«ПОКОЛЕНИЕ 1898 г.» И МОДЕРНИСТЫ
Два решающих фактора развития литературной жизни Испании на рубеже веков — творчество так называемых писателей поколения 1898 г. и модернистов. И то и другое название условно.
Изобретенный историком Хайме Висенсом Вивесом термин «поколение 1898 г.» обозначает либерально-националистическое объединение писателей с разницей в возрасте двенадцать — пятнадцать лет (Унамуно и Мачадо), в то же время исключая сверстника Унамуно Бласко Ибаньеса и других писателей, «подходящих» по возрасту. Этот термин до́лжно истолковывать как метафорическое именование течения, объединенного не возрастом, а взглядами. Дата — 1898 г. — (год поражения Испании в испано-американской войне) символично-условна. На самом деле начало течению положили две книги, вышедшие до 1898 г.: «Об исконности» М. де Унамуно (журн. публ. 1895) и «Испанская идеология» А. Ганивета (1896). Обе книги содержали резкую критику тогдашнего состояния испанского общества и предлагали рассуждения о причинах такого состояния. Обоим авторам было ясно, что причины эти не сиюминутные и что искать их надо в прошлом Испании. Ганивет указал и путь поисков — исследование национальной психологии.
Первичное ядро течения составили Мигель де Унамуно, Пио Бароха, Хосе Мартинес Руис (Асорин), Рамиро де Маэсту, Анхель Ганивет. Но единство этой группы сохранилось лишь на первых порах (1895—1903), в эпоху тотального критицизма и установки на практическую деятельность: предпринимались совместные акции, публиковались манифесты. «Нас объединял протест против политиков и литераторов эпохи Реставрации», — вспоминал Пио Бароха. Все, что выходит в этот период из-под пера членов группы, проникнуто одним пафосом — неприятием бурбонской Испании, резкой критикой всего, что окружает их на родине. Характерны названия их статей: «Прогрессивный паралич», «Самоубийство» (Р. де Маэсту), «Старики», «Мы друг друга не поймем» (П. Бароха), «О маразме современной Испании» (М. де Унамуно). Не владея методом исторического анализа и будучи скорее взволнованными наблюдателями, нежели учеными-аналитиками, эти писатели не сумели найти корень зла, установить связи причин и следствий. Их критика превращалась в своего рода национальную самокритику — виноваты в упадке Испании оказывались все и вся. «Мы народ минимума. Минимум ума, минимум порядков, минимум страстей, минимум питания, минимум всего... Куда ни посмотри, идиотическая жизнь и глупейшие люди», — пишет П. Бароха.
реакционных сил и бюрократическая рутина были, однако, непреодолимы. Около 1903 г. кончается история практической деятельности группы, но, по существу, лишь начинается ее идейная, более важная для испанской культуры история.
Разочаровавшись в возможностях общественного действия, члены группы замкнулись в своем интеллектуальном и творческом мире. Критический пафос, недовольство действительностью переплавлялись в размышления, в философские и художественные концепции. Литераторы, не принадлежавшие ранее к узкой первоначальной группе «поколения 1898 г.» (Валье-Инклан), литераторы более молодые, лишь начинавшие в первое десятилетие века творческую жизнь (Антонио Мачадо, Хосе Ортега-и-Гасет), втягивались в сферу влияния этого идейного комплекса. Они либо продолжали и развивали эти идеи, либо же спорили с ними, но тем самым также участвовали в их развитии.
Основной темой творчества «поколения» стало национальное возрождение Испании — вернее, невозможность этого национального возрождения. «Под «возрождением» в трудах группы понималась модернизация страны, в сущности — новая буржуазная революция взамен предшествующих неосуществившихся. Об этом пишут М. де Унамуно в книге эссе «Вокруг кастовости» (1895, опубл. 1902), Рамиро де Маэсту в книге «К новой Испании» (1899). Авторы основывались главным образом на политических идеях Х. Косты (Р. де Маэсту — «Чем мы обязаны Косте», 1911). Однако сами же пишущие с горечью сознавали, что забитой Испании, где народ веками существует вне истории, далеко до сознательной борьбы сил прогресса с силами реакции.
«Испания как проблема», — определил эту тему прозаик и критик Педро Лаин Энтральго. «У меня болит Испания», — писал Унамуно. В статьях и эссе Ганивет, Унамуно, Асорин, А. Мачадо, Ортега-и-Гасет заново каждый по-своему интерпретируют образ Дон Кихота, олицетворяющего «Миф об Испании». Возникает при этом и опасная крайность — поклонение идее «hispanidad», испанской «особости»: у Р. де Маэсту и некоторых других эта идея предстает уже законченно реакционной утопией. Впоследствии она станет краеугольным камнем франкистской идеологии.
Тема «особости» по-своему отразилась и в религиозно-философских поисках «поколения 1898 г.». Идя за краузистами в критике католической схоластики, они вырабатывают «особую» философию (ее можно назвать испанским вариантом экзистенциализма) — персонализм. Хотя персонализм и не стал в полной мере атеистическим экзистенциализмом, все же он представляет особый путь от религиозного мышления, удаление от фидеизма, бывшего интеллектуальной нормой в обществе, внутри которого развивались философы и писатели «поколения».
— как воцарение абсолютного ничто, конец мира. Всепоглощающий доходящий до болезненности индивидуализм — бросающаяся в глаза черта мировоззрения этой группы писателей.
М. де Унамуно так определял истоки этого эгоцентризма: «Все мы, кто в 1898 г. выступил с ниспровержением существующей Испании и разоблачал ее убожество, все мы были — кто больше, кто меньше — эгоцентриками. Но наш эгоцентризм был следствием — несколько гипертрофированным — морального открытия, сделанного в момент, когда рушились исторические идеалы Испании: мы открыли индивидуальность, до сих пор угнетенную, приниженную, забитую в Испании.
Отказывая родине в моральном одобрении... мы обвиняли всех и вся, но охраняли свою личность...»
Подобный эгоцентризм был следствием социальной драмы испанской интеллигенции. Бароха (назвавший книгу о первых годах своего творчества «Эгоцентрическая молодость») говорит об этом, ссылаясь на политическую реальность того времени; по его словам, существующие партии и движения не могли привлечь интеллигенцию: «Человек с развитым чувством достоинства не мог в то время не быть одиноким».
Подходя с новых философских позиций к решению историографических задач, писатели и мыслители «поколения» отвергали «внешнюю историю страны, зафиксированную в официальных документах и в общественном мнении», истину, полагали они, следует искать вдали от дворца, кортесов, министров в великосветских салонов. Новым подходом к истории обусловлено учение М. де Унамуно об истории «внешней» — поверхностной, лживой истории королей и правительств — и подлинной, «внутренней» истории народа, которую можно познать через пейзаж, быт, искусство, фольклор. Она во всем, что сохранило отпечаток подлинно народного духа, интуитивного творчества и интуитивного миросозерцания.
«малую родину» (Унамуно и Бароха — баски, Асорин — леониец, Валье-Инклан — галисиец, Мачадо — андалусиец), совершает путешествие (предпочтительно пешее) по стране, чтобы иметь право судить об испанском народе и его истории. Эти странствия запечатлелись в путевых записках Унамуно «Хождение по Испании и Португалии», многочисленных книгах очерков Асорина, описанных странствий героев в романах Барохи, в пейзажных описаниях Мачадо.
испанского католицизма скрыто не христианское — смиренное и благостное — отношение к смерти, а дерзкий, жадный и сладострастный интерес к тайне смерти, идущей от язычества. Унамуно и Мачадо видели в своих философских поисках продолжение фольклорной традиции: народное мироощущение и экзистенциалистское философствование вступали в диалог.
Идейному комплексу «поколения 1898 г.» присущи многие внутренние противоречия. Один опасный соблазн таился в философии персонализма: всепоглощающий, доходящий до болезненности индивидуализм, порой перерождающийся в культ воли, силы и мужества в духе Шопенгауэра и Ницше. Не случайно Унамуно, Бароха, Асорин, Ортега-и-Гасет после победы фашизма с отчаянием констатировали не только свою беду, но и свою реальную вину.
Есть и другое внутреннее противоречие, обусловившее последующие расхождения между участниками группы. Как согласовать антидемократизм, презрение к массе — жалкой, серой, трусливой, низменной — и интерес к народной жизни, к фольклору, искреннюю тревогу за будущее испанского народа? Болезненная противоречивость идейного комплекса «поколения» отражала противоречия в историческом развитии нации.
Другим сложившимся в те годы литературным течением был модернизм. Этот термин как название конкретного течения явно неудачен, поскольку он же используется для обозначения более широкого круга явлений мировой литературы XX в. Однако в применении к испано-американской поэзии конца XIX — начала XX столетия этот термин, употреблявшийся самими его носителями, прочно вошел в литературоведческий обиход.
— творчество Рубена Дарио («Лазурь», 1888, и «Языческие псалмы», 1896). Испанские модернисты (и поэты и прозаики) Сальвадор Руэда, Мануэль Мачадо, Х. Р. Хименес и др. отталкивались как от творчества латиноамериканцев, так и от опыта многих нереалистических течений европейской литературы, использовали реминисценции из произведений парнасцев, прерафаэлитов, символистов, импрессионистов, неоромантиков, неоклассиков.
«Хенте въеха» за лучшее объяснение термина «модернизм»: «Модернизм — реакция не только на натурализм, но вообще на утилитарный дух эпохи, на грубое равнодушие вульгарщины. Выйти из мира, поглощенного культом брюха, оживить посредством искусства души, измученные житейской борьбой, вернуть чувству его права, украденные шайкой эгоистов, — вот что такое модернизм».
Идея Красоты, генетически восходящая к парнасской эстетике, к стихам Бодлера периода его близости к парнасцам, безраздельно главенствует в поэтике модернизма 1890—1910-х годов. Основная черта этой поэзии — тяга к стилизации, к созданию вокруг творца вымышленного прекрасного мира. Материалом стилизации могут служить любые художественные впечатления: классический миф, Восток «Тысяча и одной ночи», рококо полотен Ватто или японское искусство, поразившее европейцев на первой Всемирной выставке.
Однако в 10-е годы большинство поэтов-модернистов разочаровалось в культе красоты как самоцели. В творчестве самого Р. Дарио отошла на второй план стилизация, окреп лиризм. Поэты, следовавшие за Дарио, восприняли этот переход как призыв к самоуглублению, самопогружению.
«поколения 1898 г.» сложен. В идейном плане их роднит ненависть к ограниченности буржуазно-мещанского мышления. В эстетическом — апология личности художника, программное требование индивидуальности стиля, выражающей индивидуальность личности. Однако «поколение 1898 г.» добивалось пересмотра испанской истории, испанской традиции, социального и религиозного обновления. Эстетизм прямо связывался с этими поисками — искусство должно способствовать обновлению национального духа, пробуждению нового национального чувства, нового ощущения традиции. Модернизм же сосредоточивал свой пафос в эстетической сфере — отрицание современного буржуазного духа проявлялась для него в обновлении эстетического чувства, в воскрешении утраченной мещанством способности наслаждаться красотой искусства. Указанные точки пересечения делают возможным сосуществование — правда, на недолгий срок — обоих комплексов в творчестве ряда писателей (Р. дель Валье-Инклана, Асорина).