Глава XV.
ГЕРБЕРТ УЭЛЛС: ПРОВИДЕНИЕ ФАНТАСТА
Многогранное наследие: кто вы, мистер Уэллс? — Универсальный талант: педагог, ученый, журналист, писатель. — «Машина времени»: у истоков жанра. — Научно-фантастические романы: «Человек невидимка». — Уэллс-бытописатель: романы и новеллистика. — Между двумя войнами: писатель и вызов времени.
... Сильнее всех тот художник, который умело в живых образах передаст полезные мысли, могущие способствовать движению его современников вперед, словом, художник, участвующий в общем движении человечества ко благу.
Г. Уэллс
Он был больше, чем писатель: он был своего рода национальным достоянием. Современники нередко называли его просто по инициалам: Г. Д. или Герберт Джордж, словно всеобщего знакомого; всем было ясно, что речь идет о Герберте Джордже Уэллсе, подобно тому, как сокращение G. B. S. прочно связывалось с его прославленным соотечественником, собратом по перу и другом Джорджем Бернардом Шоу. В этом не было фамильярности, это было выражением безусловного уважения в симпатии к Писателю, творчество которого стало знаком эпохи.
В очерке «Наш друг Г. Д.», посвященном памяти Уэллса, Синклер Льюис, первый американский писатель — Нобелевский лауреат, верный поклонник его таланта, нарисовал портрет Уэллса. Это был «коренастый, кругленький» человек с «крысиными усиками и тонким голосом», который никогда не умел «подать» себя, был чужд напыщенности «процветающего джентльмена от литературы», отличался демократичностью и равнодушием к регалиям.
А между тем к его голосу прислушивались в разных уголках земли. Миллионы людей зачитывались его книгами. Уэллсу исполнилось сорок лет, а в России уже стали издавать собрание его сочинений. Лидеры крупнейших государств обсуждали с ним проблемы политики, экономики и устройства мира. Один из исследователей творчества Уэллса писал о нем: «Он был самым популярным среди серьезных писателей своего времени и самым серьезным среди популярных».
Многогранное наследие: кто вы, мистер Уэллс?
Герберт Уэллс (Herbert Wells, 1866—1946) — уникальный литературный феномен. Он прожил долгую жизнь и оставил многотомное, труднообозримое наследие — более ста книг, не считая еще не собранных бесчисленных публикаций в периодике. Уэллс творил в бурное, судьбоносное время. В глазах его коллег, критиков, в сознании массового читателя он был пророком, проповедником, социальным реформатором, ученым. Традиционные границы изящной словесности заметно сковывали творческие импульсы писателя: он постоянно вторгался в сопредельные сферы: политику, социологию, экономику, философию. Его творчество в равной мере принадлежало и истории литературы, и истории общественной мысли.
Уэллс удивляет разнообразием своих художественных, общественных, философских интересов. Он писал фантастические и бытовые романы, повести, новеллы, киносценарии и мемуары, а также работы в сфере публицистики и критики, научные трактаты и популярные учебники. При этом он вел активную переписку. Не менее внушителен размах общественной деятельности Уэллса: участие в разного рода манифестациях, движениях, руководство ПЕН-клубом1.
Когда в 1936 г. отмечалось 70-летие Уэллса, знаменитый чешский писатель-фантаст Карел Чапек сказал об авторе «Машины времени»: «Он — исключительное явление среди современных литераторов и мыслителей в силу своей необыкновенной универсальности: как писатель он соединяет склонность к утопическим фикциям и фантастике с документальным реализмом и огромной книжной эрудицией; как мыслитель и толкователь мира он с поразительной глубиной и самоотверженностью охватывает всемирную историю, естественные науки, экономику и политику».
Чуждый кабинетному затворничеству, неспешному вынашиванию художественных планок, Уэллс словно держал руку на пульсе времени и спешил отозваться решительно на все значимое, что случалось в изменяющемся мире. Осознавая свою причастность к судьбам человечества, он был нетерпелив, его неугомонный, заряженный любопытством интеллект постоянно генерировал идеи и теории, иногда утопические, наивные, но неизменно оригинальные.
Один из соотечественников Уэллса сказал о нем: «Он относится к редкому типу людей, редкому даже среди гениев, людей, которые становятся символами национального или интернационального масштаба. Уэллс даже в большей мере, чем Шоу, сделался духовным спутником каждого европейца».
Писатель или журналист? Неординарность дарования Уэллса с точки зрения привычных литературно-эстетических дефиниций озадачивала его исследователей. Творчество писателя действительно не легко подпадало под литературоведческие классификации. Уэллса охотно рецензировали, о нем спорили в текущей периодике, но академическая критика его не особенно жаловала, не находя в нем достойный объект для филологического анализа.
Некоторые высказывания Уэллса ставили в тупик интерпретаторов его творчества. Когда писателя упрекали в невнимании к эстетике слова, он отвечал: «Я — журналист. Я не желаю претендовать на роль "художника". Если я иногда и выступал как художник, то это просто капризы богов...» Слова эти, полемически заостренные по отношению к «чистым» эстетическим концепциям, не стоит, однако, толковать буквально. Причисляя себя к цеху журналистов, Уэллс стремился подчеркнуть нестандартное понимание роли писателя, способного активно влиять на духовную жизнь общества, помогающего ему искать верные пути. «Пророчески-провидческий» элемент пропитывает его книги, и художественные, и публицистические.
Художник-просветитель: «политика сознания». Общее место в уэллсиане — сопоставление автора «Человека-невидимки» с некоторыми литературными гениями прошлого, прежде всего с деятелями эпохи Просвещении — Свифтом и Вольтером. Подобно им, Уэллс был просветителем, но уже в контексте XX столетия.
XX век стал эпохой коренных перемен в обществе, трансформации старого капитализма в новый, временем противоборства демократии и тоталитарных систем — фашистской и коммунистической. Уэллс отразил в своем творчестве глубинные тенденции столетия, процесс деятельного вмешательства литературы в жизнь общестна, «политизации» и «идеологизации» писателя нового типа — общественного деятеля, проповедника, «просветителя», «властителя умов». Отзываясь на кончину Горького, с которым его связывало личное знакомство и многолетняя переписка, Уэллс подчеркивал: «Значение Горького не исчерпывается художественной литературой в собственном смысле слова. Горький играл большую роль в том, что может быть названо политикой сознания».
Эта формула: «политика сознания» — помогает понять позицию самого Уэллса и некоторых других писателей «учительской» зикваски, духовно ему созвучных: А. Франса, Б. Шоу, Б. Брехта, Э. Синклера, Ж. П. Сартра. Закономерен вопрос: так кем же все-таки был Герберт Уэллс? Наверное, самый простой и точный ответ — великим европейцем.
Универсальный талант: педагог, ученый, журналист, писатель
Уэллс — пример человека, «сделавшего себя». Он пришел в литературу не с университетской скамьи, а из гущи жизни, сменив немало профессий, ведя борьбу за существование.
Уэллс пробовал себя во множестве жанров. И все же слава его у рядового читателя связана прежде всего с его научно-фантастическими романами. С них он фактически начинал свой путь в литературе, они сделали литератора-дебютанта живым классиком. Выбор подобного направления творчества предопределен обстоятельствами биографии писателя и самой атмосферой конца XIX в.
это занятие и стал садовником. В семье возникли финансовые сложности. Мать Уэллса, чтобы вытянуть семью, работала экономкой в богатом доме (позднее описанном Уэллсом в романе «Тоно-Бенге», 1909). Будущий писатель посещал частную школу в Бромли, заведение весьма убогое, но пробелы образования Уэллс с настойчивостью компенсировал интенсивным чтением. Одной из самых привлекательных черт его личности была природная пытливость, любознательность, потребность объединить самые разнообразные знания.
В 13 лет Уэллсу пришлось начать трудовую жизнь: он был помощником школьного учителя, учеником в аптеке, около двух лет работал приказчиком и мануфактурной лавке. Его мать считала карьеру торговца наиболее предпочтительной для сына. Но бесперспективность и бездуховность подобного существования тяготили Уэллса. Позднее впечатления его многотрудной юности отразились в романе «Киппс» (1905). Человек деятельный, активный, он стремился вырваться из трясины мещанского быта. Невзгоды ранних лет лишь закалили характер Уэллса, определили его жизненные приоритеты «бунтаря, республиканца и антиклерикала». Они питали его художественное творчество. Еще в 1910 г. в предисловии к русскому изланшо собрания своих сочинений он писал: «Жизнь была мне страшно любопытна, увлекала безумно, наполняла меня образами и идеями, которые, как я чувствовал, необходимо было возвращать ей назад».
Многообразные жизненные впечатления дополнялись у Уэллса основательным и обширным научным багажом. В отличие от большинства своих литературных коллег Уэллс не получил гуманитарного образования. Уехав в Лондон, он стал студентом Нормальной школы, где специализировался в области естественных наук: изучал физиологию, анатомию, биологию, проводил эксперименты в лабораториях; около года находился под руководством знаменитого естествоиспытателя Томаса Гексли (1825 — 1895), ученика и друга Дарвина. Уэллс усвоил некоторые концепции своего учителя, в частности касающиеся эволюции живого мира, а также отдельные этические и педагогические воззрения. Гексли, в свою очередь, обратил внимание на яркую индивидуальность ученика, в котором увидел «редкий сплав ученого и гуманиста».
Гексли полагал неправомерным проводить четкую разграничительную линию между наукой и литературой, видел их взаимосвязь. Как уже отмечалось, эта мысль присутствовала в эстетических теориях Золя, Она была близка и Уэллсу, который занимался в Лондонском университете, где прослушал курс лекций по зоологии. Позднее он сдал экзамен на степень бакалавра наук. Уэллс решил пойти по педагогической стезе и стал преподавать в Университетском заочном колледже, где проявил себя незаурядным учителем.
Уэллс удачно сочетал преподавательскую работу с научно-методической. Он написал «Учебник биологии» (1893), который многократно переиздавался, а в 1898 г. вышел его «Учебник зоологии». Думается, что педагогическая деятельность Уэллса оказала немалое влияние на его художественную методологию, на его манеру, научив его писать ясно, доступно, просто, предопределила «учительскую» интонацию, гуманистическую напрааченность его сочинений.
Педагогическая карьера Уэллса складывалась удачно. У него также имелись предпосылки для успехов на научном поприще. Но его мечтой было стать писателем. Уэллс начал публиковаться как журналист в периодических изданиях. Его первые работы — это очерки и рецензии, писавшиеся ради заработка и отвечавшие вкусам «массового читателя».
К 1888 г. относится публикация первой беллетрической работы Уэллса — повести «Аргонавты хроноса», на основе которой затем будет создан роман «Машина времени». Среди ранних рассказов писателя известность получил рассказ «Препарат под микроскопом» (1896), отчасти автобиографический. Новым для читателя тех лет было описание научной лаборатории.
«Избранные беседы дядюшки». В этой книге очерки-«разговоры» были написаны в духе эссеистики XVIII в.
В том же голу было напечатано несколько обративших на себя внимание театральных рецензий Уэллса, а также ряд удачных новелл.
Но главное — в этой году появился первый роман писателя «Машина времени», определивший важнейшее направление его художественного творчества: научно-фантастическое. Книгу читали с увлечением, а в адрес ее автора звучали более чем лестные зпитеты.
« Машина времени»: у истоков жанра
Роман поразил своим смелым, оригинальным сюжетом. Это было произведение об истории человечества и о судьбах цивилизаций.
в далекое будущее, в 802701 год. Путешественник застает человечество в весьма плачевном состоянии. Общество разделено на два класса существ: одни (элои) населяют поверхность, другие (звероподобные морлоки) живут под землей. Элои — наследники правящих классов — красивы, изящны, добры, но совершенно выродились в интеллектуальном отношении. Угнетенные же классы, живущие под землей, опустились до животного уровня. Выползая из своих пор, морлоки по ночам питаются беспечными элоями.
Подобная картина — не просто плод неуемной уэллсовской фантазии. Этот феномен так комментируется Путешественником: «Углубление теперешнего временного социального различия между Капиталистом и Рабочим было ключом к новому положению вещей». Подобный вывод вырастал из рассмотрения структуры английского социума: «имущие» спешат вкусить всех земных наслаждений и благ, в то время как все «неимущие» оказываются под землей.
Уэллс пишет роман-предупреждение. Предельно заостряя спою мысль, он прогнозирует те печальные последствия, к которым; может привести процесс дегуманизации, рост напряженности между классами общества.
«Машина временин» — роман новаторский. Совместив циклическую и линейную концепции времени, писатель тем самым предвидит важные тенденции в литературе XX а. Роман XIX в, был полностью подчинен линейной концепции времени. В романе XX в. наблюдается «игра со временем», совмещение разных временных: пластов, усложнение причинно-следственных связей. Роман Уэллса стоит также у истоков антиутопии, выросшей из трагического опыта XIX в. (произведении Дж. Лондона, О. Хаксли, С. Льюиса, Дж. Оруэлла, Е. Замятина). Некоторые уэллсонские мотивы интересно переломились в творчестве других писателей, в частности в экспрессионистической драме ЮО'Нила «Косматая обезьяна» (1922).
Корабль, где разворачивается действие пьесы О'Нила, — аллегорическая модель современной цивилизации, На палубе и в роскошных каютах томятся от безделки верхи общества — воплощение анемичности и болезненности, в то время как в кочегарке, уподобленной железной клетке, трудятся в поте лица рабочие, напоминающие «доисторические существа», «косматых обезьян». Конфликт пьесы представляет собой весьма своеобразную вариацию уэллсовской темы элоев и морлоков.
«Машина времени» представила комплекс идеи и творческих приемов, которые были развиты в последующих произведениях Уэллса.
За «Машиной времени» последовала серия романов аналогичного типа: «Остров доктора Моро» (1S96), «Человек-невидимка» (1897), «Война миров» (1898), «Когда спящий проснется» (1899), «Первые люди на луне» (1901), «Пища богов» (1904), «Война в воздухе» 1908 и др. Они принесли Уэллсу международное признание и сделали его английским писателем первого ряда.
Уэллс вместе со своим старшим современником Жюлем Верном (1828 — 1905) стоит у истоков научно-фантастического жанра в литературе. Перед нами — разновидность словесного искусства, в основе которого фантастическая образность. Авторский вымысел направлен на создание необычных, неправдоподобных ситуаций, которые в совокупности образуют некий нереальный, чудесный мир. Виды фантастической условности в литературе многообразны, фантастическая образность присуща различным жанрам, таким как аллегория, сатира, утопия, гротеск. В основе фантастического — контраст между выдуманным и реальным.
Эдгар По в ряде новел («История Артура Гордона Пима», «Низвержение в Мальстрем») предвосхищает научную фантастику. Это направление получило развитие в романах Ж. Верна и окончательно оформилось в творчестве Уэллса.
Сам ход исторического развития, новые возможности, открывшиеся перед человечеством в результате великих научных открытий резко меняли картину мира, вызывали потребность в футурологических прогнозах, стремление заглянуть в завтрашний день.
реформ. Симпатии к подобным идеям высказывали многие писатели: Э. Золя, А. Франс, Э. Синклер, У, Моррис, Э. Верхарн, Дж. Лондон, У. Д. Хоуэллс. В 1884 с. было создано «фабианское общество», члены которого пропагандировали постепенное преобразование капиталистического общества и социалистическое путем реформ. «Фабианское общество» привлекло внимание видных интеллектуалов и художников слона, прежде всего Бернарда Шоу.
отличались от социальных утопий. Они остросюжетны, лишены свойственной утопии статичности. Прогнозируя будущее, писатель не предлагает собственных схем и планов излечения социальных недугов.
Вместе с тем Уэллса не оставляла вера в огромные возможности науки. Он писал об изобретении витамина, стимулирующего сказочный рост, что привело к появлению неких великанов, физически и духовно возвышающихся над обычными людьми («Пища богов»), о таинственном небесном теле, оказывающем благотворное воздействие на людей («В дни кометы», 1906), о развитии военной авиации, что стало в результате предсказанием Первой мировой войны («Война и воздухе». 1908).
На первый взгляд эти романы обладали сходством с жюль-верновскими, поскольку в их основе — научные открытая. Однако между ними значительное различие, которое Уэллс в предисловии к книге «Семь знаменитых романов», объясняет следующим образом: «... между предвосхищениями научных открытий, сделанными великим французом, и моими фантазиями отсутствует какое-либо литературное сходство. В своих произведениях он почти постоянно изображал возможности в сфере изобретений и открытий и сделал ряд замечательных прогнозов. Интерес, им возбуждаемый, имел неоспоримую практическую ценность. Он писал о том, во что верил, он говорил, что та или иная вещь может быть претворена в жизнь, хотя этого еще не случилось в действительности. Многие из его изобретений были внедрены в жизнь. Мои же истории, здесь собранные, отнюдь не рассчитаны на воплощение заключенных в них планов; эти опыты в сфере воображеиия совсем в ином роде».
Из сказанного, однако, не следует, что Жюль Вери — «реальнее», а Уэллс «фантастичнее». На самом деле многие научные прогнозы Уэллса оказались провидческими. Уэллс обладал научной интуицией и улавливал тенденции в развитии науки. В период непосредственной работы над романами он писал: «Я ограничиваю себя исключительно тем, что считаю возможный... Я рисую будущее таким, каким, насколько я могу судить, оно и будет».
в котором содержалось предвосхищение кинематографа. Уэллс был одним из первых писателей, произведения которого стали экранизировать. Уже в 1902 г. появился пятнадцатиминутный фильм «Путешествие на Луну», снятый на основе его романа «Первые люди на Луне», а также по произведениям Ж, Верна.
Для Жюля Верна главное — сами технические новшества, описанные в их конкретной подлинности; для Уэллса — социальные последствия революционных перемен в научной сфере. В широком плане, Уэллс находится в русле фантастики, обладающей социально-философской значимостью; среди его предшественников особое место занимает Свифт. Автор «Гулливера» был, по признанию Уэллса, ему значительно ближе Жюля Верна, прежде всего в области художественной методологии. Сквозь причудливые и фантастические уэллсовские сюжеты просвечивает скрытая, но острая социальная сатира.
Научно-фантастические романы: "Человек-невидимка»
В следующих за «Машиной времени» романах Уэллс продолжал активно разрабатывать так удачно найденную проблематику.
Новый роман Уэллса «Остров доктора Моро» (1896) также окрашен мрачным мировидением.
скальпеля превращает жилетных в зверо-людей, придавая им не только внешние черты человеческого облика, но и прививая им зачатки человеческого поведения, мышления и языка.
Возникает гротескно-уродливая картина, горький комментарий в адрес современной антигуманной цивилизации. Все это вызывает очевидные ассоциации с заключительной частью «Приключений Гулливера» Свифта, в которой выведены отвратительные Йеху. Описывая порядки на острове, возведение самого Моро в сан «божества», зачатки религии, наконец, положения «Закона», несоблюдение которого чревато страданиями, Уэллс подчеркивает антигуманность общества тоталитарного типа.
В «Войне миров» «космический» сюжет имеет философский смысл: изображая бесполых существ, ближе стоящих к роботам, чем к живым организмам, Уэллс отмечает опасность обезличивания человека в обществе. Обеспокоенностью будущим пронизан роман «Когда спящий проснется»: концентрация крупного монополистического капитала в конце концов вызвала народное восстание.
Большинство научно-фантастических романов Уэллса окрашено пессимизмом. В них присутствует, как пранило, экстраполируемое будущее, которое необходимо предотвратить. Уэллс, предостерегая, призывает к переменам. Из многих его романов следует вывод: чтобы не наступило мрачное будущее, надо изменить настоящее.
«Человек-невидимка», — одно из хрестоматийных сочинений Уэллса. Он демонстрирует замечательную черту его таланта — способность осветить уже не новую тему с неожиданной стороны. Мечта стать невидимым и таким образом обрести сказочное могущество я власть издавна пленяла умы. Этот мотив можно найти уже в фольклоре, в сюжетах о шапке-невидимке. Уэллс подходит к проблеме с научной точки зрения. Его Гриффин после многолетних целеустремленных экспериментов в лаборатории делает удивительное открытие, следуя известному постулату физики: «Если тело не отражает, не преломляет и не поглотает света, то оно не может быть видимым».
«Человек-невидимка» — самый «реальный» из фантастических уэллсовских романов, среди других произведений этого жанра. Действие разворачивается в английском провинциальном городке; фантастический элемент, вытекающий из метаморфозы главного героя, сосуществует с юмором и описаниями быта. Уэллс умеет прорваться в будущее и в то же время схватывает конкретные детали обыденной действительности. В «Человеке-невидимке» важна тема «маленьких людей» — обывателей и мешан, — тема, которая позднее получит развитие в серии бытовых романов писателя.
Шаг за шагом, интригуя читателя, Уэллс подводит его к осмыслению «невидимости» своего героя. В начале Гриффин показан через призму восприятия других персонажей: обитателей Айпинга, хозяев гостиницы «Кучер и кони», констебля, священника, учители. Все они являют собой разновидности типа английского мешанина, к которому Уэллс будет не раз возвращаться во многих своих книгах. В «Человеке-невидимке» они с единодушной неприязнью реагируют на вторжение в их среду «инородного тела» и это вызывает немало комических ситуаций, конфликтов. Писатель исследует природу менталитета обывателя. Казалось бы безобидные провинциалы становятся опасными, когда сплачиваются перед лицом общего «врага», участвуют в массовой облаве на «невидимку» и безжалостно его уничтожают.
Фигура главного героя, ученого и человека, противоречива неоднозначна. С одной стороны, Уэллс запечатлел свой излюбленный тип энергичного и умного исследователя: Гриффин даже несколько романтически одержим страстью к науке. С другой стороны, ради науки он поступается морально-этическими соображениями: похищает деньги у отца, доводя его тем самым до самоубийства. Гриффин оттеняется явно негативно обрисованной фигурой Кемпа, своего коллеги. Кемп, которому Гриффин рассказывает свою историю, олицетворяет мещанский дух: он законопослушен, идет лишь безопасными тропами. Гениальный Гриффин трагически изолирован от общества, что скорее его беда, чем вина. Одиночеством объясняется его индивидуализм, психология изгоя и отщепенца. Уэллс дает понять: наука имеет смысл тогда, когда обращена на благо человечества, содействует прогрессу. Между тем удивительное открытие Гриффина служит только ему одному: для него это способ самоутверждения. Уверовав в собственную исключительность, он уподобляется сверхчеловеку ницшеанского толка. В последних главах романа открываются явно негативные стороны характера героя. Отринутый Кемпом, ожесточившийся Гриффин начинает грабить, убивать, дает волю злому, мстительному чувству. Финальная сцена, когда герой умирает, растерзанный толпой, подчеркивает трагизм ситуации. Перед взорами присутствующих — не опасный «демонический» преступник, а простой смертный: на земле распростерто голое, жалкое, избитое, изувеченное тело мужчины лет тридцати. Так завершает свой «странный и страшный жизненный путь Гриффин — первый из людей, сумевший стать невидимым», — комментирует эту сцену романист и добавляет: «Гриффин — даровитый физик, равного которому еще не видел свет».
За внешним, событийным планом обнаруживается второй план — притчевый. Этот роман — история о трагичном положении таланта, попавшего в среду завистников и мещан. Уэллс верит в прогресс науки и тревожится по поводу того, что косная мещанско-обывательская стихия часто бывает враждебна новаторскому, творческому началу. Эта мысль одна из глубинных для писателя.
«Машина Времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка» закрепили за Уэллсом статус одного из пионеров научной фантастики. В его творчестве обозначились многие особенности проблематики и поэтики научно-фантастической литературы, которая получит столь интенсивное развитие в XX в. у С. Лема, . у Кларка, И. Ефремова. Р. Бредбери, А. Азимова, Р. Шекли, братьев Стругацких и др.
Сегодня, по прошествии столетия со времени выхода романов Уэллса, очевидно, что прилагаемое к ним определение «научно-фантастический» становится вес более условным. Писатель знакомил читателя с наукой и техникой будущего, и многие его прогнозы, казавшиеся литературной фикцией, впоследствии начали претворяться в жизнь; это и применение атомной энергии, и полеты на другие планеты, и развитие военной авиации, и смертоносное «лучевое» оружие, и многое другое. Уэллс вывел фантастический роман из числа побочных литературных жанров. Как отмечает уэллсовед Ю. Кагарлицкий, благодаря Уэллсу проблематика фантастического романа сделалась не менее, а в некоторых случаях и более значительной, чем проблематика «нефантастического» романа.
Уэллс-бытописатель: романы и новеллистика
Уже в пору работы Уэллса над фантастическими романами в его творчестве формируется вторая линия, не менее для него органическая. Это бытовые романы: «Любовь и мистер Люишем» (1900), -Kuппc» (1905), «Тоно-Бенге» (1909), «Анна Вероника» (1909), « История мистера Полли» (1910), «Женитьба» (1912) и др.
— взаимоотношениями личности со средой. Но на этот раз он решает ее, переходя на почзу подчеркнуто бытовой действительности.
Своеобразие эпической формы у Уэллса определялось его эстетическими воззрениями, изложенными в программной статье «Современный роман» (1911). Эта статья — отражение художественных дискуссий начала века, в частности полемики Уэллса с его давним другом Генри Джеймсом. Писатели были во многом антиподами. Джеймс придавал решающее значение безукоризненности формы и отточенности стиля. Уэллсу, с его с ярко выраженным общественным темпераментом, Джеймс виделся едва ли не представителем самоценного «искусства для искусства». Уэллс не соглашался с представлением о том, что единственное назначение романа — «развлекать читателя», «потакать облаченным в туфли и халат любителям легкого чтения». Роман — один из главнейших и серьезнейших жанров в штературе. Это явление, «которое глубоко вросло в современную жизнь, на него возложена такая огромная ответственность». Его задача — «показать всем обстановку и людей не менее реальных, чем те, которых мы постоянно нидим и омнибусах».
Этот тезис Уэллс реализует в своих бытовых романах, оживленных юмором, комизмом, большим количеством сочных деталей повседневной жизни. Уэллс близок уже не к свифтовской, а диккенсовской традиции. Если Уэллс-фантаст художественна воплощает свою веру в огромные возможности личности, как в физическом, так и в духовно-нравственном плане (вспомним хотя бы «Пищу богов»), то теперь он обращается к новому для себя герою — «маленькому человеку», выходцу из среднего класса, к его ординарному, зачастую бессобытийиому существованию. При этом писатель творчески осваивал личный опыт, и это делало его героев, как подмечал Синклер-Льюис, «правдивыми даже тогда, когда они, бедняки, бродили не по страницам его романов, повестей и рассказов, но по лабиринтам его социологических трактатов». Таковы Люишем («Любовь и мистер Люишем»), честолюбивый молодой челоиек, помощник учителя в пригородной школе; мелкий обыватель Киппс из одноименного романа, этот родоначальник пестрой уэллсовской галереи мещан; Альфред Полли («История мистера Полли») — один из наиболее близких автору персонажей. Но есть среди них те, кто стремится выйти за пределы господствующего стереотипа и утвердить себя, свою индивидуальность, в частности, в творческой работе. Таков Джордж Пондерво, посветивший себя науке, кораблестроитель, для которого созидание ценнее накопления богатства. Он — герой «Тоно-Бенге», наиболее «бальзаковского» из уэллсовских романов, дающего широкую социальную панораму, освещенную критическим светом.
Новеллистика, Разновидности жанра. Интересен и значителен нвклад Уэллса как мастера малой формы — новеллы. Одновременно с «Машиной времени» писатель опубликовал первый новеллистический сборник «Похищенная бацилла и другие события» (1895). За ним последовали еще несколько сборников коротких рассказов: «"История Платтнера" и другие» (1897), «Рассказы о пространстве и времени» (1899), «Двенадцать рассказов и сновидение» (1903), «"Страна Слепых" и другие рассказы» (1911). Уэллс параллельно работал над новеллами и фантастическими и бытовыми романами вплоть до начала Первой мировой войны, т. е. в наиболее счастливую для него творческую пору. Новеллы оказывались как бы спутниками его «крупномасштабных» произведений: в них досказывались, уточнялись, конкретизировались некоторые мотивы, образы и темы романов.
«Красный гриб» — образец комической новеллы с элементами нравоописания: перипетии в судьбе типичного «маленького человека» мистера Комбса соединены с живыми зарисовками быта. К этому типу относится и новелла «Сокровище Бришера». В ней комизм ситуации, близкой к фарсовой. разрешается непредвиденным финалом, в котором очевиден авторский скепсис по отношению к общественным нравам и психологии стяжателей.
Мотив поиска сокровищ варьируется в целом ряде новелл Уэллса, которые можно отнести к авантюрно-приключенческой разновидности. Среди них «Пучеглазое божество» и «Лесной клад». При весьма скупой обрисовке характеров (что вообще отличает многие уэллсовские рассказы), автор демонстрирует удивительную находчивость по части занимательных сюжетов.
В «Неопытном привидении», бытовой новелле с пародийным элементом, остроумно обыгрываются популярные в английской литературе сюжеты о духах умерших, об увлечении спиритизмом в аристократической среде. В разработке этой темы у Г. Уэллса были предшественники, например Даниэль Дефо — автор шутливого эссе «Правдивое сообщение о появлении призрака некоей мисс Миль». Но особенно близок ему Оскар Уайльд, автор знаменитой повести «Кентервильское привидение». Уэллс достигает иронического эффекта благодаря имитации внешне серьезного тона, а также конкретности в описании встречи с духом усопшего. Размышления о природе, ее тайнах и законах, постоянно владели Уэллсом. Тревога за будущее человечества звучит в фантастической новелле «Империя муравьев», В ней описывается затерянное в джунглях Бразилии государство муравьев, которые приобрели столь высокое развитие и организацию, что начинают претендовать на мировое владычество.
Другая волнующая Уэллса тема — огромные возможности медицины и фармакологии. Она воплощена в «Новейшем ускорителе», новелле научно-фантастического типа. Изобретение профессором Гибберном нового медицинского препарата, ускоряющего обычные реакции организма, открывает громадные возможности для человечества.
Философские новеллы. «Страна Слепых» (1911) — одна из самых удачных и ярких в этой жанровой разновидности. Главный герой, Педро Нуньес, человек любознательный и деятельный, попадает в затерянную среди Анд долину, населенную слепцами. Это своеобразное царство покоя, самодовольства, а главное — духовной несвободы, напоминающее мир ибсеновских троллей. Слепые отделены от «большого мира» каменной стеной и ориентируются с помощью обоняния, слуха и осязания. Мир их представлений узок и убог, скован нелепыми религиозными предрассудками. Слепые — это воплощение мещанского сознания, «стадности», страха перед всем «чужим». Перед нами очередная уэллсовская аллегория, вызывающая ассоциацию с пьесой Метерлинка «Слепые».
Нуньес — герой заурядный, недалеко ушедший в своем разви тип от обычного мещанина. Слепые считают его безумцем, находят его слова о зрении опасной ересью. Честолюбивый и эгоистичный план Нуньеса сделаться королем слепых терпит неудачу. Уклад жизни, господствующий в стране Слепых, начинает его засасывать, как болото. Иной мир, яркий и прекрасный, к которому он когда-то принадлежал, меркнет, теряет свои притягательные краски. Лишь когда в преддверии женитьбы на одной иэ обитательниц страны Слепых Нуньесу надлежит согласиться на последнюю жертву — операцию по удалению глаз, чтобы окончательно уподобиться слепым, — он восстает против этого. Боясь полного духовного порабощения, герой уходит в горы, навстречу опасности, в когда-то потерянный мир: ведь свобода мыслить и наслаждаться красками жизни — бесценное благо. Такова глубиннал идея новеллиста.
«Хрестоматийной» является и другая новелла — «Дверь в стене» (1911), Главный герой, Уоллес, процветающий политик, воплощение удачливости и успеха. Через всю свою жизнь, наполненную серьезными делами, он проносит воспоминание о том, как в раннем детстве проник через таинственную дверь в стене в чудесный сад. Правда, несколько раз и течение жизни он случайно наталкивался на эту дверь, но неизменно какие-то неотложные обстоятельства мешали ему приоткрыть ее. Он погибает, по-видимому приняв за дверь в стене проход в заборе, огораживающий котлован...
Таков вкратце сюжет новеллы, не поддающийся прямолинейному однозначному толкованию. Видимо, сказочный мир, приоткрывшийся однажды Уоллесу, олицетворяет романтику, веру в чудесное, простодушие, присущее самой ранней поре жизни человека. Позднее, соприкасаясь с проблемами реальной жизни, он. постепенно теряет свежесть и чистоту мироощущения. Сад — нечто подобное первой любви.
Впрочем, критики предлагают и биографическую интерпретацию новеллы: судьба Уоллеса — это аллегория творчества самого Уэллса. Обратим внимание и на редкую созвучность их имен! В начале пути писатель раскрепощает свое воображение, в результате появляется его прославленная научная фантастика; затем он переходит на проторенную дорогу, начинает писать в реалистически-бытовом ключе; далее направляет усилия на создание произведений в дидактико-памфлетном духе. Деерь в стене, в которую герой так и не нашел вторично, — это символ невозможности для писателя повторить успех своих первых произведений.
«параллельного существования», «иного мира». Впоследствии этот мотив получил развитие у ряда англо-американских писателей, например у Э. Форстера, Дж. Пристли, А. Азимовa, «Дверь в стене», с ее ностальгией по прошлому, явилась одной из последних новелл Уэллса.
Поэтика новелл. Как новеллист Уэллс тяготеет к распространенному в английской литературе последней четверти XIX столетия типу «хорошо сделанного рассказа» (well — made short story), с его акцентом на внешней занимательности, ясной фабуле и фаматизме ситуации. В то же время он обогащает и обновляет новеллу, в частности за счет введения научно-фантастического цемента.
Поэтика Уэллса многообразна. Ему не чужды юмор, ирония, лирическое начало. И все же в этих разных новеллах Уэллса просматривается общая особенность: это их двоемирие, своеобразное сосуществование реально-бытового и фантастического планов.
Фантастика, однако, осознается не как нечто инородное, придуманное, а, напротив, как что-то естественное и даже закономерное. Подобный эффект подлинности достигается благодаря присущей Уэллсу способности запечатлеть необычное в деталях, подробностях, будто увиденных наяву. И властью своего таланта он заставляет читателя поверить в существование волшебного сада, увиденного Уоллесом («Дверь в стене»), прочувствовать жизнь слепых обитателей долины, затерянной в Андах («Страна Слепых»), Подобным приемом, если толковать его широко, пользовались Свифт, Гофман, а позднее — Кафка. В новеллистике Уэллса фантастическое — обычно плод научных прогнозов или догадок — обладает магией достоверности.
«властителей дум», каждое его выступление вызывало сильнейший резонанс. Критики считали его наследником Диккенса, лидером «школы здорового реализма», самым замечательным романистом «эдвардианского» этапа английской литературы (1901 —1914 гг.). Последующий путь писателя говорил о неослабном тяготении Уэллса к глобальным проблемам общественно-политической значимости, причем чисто художественные задачи порой отходили лля него на второй план.
Трактаты и романы. «Предвиденья», 1901; «Рождение человечества», 1903; «Современная утопия», 1905; и пр.), В них он обращается к политико-экономическим и философским проблемам, берет на себя роль врача, предлагающего свои способы лечения болезней современного общества. Уэллс называет себя «социалистом», но «не по Марксу», и уточняет свою пзицию: «Для меня социализм не есть стратегия или борьба классов: я вижу в нем план переустройства человеческой жизни с целью замены беспорядка порядком». В 1906 г. писатель вступает в Фабианское общество, однако вскоре выходит из него, тем менее фабианство и разного рода реформистские проекты дают себя знать в его многочисленных утопических сочинениях. Все эта в сущности, разновидности глобального уэллсовского плана. Спасение мира, объятого хаосом, по мнению писателя, может бып достигнуто «сверху», посредством целенаправленной работы интеллектуальной, технократической элиты. Как реформист Уэллс действует в типично английском духе: он склоняется к эволюционным, компромиссным методам, полагая, что заболевания продуктивнее излечивать не радикальным, хирургическим, а слокойным терапевтическим способом.
Важной стороной идейных исканий Уэллса было то, что марксистская критика не без иронии называла «богостроительством» Подобный «грех» инкриминировали, например, М. Горькому в канун Первой мировой войны, Речь шла о стремлении Уэллса создать некую «новую религию» — систему прочных духовных ценностей, сделать отношения между людьми более гуманными и гармоничными. Поиски такого рода были присущи многим писателям рубежа веков и героям их произведений.
В преддверии Первой мировой войны Уэллс обретает мировую славу. В начале 1910-х годов в России уже выходит собрание его сочинений.
«Бог — невидимый король», 1917; «Душа епископа», 1917; «Джон и Петер» 1918; и др.). Солидаризировавшись сначала с кампанией официального обличения «кайзеровского деспотизма», вчастности в сборнике «Война, которая покончит с войнами» (1914), писатель за тем отходит от официальной патриотической линии ». Подобное происходит с героем его наиболее интересного романа, созданного в эти годы, «Мистер Бритлинг пьет чашу до дна» (1916). Потеряв на войне единственного сына, мистер Бритлинг становится антимилитаристом. М. Горький, напечатавший этот роман в своем журнале «Летопись», назвал его «лучшей, наиболее смелой и гуманной книгой, написанной в Европе во время этой проклятой войны».
Между двумя войнами: писатель и вызов времени
Первая мировая война разделила творчество писателя на этапа. Его высшие художественные достижения были уже позади. Но оставшиеся почти три десятилетия писатель по-прежнему пребывал в гуще литературной и общественной жизни. Останови; кратко на творчестве позднего Уэллса.
В конце 1920 г. Уэллс совершил свой второй визит в Россию (первый раз он побывал в нашей стране в 1914 г.) и встретился с Лениным, «кремлевским мечтателем», как его называл писатель. Впечатления от этой поездки Уэллс отразил в знаменитой книге «Россия во мгле» (1920). Более точный перевод названия — «Россия в тени». Имеется в виду не только страна, разрушенная, лишенная света, но Россия, о которой так мало знают на Западе. Нельзя забывать, что в силу «блокады правды» достоверная информация о положении дел в России была малодоступна. Этот эпизод бесчисленное количество раз обыгрывался в советской литературе: великий фантаст, провидевший будущее, оказался неспособен понять величие ленинского плана ГОЭЛРО.
Перед Уэллсом была разоренная страна, казалось подтверждавшая худшие прогнозы о «конце света», и он возлагал главную вину за эти бедствия не на большевиков, а на те «верхи» Запада, которые развязали интервенцию, хотели задушить Россию кольцом блокады. Его выводы были во многом близки тем, которые сделал другой великий англичанин — философ, математик и общественный деятель Бертран Рассел, написавший книгу «Практика и теория большевизма». Уэллс действительно ошибся относительно возможности электрификации России. Но впряд ли в разговоре с Лениным речь шла только о ГОЭЛРО. Уэллса тревожил более общий вопрос: у него вызывал сомнение сам план большевиков — построить общество социальной справедливости и благоденствия в условиях диктатуры, опираясь на насилие.
В художественной прозе Уэллса усиливается сатирическое начало, в своих лучших послевоенных романах он заостряет критику мещанства, прибегая к социально-политической сатире. Роман «Мистер Блэтсуорси на острове Рэмпол» (1928) — произведение, навеянное делом Сакко и Ваниетги. В центре своеобразного романа-воспитания «Бэлпингтон Блэпский» (1932) — мещанин, обыватель, усвоивший весь комплекс консервативно-ретроградных, шовинистических идей. Еще один феномен специфически английского мещанства — герой романа «Необходима осторожность» (1941) Альберт Тьюлер, фигура несколько меньшего социального масштаба. Это законопослушный робкий обыватель, бытие которого определяется «борьбой против злостных покушений на его душевное спокойствие».
Признанием высокого авторитета Уэллса стало его избрание в 1933 г. председателем международной читательской организации — ПЕН-клуба. На этом посту он сменил скончавшегося Голсуорси.
В ]934 г. Уэллс побывал в Москве. В разговоре со Сталиным писатель тщетно пытался убедить его в том, что понятие «классовой борьбы» устарело. Известно, что Сталин начавшиеся вскоре массовые репрессии объяснял именно «обострением классовой борьбы по мере успехов социализма». После «московских процессов» 1936— 1938 гг. Г. Уэллс говорил, что Сталин нанес непоправимый ущерб социализму.
Уэллс стал одним из пионеров антифашистской темы в европейской литературе. Она присутствует уже в его романе «Самодержавие мистера Парэма» (1933), в котором Уэллс выводит «английского Муссолини» и прогнозирует возможность тоталитарного переворота в своей стране. Исключительно актуальным в середине 1930-х годов было обсуждение политики невмешательства, которую многие сочли трусливой. Сторонники этой политики подверглись резкому осуждению. Таков типичный английский обыватель, герой повести «Игрок в крокет» (1936), Он прямо выражает свою несложную жизненную позицию: «Пусть весь мир идет ко всем чертям! Что бы там ни было, но в половине первого я играю с тетушкой в крокет». В киносценарии «Облик грядущего» (1933) Уэллс предупреждает об опасности фашизма, как звериного, варварского начала.
Значение Уэллса. Уэллс умер летом 1946 г. и 80-летнем возрасте, оставив обширное и неравноценное наследие. Но время — лучший судья. И оно отделило написанное на «злобу дня», второпях, от подлинно живого и непреходящего. Сегодня трактаты и политические утопии Уэллса штудируют специалисты, историки литературы. Но его лучшие романы, прежде всего научно-фантастические, читает и перечитывает широкая аудитория. Многие мастера научной фантастики ориентировались на опыт Уэллса: К. Чапек, А. Кларк, А. и Б. Стругацкие, Р. Брэдбери, Р. Шекли и др.
Начав свой путь на исходе XIX столетия, Уэллс был в полной мере человеком века XX века. Известны его слова: «Имеет право называться подлинным писателем только тот, кто может научить чему-нибудь своих современников, кто лучше видит вокруг и больше видит впереди». Думается, что сам Уэллс полностью отвечает этой характеристике.
Примечания
— сокр. от англ. poets — поэты, essayists — очеркисты, novelists — романисты), международное объединение писателей, преследующее И правозащитные цели: основано в 1921 г. англ писателем Дж. Голсуорси и К. Э. Да-УсонСкотт
Литература
Художественные тексты
Уэллс Г. Собрание сочинений : в 15т./ Г. Уэллс. — М,, 1964.
Уэллс Г. Машина времени. Остров доктора Моро. Человек-неиидимка, Война миров/ Г. Уэллс. — М., 1973,
— Moscow, 1981.
Критика. Учебные пособии
Замятин Е, Герберт Уэллс / Е. Замятин. — Пб., 1922.
Кагарлицкий Ю. И. Герберт Уэллс: Очерк жизни и творчества / Ю. И. Кагарлицкий. — М., 1963.
Кагарлицкий Ю. И. Заглянувший в будущее/ Ю. И. Кагарлицкий. — М., 1989.