МЫ НАЧИНАЕМ ЖИТЬ
[...] Зимним январским вечером в Сватонёвицах откуда ни возьмись — скорей всего его вытащили из-под маминой перины — проворно и быстро появился на свет наш усердный младшенький Карел. Печа даже не проснулся, а я, почти четырехлетняя, ни капельки не испугалась: ведь крику было мало, а куски окровавленной ваты мы каждый день видели в приемной папы; бабушка что-то пронесла в фартуке, с какой-то чужой тетей поплескала водой в ванне и затем вытерла крошечное тельце новорожденного. Вот и еще один мальчик!
Мы смеялись, радовались вместе с папенькой, словно этот малыш был даром небес: ведь маменька, тогда такая хрупкая, болезненная, все покашливала и быстро уставала, а теперь глаз не сводила с трогательного малыша и, преисполненная любви, пеленала и прижимала к себе белой рукой своего последнего, самого желанного, с первой минуты обожаемого ребенка. В нее словно влили ртуть; бывало, позовет нас и с гордостью показывает его, а смотреть-то не на что, один смешной хохолок черных волосиков на темени да карие, то и дело жмурящиеся глазки. Совсем не интересен был этот все время спящий братик, и казалось во сто крат занятнее нянчить куклу, упругую, словно тесто, или кидать мячик с золотыми звездочками а Печу: мы с ним не могли наиграться досыта. Иногда маменька приказывала нам покачать братишку, если он заплачет, пока она возится на кухне, и тогда мы, каждый со своей стороны, так дергали колыбельку, что в пол только отзывалось: бух-бух! Мы усыпляли его проникновенными словами стишка, которому нас выучила служанка: «Гоп-гоп, поела баба горох, а дед пшена от большого ума!» [...]
<MОИ МИЛЫЕ БРАТЬЯ»
Čapkova. Mqji mill bratři. Praha, 1962, s. 15—16, 53, 58—60, 62—63, 68, 162—163, 164—165, 175—177, 187—189, 191— 192, 196, 198—199, 213, 218, 219, 221, 223—226, 227, 228—229, 229—231, 232, 233—234, 236, 238, 239—241, 243, 245, 246, 247—258, 266—268, 269—274, 278—281, 283—285, 286—292, 306—309, 311 — 317, 323—325, 337—340, 342—344, 347—348, 351—352.
— 9 января 1890 г.