Приглашаем посетить сайт

История зарубежной литературы ХХ века: 1917-1945
Луи Арагон

ЛУИ АРАГОН

(1897-1982)

Л. Арагон - поэт и романист, которому принадлежит видное место во французской литературе социалистического реализма, крупный общественный деятель (член ЦК ФКП и Всемирного Совета Мира, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между ународами»). Родился в Париже, окончил там лицей, учился на медицинском факультете Сорбонны, но в порядке военной мобилизации был прямо со студенческой скамьи отправлен на фронт. Как для многих юношей его поколения, мировая война 1914-1918 гг. стала для Арагона первой школой жизни. Фронт привил ему ненависть к массовому взаимному истреблению молодых жизней во имя чуждых им целей. Стихийное бунтарство молодого Арагона против капиталистического мира, разочарование в буржуазной культуре сблизило его с дадаизмом, затем с сюрреализмом. Он стал деятельным членом этой литературной школы, вместе с А. Бретоном и Ф. Супо руководил ее печатным органом - журналом «Литература» - и в своих творческих декларациях («Трактат о стиле» и др.) проявил себя сторонником и пропагандистом сюрреалистических художественных принципов. Ранние сборники Арагона - «Фейерверк» (1920), «Вечное движение» (1924) и др. - состоят из стихотворений, проникнутых анархистским бунтарством и всеотрицанием, в частности отрицанием классических традиций в области поэтического слова.

К концу 20-х годов в мировоззрении Арагона произошел перелом, вызванный разочарованием в бесплодном эстетическом бунтарстве и обращением к подлинной марксистской революционности. В 1927 г. Арагон стал членом ФКП и, как коммунист, деятельно участвовал в борьбе за Народный фронт. В 1930 г. Арагон впервые посетил СССР в качестве делегата Международной конференции революционных писателей, а еще раньше, в 1928 г., познакомился в Париже с В. Маяковским, творчество которого, во многом ему близкое, он всегда ценил очень высоко.

только обратился к реалистическому отображению действительности, но и показал ее в революционном историческом развитии, что особенно характерно для поэмы «Ура, Урал!» (1934), созданной под впечатлением поездки Арагона по Советскому Союзу. Эта поэма посвящена настоящему и прошлому Магнитогорска, Челябинска и других промышленных центров Урала. Ее открывают воспоминания о расстрелах восставших рабочих при царском режиме и о трагических событиях периода гражданской войны, а завершает прославление социалистического труда на новых советских заводах-гигантах. [52]

Оснозным художественным- достижением Арагона в 30-е годы являются «Базельокие колокола» (1934), «Богатые кварталы» (1936) и «Пассажиры империала» (1940)-начальные романы задуманного им большого прозаического цикла под общим названием «Реальный мир». Название цикла имеет программный характер, декларируя разрыв писателя со «сверхреальностью» н его обращение к объективной действительности. Бывший ниспровергатель классического художественного наследия обращается здесь к традициям «Человеческой комедии» и «Ругон-Маккаров», стремясь через частные судьбы многочисленных персонажей развернуть широкую, панораму жизни различных пластов французского общества своего времени. Растленной, хищнической буржуазии романист противопоставляет пролетариат, охваченный стачечным движением, и создает также характерные для времени Народного фронта образы буржуазных интеллигентов, порывающих со ввовй средой ради борьбы с социальным гнетом и политической реакцией. Его Катерина Симонидзе («Базельскив колокола») и Арман Барбентан («Богатые кварталы») близки Анцете и Марку из «Очарованной души» Ромена Роллана и Жаку Тибо Мартена дю Гара.

Большое место в романах «Реального мира» принадлежат осуждению захватнических войн - теме, очень актуальной для 30-х годов нашего столетия, когда фашистские государства начали вторгаться на чужие территории, готовясь , к еще более решительным вооруженным действиям. В «Богатых кварталах» Париж кануна первой мировой войны представлен как город, отравленный ненавистным автору националистическим духом. Романтически поэтичен и величав образ известной деятельницы международного рабочего движения Клары Цеткин в заключительном разделе романа «Базельские колокола», где она с трибуны Базельского конгресса II Интернационала страстно и гневно осуждает политику зачинщиков войны.

В 1934 г. Арагон присутствовал в Москве на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, слушал вступительный доклад Горького о задачах литературы. Это помогло ему написать книгу «За социалистический реализм» (1935), в которой он теоретически обосновывает те творческие принципы, которые легли в основу его «Реального мира».

В начале второй мировой войны Арагон находился на фронте (в санитарной части танковой дивизии). Годы оккупации провел на юге Франции, став одним из самых деятельных участнике ; движения Сопротивления. Он участвовал в создании подпольного еженедельника «Ьез ЬеМгез Ргапс. а15ез». В нелегальной антифашистской периодике публиковались и собственные его произведения разных жанров. Арагон обличал кровавые преступления оккупантов в публицистических очерках, новеллах, стихах. Он о глубокой болью откликался на страдания мирных людей, униженных, лишенных крова и пищи. Прославляя национальных героев, [53] он бросал слова гневного презрения в лицо предателям. Мобилизуя посредством художественного слова своих соотечественников на боевые действия, Арагон даже в самые черные для Франции дни писал о национальной свободе, которую можно и должно завоевать. Новеллу Арагона военных лет составили сборник «Падение и величие французов» (1945). В сборниках «Нож в сердце» (1941), «Французская заря» (1945) и др. опубликована его патриотическая лирика.

«Париж без боя взят!» в одном из лучших стихотворений «Сирень и розы» из сборника «Нож а сердце». Поэт вспоминает, с каким воодушевлением еще недавно его соотечественники шли навстречу агрессору по землям Франции и Бельгии, надеясь отстоять эту землю. Дары французских и бельгийских деревень - душистые охапки сирени и роз - сопровождали танкистов как напутственное благословение мирных жителей. Но правительство капитулировало, армия была разоружена и солдатам остается только с мучительным стыдом вспоминать обманутое доверие беззащитных стариков, женщин, детей -

... И груз любви - цветы на танковых колоннах,

Под солнцем Бельгии идущих на восток.

Пер. Ю. Корнеева

Другие стихотворения этого сборника воспроизводят картины сожженных хижин, разоренных нив, залитых кровью дорог, по которым охваченные ужасом люди - матери с детьми, калеки - спешат скрыться от преследующих их бомбардировщиков («Гобелен великого страха»). Одеяла, посуда, детские игрушки беспорядочно валяются рядом с мертвыми телами. Каждая строка взывает к гневу и мщению. Вспоминая былую славу ныне порабощеной родины, Арагон, который в годы сюрреалистских увлечений отвергал традиции прошлого, вспоминает подвиги героев, воспетые в старинных легендах и песнях. Особенно часто называет он имена Роланда и Жанны д'Арк, которые издавна стали для французов символом национальной доблести и чести.

«Французская заря», созданы в последние годы войны, когда освобождение Франции, которое раньше было только надеждой, только мечтой, стало реальным и близким. В первом стихотворении сборника поэт с радостью пишет о победах Советской Армии и о партизанском движении, охватившем Францию. Фашизм еще не добит, но уже обречен:

... Пусть за каждым углом его смерть ожидает,

Пусть все окна свинцом ему путь преграждают,

Пусть познает он страха смертельного гнет,

И земля под ногами его полыхает.

В этом сборнике Арагон реже обращается к героям легенд, так как в годы современной партизанской борьбы в стране зазвучали новые имена, тоже достойные легенд и песен. «Романс о сорока тысячах», «Песня франтирера», «Французский марш» посвящены боевым действиям партизанских отрядов. «Легенда о Габриэле Пери» - дань уважения замученному фашистами коммунисту- редактору газеты «Юманите», выпуск которой был им нелегально продолжен, невзирая на строжайший запрет. Цветы - голубые гортензии, которые каждую ночь кто-то тайком кладет на могилу Пери, олицетворяют бессмертие героев в народной памяти.

Одно из лучших стихотворений «Французской зари» - «Поэт - своей партии». Арагон говорит в нем о коммунистической партии как о великой силе, вдохновляющей на бесстрашную борьбу:

... Мне партия моя дух подвига вернула...

Пер. М. Кудинова

«Поэт - своей партии» осталось актуальным и в послевоенные годы - годы «холодной войны», когда французские коммунисты подвергались новым репрессиям, а клеветническая буржуазная печать, искажая факты, пыталась всячески свести на нет роль ФКХ1 в Сопротивлении. И в публицистическом двухтомнике «Человек-коммунист» (1946 и 1953), и в романе «Коммунисты» (1951) Арагон убедительно раскрывает высокую историческую миссию ФКП как в предвоенные, так и в военные годы.

Роман «Коммунисты» завершает цикл «Реальный мир». Это монументальное произведение с предыдущими романами серии связывает тема антагонистических противоречий между империалистической буржуазией и рабочим классом, нерасторжимая связь классовой борьбы с борьбой антивоенной, необходимость выбора пути, которая со всей остротой встала перед интеллигенцией XX века. В то же время «Коммунисты» не только значительный шаг вперед по сравнению с довоенными романами «Реального мира», но и качественно новое художественное завоевание.

Уроки истории - Сопротивление и послевоенная борьба прогрессивных сил против реакции - обогатили писателя новыми наблюдениями, значительно расширили его политический кругозор. Сущность социальных противоречий эпохи и перспективы исторического развития освещены в «Коммунистах» с несравненно большей четкостью и эпической широтой, чем в романах 30-х годов.

шахтерском поселке - все это изображено [55] в «Коммунистах». Сатирические шаржи сменяются трагическими эпизодами, лирические интонации - гневными. Однако при всей множественности персонажей и многоплановости этого произведения оно обладает глубоким внутренним единством, поскольку все отображенные на его страницах социальные явления взаимосвязаны. Начало романа - трагедия порабощенной фашизмом Испании (начало 1939 г.), его конец - трагедия Франции, познавшей ту же горькую участь (лето 1940 г.). Две национальные катастрофы - это две ступени одного и того же исторического процесса - фашистской вооруженной агрессии, стремящейся к тотальному господству. Но есть люди, отдающие все силы тому, чтобы остановить фашизм. Это коммунисты - руководители партийных организаций и рядовые члены партии, люди разного возраста, происхождения. Плечом к плечу с составляющими ядро партии рабочими-активистами Раулем Бланшаром и Гийомом Валье в партийной борьбе деятельно участвуют и многочисленные интеллигенты - журналист Арман Барбентан, учитель Альбер Устрик, служащие Маргарита Корвизар, Франсуа Лебек и др.

Кровная, нерасторжимая спаянность партии с народом прослеживается на всем протяжении романа. В какую бы сложную обстановку ни попадали коммунисты, они всегда окружены людьми, готовыми самоотверженно прийти к ним на помощь или заменить на боевом посту арестованных и казненных. Поэтому силы партии непрерывно восстанавливаются, они неисчерпаемы.

гражданская тема звучит в них с прежней силой. Его стихи обличают политическую реакцию (сборники «Снова нож в сердце», «Отечество в опасности»), приветствуют международное движение в защиту мира.

«Страстная неделя» (1958) рисует народную массу как мощную силу, с мнением которой вынуждены считаться даже те, кто стоит у власти. Под покровом ночной темноты в марте 1815 года рабочие ткацких фабрик, крестьяне и ремесленники из поселка Пуа собрались на местном кладбище, чтобы самостоятельно и без помех поговорить о будущем Франции, которое внушает им серьезную тревогу. Тревога эта понятна: трудовой бедноте тягостен режим Реставрации, но она решительно не хочет также восстановления владычества Наполеона, поскольку оно угрожает стране новыми опустошительными войнами. Зажженные факелы, свет которых вырывает из ночного мрака суровые, мужественные лица в окружении сосновых стволов и кладбищенских надгробий, сбивчивые взволнованные слова - все это подчеркивает драматическую напряженность момента. Именно здесь, именно в этот час герой романа Теодор Жерико, ставший случайным- свидетелем ночной сходки, осознал и народную силу, и народную правду. [56]

сопровождал короля и его двор во время их панического бегства из Парижа на север. Превратив Жерико в литературный персонаж, Арагон приписывает ему мучительную душевную раздвоенность. Будущему художнику кажется, что он не на своем месте среди дворцовой знати, изображенной здесь в плане гротеска: пышные камзолы и платья, точно некстати надетые маскарадные костюмы, выглядят нелепо среди весенней распутицы и грязи, в которой вязнут колеса карет. Жерико начинает казаться, что он ошибся в выборе, что в рядах наполеоновских добровольцев он нашел бы нравственное удовлетворение, но полной убежденности в этом ему не хватает. Лишь оказавшись лицом к лицу с взволнованной народной массой, Жерико понимает, что ему не нужны ни король, ни император. Его душа с народом, которому он решает отныне посвятить и жизнь, и творчество. Народ вправе стать полноправным хозяином своей страны и самостоятельным, вершителем своей судьбы, а искусство должно служить народу-таков вывод романа «Страстная неделя».

Проблема народности искусства и нравственного долга художника перед лицом исторических событий является содержанием и многих теоретических работ Арагона послевоенных лет, таких, как «Пример Курбе» (1952), «Гюго, поэт-реалист» (1952), «Свет Стендаля» (1954), «Советские литературы» (1955) и др. Об искусстве и его принципах говорит он также в своих художественных произведениях, созданных в течение последних, двух десятилетий. В автобиографической поэме «Неоконченный роман» (1956) Арагон, вспоминая свои собственные творческие заблуждения юных лет, осуждает мертворожденное модернистское искусство, в частности сюрреализм - «дремучий лес фиглярства». В поэме «Поэты» (1960) он обращается со словами любви и уважения к выдающимся мастерам мировой поэзии разных эпох, начиная с Овидия, Данте, Саади, кончая Аполлинером, Маяковским и некоторыми другими своими современниками.

Романы Арагона «Гибель всерьез» (1965), «Бланш, или Забвение» (1967), «Театр - Роман» (1974), которые написаны в не свойственной ему раньше усложненной, условно-аллегорической манере, во многом уступают таким вершинам его художественной прозы, как «Коммунисты» и «Страстная неделя» с их широким охватом социальной жизни в ее историческом развитии. Но они интересны тем, что и в них большое место принадлежит мыслям автора об искусстве, его сущности и его задачах. Арагон утверждает, что только цельность художника, только его готовность к полной эмоциональной самоотдаче могут, по убеждению Арагона, рождать подлинные произведения искусства, способные волновать людей и воздействовать на их сознание. [57]