ИОЗЕФ КОПТА
РУКИ КАРЕЛА ЧАПЕКА
Нет ничего удивительного в том, что у стоящего человека руки опущены. Но Карел Чапек свешивает их и когда сидит. А если иной раз он и заставит их двигаться, то всегда с определенной целью. Полезет в нагрудный карман, вынет сигарету, разломит ее и, всадив половинку в дешевый мундштук, сунет эту целесообразную, лишенную ненужных украшений вещь в левый угол рта. И снова руки затихнут, свесившись вдоль тела. Может быть, отдыхают?
Я знал Чапека до его превращения в садовода, когда он еще не возил тачек, не копал, не разбрасывал по клумбам перегной. Но руки его свешивались вниз, как и сейчас. Правда, теперь они расцарапаны, натружены и все в ушибах — ведь садик должен быть в порядке! Никто никогда не видел, чтобы Карел Чапек запустил пальцы в шевелюру. Или чтобы он проделывал руками какие-нибудь декоративные фокусы. В крайнем случае подойдет к человеку, притянет его к себе двумя пальцами и что-нибудь шепнет на ухо. (Никогда он ни на что не жалуется. Но и радости свои, кроме кактусов и садика, держит про себя. И особенно свои литературные планы). Вот я и говорю: руки Карела Чапека напоминают что-то очень полезное. Какие-нибудь рычаги, металлически точные и непарадные, готовые, когда понадобится, выполнить серьезную работу. Мы существуем для труда. Пока хозяин работает языком, наше время не настало. Оно придет, как только наш хозяин соберется писать.
— или я лопну! Мундштук, зачастую без сигареты, перескакивает из одного уголка рта в другой. Все работает: глаза, губы, уши и нос, только руки не шелохнутся. Когда я вижу эти руки, строгие, по-рабочему непатетические, мне кажется, что их рай — на клавиатуре пишущей машинки. Но при том, что сейчас почти у каждого есть пишущая машинка (нередко приобретенная в кредит), Карел Чапек все еще сопротивляется (хотя мог бы обойтись и без кредита). Ладно бы он писал каким-нибудь особо красивым, каллиграфическим почерком! А то ведь почерк у него, я бы сказал, мальчишеский. Да к тому же корявый, будто писал шахтер или прачка. И мелкий, бисерный, как у влюбленных. Ага, вот он собирается писать, уйдем-ка потихоньку, чтобы его руки закружили над четвертушкой бумаги, поплыли по ней, словно два лебедя по воде. Именно так, думается мне, работает Карел Чапек. Хотя потом окажется, что он дробил скалы, добывая для нас самоцветы невиданной красы.
Примечания.
ЙОЗЕФ КОПТА
—1962) принадлежал к числу самых старых завсегдатаев «пятниц». В 1915 г. попал в русский плен и стал членом Чехословацкого легиона в России; в своей трилогии «Третья рота», «Третья рота на магистрали», «Третья рота дома» (1924—1934) изобразил контрреволюционное выступление Чехословацкого легиона в России как трагическую ошибку. Был членом Общества культурного и экономического сближения с СССР; помогал Иностранной комиссии Союза советских писателей установить контакты с чешскими писателями и активно участвовал в подготовке ряда антифашистских акций писателей Чехословакии. Й. Копта — автор нескольких мемуарных статей о К. Чапеке.
РУКИ КАРЕЛА ЧАПЕКА
Čapka. — В кн.: Josef Kopta. Větrný mlýn. Praha, 1959, s. 136—137.
Впервые опубликовано 4 апреля 1927 г. в номере журнала «Народни и Ставовске дивадло» («Национальный и Сословный театр»), посвященном премьере комедии братьев Чапек «Адам-творец» в пражском Национальном театре.