Приглашаем посетить сайт

История зарубежной литературы ХХ века: 1917-1945
Генрих Манн

ГЕНРИХ МАНН

(1871-1950)

Крах империи и учреждение республики в Германии были встречены Г. Манном с большим удовлетворением. Но постепенно писатель разочаровался в новом, буржуазно-республиканском строе.

В период Веймарской республики Генрих Манн продолжает интенсивную творческую деятельность. Он создает романы, выступает как литературный критик и публицист. Самое значительное произведение Г. Манна в годы Веймарской республики - роман «Голова» (1925), завершающий трилогию «Империя». В романе «Голова» изображена правящая верхушка предвоенной кайзеровской Германии. В нем действуют император Вильгельм II, канцлер Бюлов, выведенный под именем графа Ланны, магнаты военной промышленности, министры, юнкеры, националисты и рядом с ними целая армия карьеристов, авантюристов, интриганов, неразрывно связанных с правящим аппаратом, с двором и тоже являющихся «головой» империи. В остроте сатирических зарисовок, в умении раскрыть социальный хаос и низменные стороны собственнического мира чувствуется бальзаковская манера мыслить и писать. Перед молодым юристом Террой, главным героем [72] романа, раскрывается «полный курс социальной зоологии»; он, как и бальзаковский адвокат Дервиль, видел «борьбу родителей против детей, ставших для них угрозой, и молодых против стариков... нищенские счеты, из-за которых распадаются целые семьи; ему приходилось изучать все разновидности безумия, всю человеческую куплю-продажу...».

«беспардонной государственной системе». Г. Манн показывает, как влияние преступного государства, вроде раковой опухоли, быстро распространяется на все сферы жизни, как быстро оно влечет за собой всеобщее извращение. Следующее поколение - сын Терра Клаудиус, дочь Мангольфа и их сверстники - с юных лет опустошено и цинично. В романе Г. Манна разлагающее влияние среды кажется абсолютным и неизбежным. Его герои совершенно бессильны, а тем самым с них как будто бы снята ответственность за их деяния, Терра чувствует себя игрушкой в руках судьбы.

Роман «Голова» вызывает ассоциации и с экспрессионистскими произведениями. Экспрессионизм проявляется в экстатическо-возбужденной манере повествования, в выборе преимущественно чрезвычайных, до предела острых ситуаций, когда социальные обстоятельства и люди становятся гротескными. Нервная динамика повествования, сопоставление мира с хаосом, человеческой жизни с песчинкой, захваченной могучими стихиями, чувствуется с первых его строк. Многие сцены романа кажутся призрачными, словно воспринятыми через призму субъективного смятенного видения, лихорадочного бреда. Но Г. Манн обращается только к стилистической манере экспрессионистов. Он отвергает основные философские и художественно-познавательные принципы экспрессионизма. Писатель, в отличие от экспрессионистов, не изымает характеры из конкретной социальной ситуации, не сводит их к некоей первооснове. Наоборот, и Терра, и Мангольф, и другие герои романа всегда чуткие аккумуляторы самых различных влияний, всегда даны как порождение жестокого и безумного времени.

Роман «Серьезная жизнь» (1932) написан в годы жесточайшего кризиса Веймарской республики и экономических катастроф, потрясших Западную Европу и Америку в 1929 году. Эти катастрофы породили в Германии огромное количество романов, которые трагически констатировали бессилие человека перед лицом судьбы, его стоическое мужество в несчастьях, его способность удовлетворяться лишь минимальными крохами счастья, благополучия, теплоты, которые еще выпадали на его долю. В романе «Серьезная жизнь» Генрих Манн тоже тяготеет к созданию фантасмагорических картин. Главная героиня романа - дочь батрака Мария испытывает невероятные превратности судьбы, которые поражают своей жестокостью, бессмысленностью. В ее жизни есть что-то фатальное, неотвратимое. В детстве таким роком было море, оно постоянно ломало хижины батраков, смывало и уносило [73] детей и стариков. Затем таким же жестоким морем стало для Марии ее каждодневное бытие, роковые приливы уносили от нее мать, друзей, влюбленного в нее юношу, ребенка. И те же приливы толкали ее, независимо от ее воли, к воровству, к оскорбительным сожительствам. Есть в книге яркие, порой потрясающие картины, запечатлевающие лик собственнической Германии,- такова, например, картина болезни и смерти матери Марии, надорвавшейся на бесконечной поденщине.

В годы Веймарской республики Г. Манн часто обращается к литературным раздумьям, к анализу различных художественных концепций - романтизма и реализма, натурализма и импрессионизма. Г. Манн хочет определить для себя самые плодотворные литературные традиции. Степень художественности для него находится в прямой связи с этической чуткостью и принципиальностью художника. Поэтому, отдавая должное французским реалистам - Флоберу и Золя, Стендалю и Бальзаку,- Г. Манн все же наиболее значительные слова находит для Виктора Гюго. Его статья о Викторе Гюго является самой важной в литературно-публицистическом сборнике «Дух и действие», созданном в конце 20-х годов. В этой статье Генрих Манн словно «реабилитирует» Гюго, неприемлемого для позитивистской эстетики конца века, отвергаемого Флобером и его школой, «не замеченного» немецкими коллегами Г. Манна. Золя ценен для Г. Манна своим мужеством, своей верой в человека. Г. Манн сумел увидеть общее в Гюго и Золя - этих литературных антагонистах: «они из той породы людей, которая верит в человека».

Г. Манн, естественно, обращается и к немецким литературным традициям. Первый писатель Германии для него - Гете. Небольшая статья в связи со столетием со дня смерти Гете «Гетовские торжества» - глубокое проникновение Г. Манна в подлинные масштабы гения автора «Фауста». Г. Манн видит в Гете связующее звено между торжеством человека в прошлом, в эпоху Ренессанса, и его торжеством в антибуржуазном грядущем. Писатель высказывает мысль о том, что «восемнадцатый век... еще можно отнести к Ренессансу». В этих словах критика XIX века, века буржуазного существования. Своеобразная концепция Г. Манна, пронизанная духом оптимизма, заставляла писателя видеть в Гете и Шиллере, в Генрихе IV и Гюго людей не только прошлого, но и будущего. Все формы умаления и недооценки человека казались ему лишь порождением буржуазного безвременья, коротким перерывом в Ренессансе.

«Союза немецких писателей», он ставит перед немецкой интеллигенцией четкую задачу - сохранить демократические силы страны, создать базу для будущей, освобожденной от фашизма Германии. Г. Манн в 30-е годы выступает как активнейший публицист. [74] Во всем мире становятся известными его статьи «Ненависть», «День придет», «Путь немецких рабочих», «В империй банкротов», «Мужество» и многие другие. Г. Манн бичует зверства фашистов. В статьях писателя видна уверенность в обреченности фашизма.

[* Г. Манн жил в Амстердаме, Париже, Цюрихе, Праге, а потом в США.]

ошибался. Так, в «Пути немецких рабочих» он с излишней поспешностью утверждал: «Третья империя умрет не от войны, а от революции». Но это означало лишь одно: в середине 30-х годов еще не было ясно, что борьба с тоталитаризмом почти невозможна в пределах лишь национальных рамок. Не Германии, а почти половине мира - и с величайшим трудом - удалось уничтожить фашизм.

Роман «Юность короля Генриха IV» вышел в свет в 1935 году. Он был задуман как первая часть большого исторического полотна, посвященного самому яркому периоду Возрождения во Франции- борьбе Генриха IV, первого французского короля из династии Бурбонов, за единство и мир в стране, за расцвет всех творческих сил народа. Г. Манн сумел взглянуть на трагедию своей эпохи, на судьбу Германии, оказавшейся в плену фашизма, с необычайно значительной точки зрения; ему открылась не только борьба его современников, но и противоборство сил прогресса и реакции в многовековой истории Европы. Именно поэтому образ мыслей короля XVI века, по мнению Г. Манна, в высшей степени актуален для века XX. Исторический роман для него - не мемуары и не воспроизведение исчезнувшего «аромата эпохи». История и современность для Генриха Манна - это словно единый организм: в нем пульсирует одна кровь, существуют проблемы, конфликты, проходящие через все века, хотя внешне и проявляющиеся в различных исторических масках. Фашизм для Г. Манна - не только современность, но и нечто мелькавшее во всех веках, интоксикация здорового человеческого рода, глубоко чуждая его основе. Но Г. Манн не отрицает и конкретной, локальной историчности. Его роман, раскрывающий историю в совокупности постоянных и меняющихся сторон, является одновременно и социальным анализом истории и философией истории. Весь роман - картина великого множества живительных родников гуманизма, бьющего через край, сметающего препятствия, догматические нормы, ломающего тюремные стены, сокрушающего реакционные империи, ускользающего из цепей инквизиции и иезуитов, возрождающегося из пепла Варфоломеевской ночи.

Г. Манн показывает, что во все века был очень силен и противоположный способ мышления. В «Юности короля Генриха IV» его утверждает Екатерина Медичи. Автор постоянно называет ее «дочерью менял и ростовщиков», он подчеркивает, что подобный образ мыслей связан с психологией «лавочников», с извращением [75] человеческой природы, сосредоточившейся на собственничестве. В воображении Екатерины встает мрачный мир, населенный злодеями, наполненный зверскими инстинктами, хаосом разрушения, убийствами. И в страхе перед хаосом, который, в сущности, есть измышление ее извращенной природы, она плодит действительные убийства, повсюду «возводит стены» и хочет сковать людей цепями фатальности и насилия. Неверие в людей и фатализм - вот, по мысли писателя, почва, на которой взрастают и злодейства Екатерины Медичи, и тоталитаризм фашистов. Зависимость человека от исторических обстоятельств не исключает, как полагает Г. Манн, прирожденную предназначенность человека добру. Социальные обстоятельства формируют человека, но это не означает, что сам «материал» человека «нейтрален», является только податливым воском для внешних сил.

«замысел природы». Задача исторического деятеля - сформировать такие жизненные, общественные обстоятельства, в которых полнее всего проявлялась бы человеческая одаренность. Именно поэтому деятельность короля Генриха IV победоносна, именно поэтому он торжествует над врагами. Сама природа словно поддерживает его в битвах, В романе мы видим короля и воина, и мыслителя.

«Зрелость короля Генриха IV» вышел в 1938 году. Для автора важно не то, что он описывает зрелый возраст короля, для него важно подчеркнуть его эволюцию, рост мысли. «Зрелость короля Генриха IV»- это роман прежде всего философский, это мудрый взгляд художника, который словно предугадывал неизбежность беспощадной борьбы с фашизмом и неизбежность краха фашизма на основании закономерности жизни и истории. Г. Манн сумел нарисовать грандиозную динамическую картину развития Европы в столетиях, и на этом фоне фашизм выглядел неминуемо обреченной авантюрой. Король Генрих IV с самого начала выступает в этом романе как человек глубоко уверенный в том, что истинный смысл жизни ему открыт, что начатое им дело переживет его, что лично он может погибнуть (что и случилось), но мысли, осознанные им, брошенные им в обиход европейской жизни, постоянно будут зажигать людей.

Две концепции жизни - гуманистическая и тоталитарная - противостоят друг другу в сражающихся войсках, в философских диспутах, в ухищрениях дипломатов, в различных педагогических системах, в дружеских спорах, в противоречивых поступках отдельных государственных деятелей, даже в любовных конфликтах. Генрих Манн пишет, что вероисповедания, национальная принадлежность, сословия являются чем-то внешним по отношению к характеристике места человека в истории. Поэтому король для него менее всего правитель, монарх, а скорее философ-практик. Г. Манн заставляет произнести крылатую фразу «Париж стоит [76] мессы» не короля (легенда ему приписывает эти слова), а безымянного простолюдина. Писатель показывает, что король Генрих IV отказывался от своего протестантства не в узкодинастических и даже не в национальных интересах: он был убежден, что способствует установлению гуманистического порядка в Европе, что действует «на века», что получает силу сломить гнет Рима, Испании и реакционной империи Габсбургов, сбросить каменную плиту с живого цветения жизни. Генрих IV предчувствует в романе: «Спустя столетия явится порода людей, которая будет думать и действовать как мы».

Но король еще не знает, что в бой между гуманизмом и тоталитаризмом вмешается третья, поистине страшная сила - власть денег, буржуазная стихия. И когда король обращается за ссудами к ростовщику Цамету, он даже не догадывается, что перед ним самый страшный враг его гуманистических идеалов, более страшный, чем Филипп II Испанский. Писатель предсказывает близость и объединение этих двух сил против гуманизма. И вновь ситуация XVI века у Генриха Манна словно предваряет ситуацию века XX. Ростовщик и Габсбург так же тяготели друг к другу, как финансист XX века к фашизму.

Король повсюду в своей стране насаждает ремесла, он не жалеет денег для обучения юношей мастерству. Труд для него - наиболее универсальное и наиболее доступное для каждого человека чудо жизни. Мудрый правитель должен отчетливо сознавать, что там, где труд осложнен неразумными порядками, где дела вершат не предназначенные к этим делам люди, - там катастрофически глохнет нива жизни. Герои Г. Манна постоянно руководствуются древней мудростью: «Все на свете должно принадлежать тому, от кого больше толку». В этой мудрости писатель тоже черпал свою уверенность в гибели гитлеровского режима: ведь этот режим нуждался в защите со стороны целой армии фашистов, эсэсовцев, просто «благонадежных», и все они равным образом ничего не вкладывали в сокровищницу Германии, которая быстро оскудевала. И ее можно было пополнять лишь грабежом.

что меч - не универсальное средство даже в борьбе за великие цели. Г. Манн утверждает, что наступают такие моменты, когда «почва достаточно взрыхлена», когда растения привились, и с этого момента мир, естественное течение жизни сделают больше, чем оружие. И самые глубокомысленные слова короля в книге: «Знайте же, господа, волей или неволей, но я распускаю свои войска». Генрих Манн находит мудрый девиз для государственных деятелей: их задача, по его мнению, «оберегать жизнь», не загрязнять ее вечно плодоносящих источников. Масштаб исторической личности определяется, по Г. Манну, ее интеллектом. [77] Наигранной эмоциональности фашизма, аффектам, безголовому энтузиазму Г. Манн противопоставляет теорию, философию. Он знает, как легко человеческие головы заражаются безумием, и поэтому хорошо понимает, какое великое значение имеет одна - пусть даже одна! - голова, стойкая по отношению к массовому психозу. Генрих IV знает, что он воюет не только против Филиппа II и Габсбургов, но против зла и глупости, частицами которых являются и религиозный фанатизм, и трусливая тоталитарность, а в будущем - фашизм: «Ни на одной карте не указано точно, где их владения. Они там, где зло».

Волнующие страницы романа посвящены любви Генриха IV и его фаворитки «прелестной Габриэли». Любовь в сознании короля тоже неотъемлемое чудо жизни. Г. Манн показывает, как в присутствии короля расцветают близкие ему люди, как он невольно способствует совершенствованию их индивидуальности, они становятся мудрыми, бескорыстными. И Франция делается не только страной мира, но и страной любви: по всей Франции разносятся стихи о возлюбленной короля.

Столь же подробно, с таким же универсальным охватом (от влияния на судьбы поколений до интимных нюансов) рисует Г. Манн ненавистную ему реакцию. Он знает, что фашистские методы не новы, и раскрывает их исторические корни. Писатель считает, что люди XX века уже по первоначальным фашистским эксцессам могут себе представить всю грядущую опасность их для мира. Г. Манн показывает, что все могучие внешне империи, основанные на лжи, оказывались нежизнеспособными перед лицом истины, что выпадение даже единого камешка из здания лжи неминуемо губит все здание. Оно может еще долго существовать, но связующий элемент между отдельными частями исчезает и строение обречено. Генрих Манн пытается найти основной просчет тоталитарного мышления, ложное звено, которое определяет всю цепь последующих неверных решений. Это звено открывается королю в его беседе с иезуитским пастором. Организация иезуитов породила традиции мышления, воспитания, практики, которой воспользовались и фашисты. Власть, как говорит иезуит, должна «заставить людей не думать, а слушаться»: «радостная покорность» выше свободы. Писатель считает ошибочной не. только тоталитарную систему мышления, но и ироническую, скептическую настроенность умов. По его глубокому убеждению, стихия критицизма, нигилизма означает ущербное восприятие сущности жизни, неумение видеть универсальную картину мира. Эта стихия- свидетельство разрушения, начало вырождения интеллекта. Генрих IV видит в скептиках и болтунах великую опасность.

Стремление писателя говорить об общих для истории и современности проблемах иногда заставляет его «выпрямлять» характеры Генриха IV, Елизаветы Тюдор и других героев. Г. Манн верно улавливает основное содержание их мысли и деятельности, но игнорирует тот факт, что в повседневном поведении они часто [78] поддавались и своим личным эгоистическим, и - что важнее-» сословным импульсам. Именно эти краски в романе затушеваны. Кроме того, острейший конфликт времени написания книги- борьба с фашизмом - накладывал своеобразный отпечаток и на исторические конфликты у Г. Манна, заставлял его игнорировать проблему собственничества и те противоречия, которые были характерны для общества. Власть золота, стремление к наживе всегда отравляли умы людей. Это видел и понимал писатель. Но в романе Г. Манн лишь эпизодически останавливается на этой проблеме. Она в большей степени нашла себе место в политической публицистике писателя.

о Генрихе IV, и в годы второй мировой войны. Главные его статьи об СССР «Ответы в Россию», «В стране, где все иначе», «Велик образ СССР», «Социальная война», «СССР - надежда передового человечества». Г. Манн воспринимал Советский Союз в соответствии со своей исторической концепцией. В деятельности советских людей он видел продолжение лучших исторических традиций человечества. В существовании СССР, в его непримиримой позиции по отношению к фашизму писатель видел активный гуманизм, убедительный залог гибели нацистского тоталитаризма. Великий писатель убежденно предсказывал, что каждое новое поколение советских людей практически будет все более полно проникаться гуманистическими идеями. В статьях о Советском Союзе отчетливее, чем раньше, звучит мысль не только о духовных, но и о социальных, экономических предпосылках подлинного гуманизма. Эти предпосылки, по мнению художника, - в социалистических преобразованиях.

«Лидице» (1943) - книгу, в которой стремился сочетать эпическую полноту романа и наглядность, динамизм сценария. Все события предстают в книге зримо, в действиях, в сценических диалогах, в настоящем времени.

Необычный жанр книги - эксперимент писателя, стремившегося активизировать литературу. В романе изображена судьба чехословацкой деревни Лидице - один из трагических эпизодов второй мировой войны. Писатель раскрывает мужество, ум, находчивость народа, показывает, как горит земля под ногами фашистов, как любое свободное проявление воли человека, воли народа несет оккупантам презрение, ненависть, страх и возмездие. Немцы в Чехословакии чувствуют себя, словно на вулкане. Однако трагедия Лидице изображена несколько локально; в книге, в отличия от романов о Генрихе IV, не ощущается подлинных масштабов борьбы с гитлеризмом.

В США Г. Манну было тяжело и жить, и работать. Может быть, поэтому последний этап его творчества не отмечен произведениями, [79] равными «Верноподданному» или дилогии о Генрихе IV. Г. Манн написал, впрочем, очень значительную автобиографическую книгу «Обзор века» (,1945) и два романа - «Дыхание» (1949) и «Прием в свете» (1950).

ему осуществить его.