доме, где работала и прожила лет двадцать. А потом постоянно вспоминала Карела и папу. [...]
Примечания.
С. 83. ... дом на двоих. — Вилла на Узкой улице, ныне улице Братьев Чапек. К. Чапек переехал в этот дом в начале апреля 1925 г.
— К. Чапек посвятил ей юмореску «О бессмертной кошке», VI, 281—286.