Глава VIII.
ЭМИЛЬ ВЕРХАРН: ЛИКИ ЖИЗНИ
Юность поэта: первые сборники. — Верхарн в 1880-е годы: «трилогия отчаяния». — Последнее десятилетие sвекa: «города-спруты: — Поэтический космос Верхарна: «многоцветное сиянье»— Кредо поэта: любовь к жизни.
Я хочу передать в стихах те основные ритмы, которые управляют движением современной жизни: ритмы страсти, изобретения, жажды обновления, протеста, гордости, сознания своей силы...
Э. Верхарн
Маленькая Бельгия дала Европе и миру большого поэта — Эмиля Верхарна, проникновенного лирика и глубокого философа. По мощи таланта и масштабности творчества его правомерно сравнить с Уитменом,
Гюго и создателем «Божественной комедии». Брюсов, переводчик и горячий поклонник Верхарна, назвал его «Данте современности». Поэтический космос Верхарна многообразен. Впечатляет и объем им написанного: 28 поэтических книг, 23 тысячи стихотворных строк.
Стефан Цвейг, друг поэта, писал: «Вся наша эпоха отразилась в творчестве Верхарна, охватывающем все явления современности... Нет ни одной области духа, которую Верхарн не превратил бы в поэму: разрушительные социальные идеи, беспощадная борьба промышленности и сельского хозяйства, дьявольская сила, отрывающая дюдей от здоровой , деревенской жизни и бросающая их в ужасающую сутолоку больших городов, трагедия эмиграции, финансовые крахи, блестящие успехи науки, философские концепции, достижения искусств и ремесел, все — вплоть до импрессионистской теории света... Все находит отклик в прозорливой душе поэта».
Вся эта разнообразная тематика воплотилась в его творчестве в оригинальной художественной форме.
Юность поэта: первые сборники
Ранние годы Эмиля Верхарна, казалось, не предвещали, что он станет великим поэтом. Верхарн родился в мае 1855 г. в Бельгии в маленьком местечке Сент-Аман неподалеку от Антверпена в семье мелкого чиновника, предки которого занимались изготовлением сукна. Окончив среднюю школу, Верхарн, которому с детства родители дали религиозное воспитание, продолжил учебу в иезуитском колледже в Генте. Затем он обучался на юридическом факультете Лувенского университета, далее последовала двухлетняя стажировка у известного бельгийского адвоката, человека либеральных убеждений Эдмона Пикара. Но не университетские штудии, а неистребимая тяга к литературе, творческие устремления определили его судьбу. Адвокатской практике, сулившей обеспеченное респектабельное существование, Верхарн предпочел многотрудную стезю поэта.
Верхарн начал писать стихи с 15 лет. Этому способствовало увлеченное чтение и укреплявшийся с годами интерес к национальному искусству и старине. Верхарн испытывал патриотическую гордость от сознания того, что его маленькая страна внесла в мировую художественную сокровищницу свой вклад в лице великих фламандских живописцев. Верхарн восхищался полотнами Рубенса и нидерландца Рембрандта, исследовал их творчество, посвятил каждому из них искусствоведческую работу («Рембрандт», 1904; «Рубенс», 1910).
В раннем стихотворении «Фламандское искусство» Верхарн писал:
Ты знало страстных женщин ряд,
Ты их любило, полных светом,
С округлой грудью; нам об этом
Твои шедевры говорят,
Рисуя нимф на пенных волнах,
Вблизи зеленых островов,
Цариц прекрасных средь цветов,
(Пер. Г. Шенгели)
«Фламандки»: в манере «старых мастеров». Увлечение фламандской живописью нашло оригинальное воплощение в первой книге стихов Верхарна — «Фламандки» (IS83). Здесь Верхарн оказался близок к литературной программе группы «Молодая Бельгия», весьма активной в 1880-е годы. Сторонники этой группы были воодушевлены идеей создания самобытной бельгийской франкоязычной литературы, свободной от каких-либо подражаний французским образцам. Их вдохновлял пример Шарля де Костера, давшего блестящее художественное выражение народной легенде о Тиле Уленшпигеле.
Ориентируясь на манеру «старых мастеров (Рубенса, Рембрандта, Д. Тенирса, Я. Стена), Верхарн предлагает поэтическую стилизацию всей фламандской живописи XVII в. Как и полотна жипописцев, его стихи наполнены живой плотью, «исступлением желаний кровяных, неистовым разгулом тел, живота и зева». Главный герой стихов раннего, «рубенсовского» периода творчества Верхарна —- сама природа, «лишенная румян», во всей обнаженной откровенности, исполненная естественности и силы, «ликующего материализма» (А. В. Луначарский). Стихи Верхарна — это эскизы, зарисовки, поэтические натюрморты, жанровые сцены из жизни крестьян, описание их труда и подробностей их быта. Сами заголовки стихов Верхарна прозаичны и красноречивы: «Коровница», «Ферма», «Ограда», «Рига», «Водопой», «Молоко», «Кухня», «Амбары», «Свиньи» и т. д. Верхарн чужд нарочитой идеализации «поселян», он лишь напоминает: самые прозаические предметы интересны, значительны, достойны внимания поэта. Верхарн конкретен, точен в подробностях. Вот, например, фрагменты из двух его сонетов:
В глубокой впадине, травой заросшей глухо
Простерся сонный пруд, подобием шита:
Там обший водопой для пестрого скота,
Что плещется в воде, уйдя в нее по брюхо.
Стада спускаются дорогою покатой:
Коровы медленно, и лошади — рысцой.
И черные быки, все враз, мычат порой,
Поднявши головы на зарево заката.
(«Водопой»; пер. Г. Шенгели)
Служанки месят хлеб, встречая воскресенье —
На лучшем молоке, из дорогой муки;
Их спины согнуты, их гонит напряженье
Их жаркий пот кропит и капает в горшки.
(«Хлебопечение»; пер. Г. Щенгели)
«Монахи»: в монастырских кельях. Выразительна и типология героев второй книги Верхарна — «Монахи» (1886); в ней возникает окрашенный в темные тона колоритный мир насельников монастырей («Монахи», «Эпический монах», «Нежный монах» «Простой монах», «Дикий монах», «Монахам» и др.), В этой книге Верхарн совершенствует искусство словесной живописи; он остается в рамках классического стиха, осваивает сонетную форму. Поэт с явным удовольствием погружается в патриархальный мир крестьянства и в быт монашества, по-своему замкнутые, связанные со столь любезным поэту прошлым Бельгии, отгороженные от социальных проблем современности,
«трилогия отчаяния»
С середины 1880-х годов поэтика Верхарна приобретает отчетливые черты символизма. Среди его кумиров — мэтр символизма Малларме, но Верхарну чужда его напряженная затрудненность, ему ближе патетика и гуманистический пафос романтика Гюго. Решительно меняется общая тональность творчества поэта. Три его сборника, появившихся на рубеже 1880—1890-х годов, сумрачны, исполнены горечи, апокалипсического видения мира.
Верхарн был болен, пребывал на грани нервного срыва. Была, видимо, и внешняя причина его душевного надлома. Шло стремительное индустриальное развитие страны. Исчезали очаги старой, патриархальной Бельгии, столь любезные сердцу Верхарна. Наступал суровый век станков, труб, машин. Окружающий мир виделся поэту «мрачным», «тусклым», «бесцветным».
Поэтическая трилогия Верхарна состоит из книг «Вечера» (1887), «Разгромы» (1S88), «Черные факелы» (1890). Первая книга открывается стихотворением «Больные»,которое задает тональность всей трилогии: «невольники страданья», которых «изглодал недуг» — это символ человечества. Доминирующий цвет — черный; мотивы большинства стихов — тоска, отчаяние, боль, безнадежность. Характерны метафоры и образы Верхарна: «вечерний миг прощаний», «распятие в огне на небе вечера», «черные Голгофы», «черные могилы», «молоты трагической судьбы», «мертвецов прощальные слова, «скалы людской печали», «звенящий плач по мертвым», «взыванье близких панихид», «стонущая кровь заката», «пламенное дыхание смертей и ран» и т. д. Лондон, где некоторое время жил Верхарн, видится ему средоточием язв современного города:
И шали мокрые, и жесты женщин пьяных;
И алкоголя вопль на буквах золотых;
И вдруг, среди толпы, смерть восстает в туманах; —
Вот Лондон, о душа, ревущий в снах твоих.
(«Лондон»: пер. F. Шенгели}
Вечер, сумерки, приближение ночи — таковы мотивы первой книги трилогии. Куда ни обращает взгляд лирический герой Верхарна, все видится ему в самом мрачном свете, ибо «бессмысленность растет, как роковой цветок».
Во второй книге, «Разгромы», минорная тональность обретает подлинный трагизм. В таких стихах, как «Убийство» и «Голова», появляются «картины казни, эшафота», «кровавого мира», «долгого хрипа, благого для палача», ножа, «впивающегося в тело». Но среди отчаяния и ужаса, неумолимого рока поэт решается бросить вызов судьбе. Стихотворение «Исступленно» открывается строками:
Хотя ты слаб и нищ, и так уныл! так болен!
Так утомлен! — восстань: ты победил себя;
Пусть воля ринется за грани: прям и волен.
Вперед мой конь, мой дух, все на пути дробя.
(Пер. В. Брюсова)
Мотивы ужаса нагнетаются и в третьей книге, «Черные факелы», которая завершается стихотворением «Смерть», где поэт сравнивает свой умерший разум с трупом, плывущим по Темзе. Мрачные видения, призраки, предзнаменования, ужас, переходящий в бред, заставляют поэта в отчаянии многократно восклицать: «Я обезумевший в лесу/ Предвечных чисел!» («Числа»).
И в то же время в стихах Верхарна ощутим внутренний динамизм, напряженность, энергия протестующего героя, не приемлющего мрак жизни. Стихотворение «Мятеж» словно заряжено духом сопротивления:
Туда, где бьют в набат, где бунт стремится львиный,
Где блешет голый нож безумной гильотины.
Вдруг опьянев, летит моя душа.
Вопль бешенства и боли застарелой,
Пронзают голову и тело.
(Пер. Г. Шенгели)
Ревущий набат пробуждает безумцев, батраков, которые «мчат в жизнь свою слепую волю». В книге, заключавшей «трилогию отчаяния», намечается переход к новому творческому этапу. Заметно постепенное движение к свободному стиху.
Последнее десятилетие века: «города-спруты»
В начале 1890-х годов в творчестве Верхарна заметны новые тенденции. Поэт выходит из длительного душевного кризиса. Пугающие апокалипсические фантастические образы-видения получают более светлую тональность. Художественное мировидение обретает большую жизненную конкретность.
К 1891 г. относится сближение Верхарна с рабочим движением и социалистической партией, которая становится влиятельной политической силой в Бельгии в конце века. Поэт не замыкается лишь н сфере художественного творчества, он читает лекции по искусству для рабочей аудитории в Народном доме и Народном университете. Впереди светлая полоса надежды: «Широкой молнией пробита сквозь туман дорога». Об этой надежде говорится в стихах сборника «Представшие на моих путях», в частности в «ключевом стихотворении» сборника «Святой Георгий». Святой Георгий ослепляет потухший озор поэта «суровою победой золотой», разгоняет «ночные тени»; как «золотой бальзам» вливает в душу поэта «свое усилие, свой пыл».
«Деревенские» сборники. Новые черты заметны и в сборниках «Обезумевшие деревни» (1893) и «Призрачные деревни» (1895), за поэтическими метафорами просвечивают жизненные реалии наступления капиталистического города, «машинной» цивилизации па патриархально-крестьянский уклад сельской Бельгии. Во многих стихах Верхарна — антитеза равнины и города:
Равнину мрак объял: овины, нивы
И фермы с остовом изъеденных стропил;
Равнину мрак объял, она давно без сил;
Равнину мертвую ест город молчаливо.
(Пер. Ю. Левина)
В этих сборниках даны не только предельно обобщенные картины, но и конкретные живые образы. Это подчеркивают названия стихотворений: «Перевозчик», «Рыбаки», «Мельник», «Столяр», «Могильщик», «Канатчик», «Нищие».
Примечательно стихотворение «Кузнецй», герой которого — челонек труда, исполненный внутренней силы и гордости. Перед нами — выросший до символа образ пролетария, сражающегося с «бунтующей сталью»:
Валя с плеча удар свой сильный,
Кует безудержно пред горном золотым
В поту и буйстве исступленья
Клинки огромного терпенья.
Но и здесь Верхарн остается истинным художником. Он не впадает в политическую риторику, не стремится «проиллюстрировать» социалистические тезисы. Кузнец для него не только труженик, но и созидатель, отзывающийся на людские чаяния и кующий грядущее счастье человечества:
Вдруг выхватит безжалостной рукой
Какой-то новый мир из мрака и из крови,
И счастье вырастет, как на полях цветы
И станет сущностью и жизни и мечты.
(Пер. Г. Шенгели)
Верхарн не «идеолог», не теоретик, он — поэт-лирик, романтик, напоминающий Шелли и Уитмена, гуманист, разделяющий утопические грезы о «золотом веке». С каждым новым сборником оттачивается мастерство Верхарна — поэта-философа, мастера медитации, вырастающей из пейзажных зарисовок. Таковы его стихотворения: «Снег», «Ветер», «Пылающие стога» и др.
«Города-спруты»: поэт-урбаиист. Среди поэтических сборников Верхарна один из самых известных — «Города-спруты» (1896). Его заголовок — символ, полный глубокого значения. В этом сборнике Верхарн предстает как поэт-урбанист, воссоздающий социально окрашенную реальность современного города. Об этом писал В. Брюсов: «Наши города, кишащие многомиллионной толпой, блеск и роскошь театров и концертных залов; сумрак и нищета трущоб, иегасиушие огни фабрик и немолчный грохот их машин, стремительность поездов-молний, пути трансокеанских стимеров, медленное умирание деревень, звон золота Б банкирских конторах, крик народа на баррикадах в день революции — все стороны современной жизни нашли своего певца в Верхарне».
Город для Верхарна — живой организм, «огромный зверь», исполненный энергии и силы; если равнина уныла, безлика, то город исполнен кипения, внутренней динамики
Он с миром борется, крутой и величавый,
несокрушимый в твердости своей.
(«Душа города», пер. Г. Шенгели)
Символами города становятся статуи монарха, полководца, буржуа — тех, кто ол ицетворяет силу города. Впечатляют мастерски написанные урбанистические пейзажи. В поле зрения автора оказываются самые разные сферы жизни города, что видно из заглавий стихотворений: «Порт», «Заводы», «Биржа», «Мясная лавка». Никто до Верхарна не делал городские реалии предметами поэтического внимания. Сборник Верхарна можно назвать стихотворной параллелью к романам Золя. Точные и емкие описания, словно картины живописцев, переведенные на язык поэзии, сочетаются с философскими сентенциями, всплесками эмоций, лирическим волнением. В стихотворении «Порт» проходят рефреном слова: «Все к городу стремятся океаны!». Порт — средоточие мощи города, его энергии:
Огромный порт его — зловещий лес крестов;
Скрещенье рей и мачт — на фоне облаков.
Его огромный порт сквозь дым и мглу маячит,
Где солнца красный глаз струями сажи плачет.
(Пер. Г. Шенгели)
В городе «яростная стая заводов и печей», биржи с их «жаждой золота», «жаром страстей» и «завистливой роскошью», магазины с «криком, суетой», «золотыми буквами» вывесок, продажная любовь, когда сводни и «глыбы взрыхленного тела с порогов зазывают смело прохожих». Образы города, яркие, незабываемые, лрисутствуют и в других сборниках Верхарна. Таково знаменитое стихо творение «Банкир» из сборника «Буйные силы» (1902). Его герой -знаковая фигура времени — не только искусный финансист, увеличивающий свое состояние, но и один из властителей мира:
— в кресле выцветшем, угрюмый, неизменный,
Немного сгорбленный; порывистым пером
Он пишет за своим заваленным столом,
Но мыслью он не здесь, — там, на краю вселенной.
(Пер, В. Брюсова)
Верхарновский банкир — предтеча драйзеровского Каупервуда, он раскинул свои сети по миру, «решает судьбы царств и участь королей». Мысль о всесилии денег Верхарн выражает в сти хотворении «Золото»:
Спрячь золото верней!
Смотри, следят за нами,
Спрячь золото верней!
Свет солнца страшен мне:
Меня ограбить может пламя
Его лучей.
(. Пер. Б. Томашевского)
Знаменательно, что стихотворению «Банкир» предшествует стихотворение «Трибун». Трибун — антипод банкира, выразитель воли народа. Его сила не в золоте, а в духовной мощи:
И речь его, похожая на кровь.
На связку острых жал, разрозненных нещадно.
И гнев его, и ярость, и любовь
То вместе свитые, то вьющиеся жадно
Вокруг его идей!
И мысль его, неистово живая,
Вся огневая,
(Пер. В. Брюсова)
Конечно, «прыжок в шумящий мир борьбы» — это воплощение романтической мечты поэта о мире героического, не имеющем ничего общего с «респектабельными» социал-демократическими вождями, приспособленцами.
И в плоть, и в кровь вошел огонь его мечтаний,
И истины его — теперь во всех сердцах!
(Пер. В. Брюсова)
Город Верхарна не только средоточие финансов, экономики, науки. Город — центр социальных катаклизмов. И это не случайно. В Бельгии в 1893 г. прошла Всеобщая забастовка, вызвавшая сильный общественный резонанс.
Социальный конфликт — тема раннего стихотворения Верхарна «Мятеж» из сборника «Черные факелы». Но там она представлена еще в весьма общем плане. Значительно конкретнее, реалистичнее эта тема раскрывается в знаменитом стихотворении «Восстание» («Бунт») (его можно считать и небольшой поэмой) в сборнике «Города-спруты». Перед нами прорыв народного гнева, копившегося годами, «смерч силы роковой», сцены вооруженного противоборства на городских улицах. Возможно, эти описания были навеяны событиями Парижской Коммуны. На эти события откликались многие современники поэта.
В стихотворении представлен типичный для Верхарна сплав метафор, символов, олицетворений: «водоворот шагов», «икота пушек», «яростный прыжок гнева», «праздник крови», «сердце темноты», «гнев веков» и т. д. В ярости восставших не только возмущение, гнев, но и устремленность к иной, лучшей доле:
В сердцах, —
Все воплотилось
В несчетности вооруженных рук,
Что сплавили свой гнев с металлом сил и мук.
Не случайно сборник «Города-спруты» завершается оптимистическим эпилогом — стихотворением «К будущему». В нем открывается важнейшая грань поэтического миросозерцания Верхарна, которая будет доминировать в его позднем творчестве, — убежденность писателя, внутренне устремленного к завтрашнему дню, в неодолимости прогресса, в торжестве науки, светлых начал жизни:
Герои, мудрецы, художники, пророки.
Все стену тайн долбят, кто ломом, кто рукой;
Одни сошлись в толпу, другие — одиноки,
(Пер. В. Брюсова)
«Зори»: апофеоз восстания. Верхарн внес вклад в символистскую драму. Но и в своих пьесах он остается не столько мастером драматургического действия, сколько поэтом. Среди пьес Верхарна есть написанные на исторические темы: «Монастырь» (1900), «Филипп» (1901), «Елена Спартанская» (1909). Самая известная его пьеса в стихах — «Зори» (1898) — это синтез многих мотивов и образов его поэтических сборников. В «Зорях» прозаический текст сочетается со стихотворным, романтически переосмысливаю конкретные исторические события — франко-прусская войни i Парижская Коммуна. Есть в пьесе и переклички со стихотворением «Восстание».
Место действия — город Оппидомань (от лат. Oppidum Magnum Великий Город), в котором угадываются многие реалии Парижа.
бедстсшй войны, пытаются сплетись в городе, но правительство закрывает перед ними ворота. Между тем среди жителей Оппидомани растет недовольство правияшей верхушкой. Все завершается революционным выступлением и переходом власти к народу.
Во главе народа, предстающего как стихийная сила, умелый руководитель революционный трибун Жак Эреньен. Его образ обретает символическую масштабность. Эреньен называет себя «исполином», перед которым «клонился мир». Он возвышается над толпой, олицетворяя талант провидца и мощь чувств: его ненависть «тверда как алмаз», он способен раствориться в любви, готов на самопожертвование ради торжества всеобщей справедливости. Эреньен, не лишенный прекраснодушия, планирует братание с неприятельскими войсками и таким образом добивается снятия осады. Эреньен погибает, спасая ребенка. Восставший народ благодарен Эреньену, ибо он освободил граждан от «воровских банков, золота, парламентов и бирж». Восставшие низвергают статую старой власти. (Вспомним, что коммунары крушили символы прежнего режима.) Руководство переходит к сыну Эреньена. Пьеса, начавшаяся изображением мрачного зарева разгоравшейся войны, завершается пророческими словами «городского ясновидца»: «А теперь пусть загораются Зори»
Поэтический космос Верхарна: «многоцветное сияние»
Последние полтора десятилетия жизни (1900— 1916) Верхарн по-прежнему много пишет, но бунтарский пафос его стихов заметно ослабевает. Внутренняя напряженность, трагедийность уступают место более спокойной, лирической, созерцательно-философской манере. В целом же его художественная палитра обогащается свежими красками, интонациями, темами, усиливается медитативное начало, появляются новые темы. Предмет его поэтического внимания — весь космос, природа, жизнь как «многоцветное слияние».
Любовь поэта. «Часы», в которую входят сборники: «Ранние часы» (1896), «Послеполуденные часы» (1905), „Нечерние часы» (1911). Три времени суток уподобляются периодам человеческой жизни. По свидетельству Стефана Цвейга, Марта была «неугасимым светочем его (Верхарна. — Б. Г.) души, ярким факелом, озарившим всю его жизнь». В творчестве многих поэтов (вспомним Байропа, Гейне, Блока, Маяковского и т. д.) запечатлены драматические стороны любви, разлука, боль, ревность, непонимание. Чувство в стихах Верхарна — взаимное, а потому светлое, гармоничное и трепетное и, кажется, неподвластно времени. Это был единственный, долгий и счастливый брак поэта.
В те дин, когда мне жизнь была трудна
И стерегла в засаде злоба,
Явилась ты, как огонек радушный
Чей луч зимою из окна
Твоя душа средь ночи равнодушной
Меня коснулась — так легка
Как теплая, спокойная рука.
(Пер. Э. Липецкой)
«Нет, жить с тобой душа не уставала».
Неброские, нежные стихи Верхарна о любви по праву могут быть включены в сокровищницу мировой любовной лирики.
В начале столетия. «Мятежные силы», 1903; «Многоцветное сияние», 1906; «Державные ритмы», 1910) сумрачные видения «городов-спрутов», пропитанных ядом «гнилого золота», сменяются более светлыми, спокойными картинами. Действительность многообразна и не сводится только к трагическому. Это новое мироощущение поэта отразилось в его стихотворении «Свершение». Люди преследуют в жизни разные цели, разные идеалы, ищут бури или отдохновения. Для Верхарна смысл жизни — в ее творческом начале.
В поэзию Верхарна настойчиво вторгается тема будущего, может быть, несколько наивная мечта о сплочении народов вокруг тех, кого поэт называет «лучшими», кто исполнен «сильной мудрости и мудрой силы»:
Сплотится возле них, как в тверди голубой
Светил сбираются златые эскадрильи
У кораблей господствующих звезд.
(Пер, Г. Шенгели)
«Молитва» мы читаем:
О, искря, что блестит из глубины времен,
Молитва новая, иной святыне!
Грядущее! Тобой я вдохновлен
Не бог, а ты владычествуешь ныне,
Ты станешь мыслями, глазами, плотью их.
(Пер. В. Дмитриева)
Один из последних сборников, «Высокое пламя» (1917), Верхарн посвящает «тем, кто любит будущее», «гордому человеку», который «не сдает своей вершины». Свой исторический оптимизм поэт выразил формулой: «Столетия теперь в руках людей».
В сборнике «Многоцветное сияние» мысль поэта устремляется в глубины истории, в эпоху древних царств, фараонов, тиранов, полководцев, наделенных огромной властью. Его привлекают люди высочайшего интеллекта, такие, как Картезий, Лейбниц, Гегель, Кант, Спиноза. О них Верхарн пишет в стихотворении «Мыслители»:
Свой лоб несущий средь огня и льда,
Идеи многих поколений
В гармонию приводит иногда.
«Я хочу передать в стихах те основные ритмы, которые управляют движением современной жизни: ритмы страсти, изобретения, жажды блага, жажды обновления, протеста, гордости, сознания своей силы!»
Верхарн утверждает общечеловеческие ценности, радость слияния с природой (а чем сказывается своеобразный пантеизм поэта), счастье каждого мига пребывания в этом мире. Прекрасны «острова там, на краю земли, их города, леса, равнины и их пляжи» («Мечты»), Прекрасно «опьянение, присущее уму» («Завоевание»). Прекрасны «стада работников в поту, в пыли и в саже» («Усилие»). Счастливы те, кто ввысь и ввысь стремятся — к тверди звездной «по узким тропам, нависнувшим над бездной» («Избранники»). Прекрасны «превыше радостей стремлений и скорбей жизнетворящие идеи» («Идеи»). Совершенны «девы, чьи тела сверкают наготой» («Хвала человеческому телу»).
Истории посвящен сборник Верхарна «Державные ритмы». Заголовок указывает на грозную ритмичность движения. Герои сборника отмечены физической, духовной, творческой мошью. Среди них — мифологические персонажи Геракл и Персей, реформатор Мартин Лютер, для которого Библия была «не гробом мертвых слов», но «садом, зыблемым в сиянии плодов»; великий скульптор и живописец Микеланджело. Но главный герой — это народ, предстающий в одноименном стихотворении. Перед нами — праздник, стихия ликующей толпы, текущей, подобно «приливам радости», по городским улицам, клокочущим криками.
Будучи поэтом общеевропейского масштаба, Верхарн остается «месте с тем художником глубоко национальным, бельгийским. Об этом говорят его книги «Первая нежность» (1904), «Гирлянда дюн» (1907), «Герои» (1908), «Островерхие города» (1910), «Равнины» (1911), составившие сборник «Вся Фландрия», в котором возникают разные лики родной земли. В стихах Верхарна просвечивают черты фламандского национального характера, «расы крепышей, здоровья», как он писал В. Брюсову. Верхарн обрабатывает фольклорные предания, ишет свой идеал в народных традициях, в красоте крестьянского труда. Он также обращается к образам родной старины («Пращуры», «Святой Аманд», «Бодуэн — железная рука», «Въезд Филиппа Красивого в Брюгге», «Гильом де Жюлье» и др.). Верхарн находит живые слова любви к родной земле Фландрии и ее природе, городам, людям, трудолюбивым и ценящим свободу.
В годы войны: «сражающиеся стихи». «клятвопреступная, смертельная», Бельгия первая встретила германское наступление и, несмотря на упорное сопротивление, оказалась оккупированной. Это стало жестоким потрясением для поэта, о чем свидетельствует его сборник «Алые крылья войны» (1916).
Верхарн воспевает мужество города Льежа, этого «авангарда Европы», «испившего до дна» чашу страданий («Герои Льежа»); генерала Лемана, бесстрашно встретившего в бою смерть, явившего «Мужество, Честь и Гордость» («Генерал Леман»). Трагедия родной земли вырывает из груди поэта крик отчаяния («Окровавленная Бельгия»):
О, Фландрия, каких невыразимых дел,
Какого ужаса, безумия, трагизма
Ты стала зрелищем! Как страшен твой удел
(Пер. М. Волошина)
Находясь в годы войны во Франции, Верхарн стремился привлечь внимание общественности к судьбе Бельгии как поэт и лектор. В ноябре 1916 г. на вокзале в Руане он трагически погиб, оказавшись под колесами поезда.
Кредо поэта: любовь к жизни
Облик Верхарна-человека и природа его творчества образу гармоничное единство. Его поэтическую философию можно выразить лаконичной формулой: «любовь к жизни». Он ощущал свою причастность ко всему человечеству, к его истории, к его дви жению в будущее. «Главное — это не "Я", а "Мы", настоящие люди нашего времени», — говорил Верхарн. Его символами веры были созидание, творчество, духовное и научное обогащение, прогресс.
признанного утверждать идеалы добра и справедливости. В статье «Об искусстве настоящего и будущего» он писал: «Мне кажется, что поэзия должна прийти в скором времени к совершенно ясному пантеизму. Старинное разграничение души и тела, Бога и мира исчезает. Человек есть часть мироздания. Он наделен совестью и знанием... Он вскрывает тайну вещей, проникает в их механизм. По мере того как он в них проникает, его охватывает восхищение природой и самим собой...»
Произведения Верхарна — гимны жизни. Свою эстетическую позицию он выразил с помощью образа-символа дерева из одноименного стихотворения (сб. «Многоцветное сияние»). Дерево, щироко раскинувшее ветви, не сломленное порывами ветра, — воплощение мощи, силы и жизнестойкости природы, — пример для человека, для поэта:
Примером вдохновлен блистательным и смелым,
Я жизнь все преданней любил и горячей;
Я твердость черпал в нем, и мощь, и постоянство,
И был способен сжать в своих руках пространство,
И не боялся вновь противостать судьбе.
(Пер, М. Донского)
Поэт сливался с деревом душой и телом, был как бы «ветвью среди других ветвей». Мироощущение Верхарна удивительно созвучно пантеизму Уитмена. Было что-то символическое, провидческое в том, что Верхарн родился в 1855 г., в том самом году, когда увидели свет «Листья травы» Уитмена. Поэтический космос Верхарна огромен, хотя, пожалуй, не столь «космичен», как у Уитмена: он более «земной», «конкретный», с наглядными приметами времени и эпохи. Как и другие поэты рубежа веков, Верхарн писал в основном стихи бессюжетные, Слизкие к философскому размышлению, медитации. Он стремтлся осмыслить все многообразие и глубину жизненных явлений.
Новое содержание требовало новой формы.
В ранних сборниках «рубенсовского» периода Верхарн использует александрийский стих, с его традиционными размерами и фмовкой. В дальнейшем он уже обращается к вольному стиху, где сохраняется рифма и ритм, но сами строки — неодинаковой. хлины; кроме того, он отходит от строфического деления (двустишие, четверостишие, терцина и т. д.).
Так, например, написано стихотворение «Восстание»:
— Убить, чтоб сотворить и воскресить!
О двери кулаки разбить,
Но отпереть!
Пусть будет нам весна зеленой иль багряной.
Но сквозь веков тяжелый строй,
Смерч силы роковой!
(Пер. Г. Шенгели)
Наконец, вслед за Уитменом Верхарн обращается к свободному стиху, верлибру (vers libre), нерифмованному, с нарушенным ритмом. Вот начало стихотворения «Одряхлевший порт» из сборyика «Островерхие города»:
Бедный слепой маяк.
Никуда не годный расколотый кабестан,
И вдали — шаги патруля.
(Пер. Г. Шенгелb)
латиноамериканской поэзии.
Иногда у Верхарна появляются своеобразные «гибриды» свободного и вольного стиха. Все это вырастало из эстетической программы Верхарна, писавшего, что он «восстает против любой регламентированной формы». Выбор метра и ритма диктовали тема, настроение. Традиционный стих вилелся ему бледным, ибо в основе поэзии не механические приемы, но вдохновение. По мнению Верхарна, поэтом руководят не правила, а его «внутренний метроном», его сердие.
Брюсов считал его «величайшим мастером свободного стиха», подносил его на вершину, недоступную его современникам. Он подчеркивал достигнутую Верхарном гармонию содержания и ритма: «У Верхарна каждый стих по ритму соответствует тому, что в нем выражено, Во власти Верхарна столько ритмов, сколько и мыслей».
М. Волошин восхищенно писал о стихе Верхарна: «Свободный стих Верхарна — это поющее пламя, которое каждую минуту произвольно и неожиданно меняет свою форму, направлени и вьется тысячами змеек». Сам Верхарн говорил: «... Свободный! стих — самое молодое из растений Парнаса... Надо думать, что скоро, когда поэты завтрашнего и послезавтрашнего дня изучат и культивируют его еще лучше, чем их старшие собратья, этими новыми семенами будет засеяно все поле: лирика и драма»,
Верхарну подвластны разные стили и ритмы, разные интонации: восторг, печаль, гнев, скорбь, ликование, — все, кроме равнодушия. Стихи насыщены олицетворениями, смелыми ассоциациями, символикой и метафорами.
«мощным, искусным, пленительным», должен обволакивать идею одухотворенным обаянием символа, аллегории, сравнения, реминисценции. В стихотворении «Толпа» картина народного восстания уподоблена пожару, Верхарн выражает Идею (он часто пишет это слово с большой буквы, придавая ему значение символа) не декларативно, а наглядно, ярко, пластично. Он аллегорически изображает глубинные основы человеческого бытия: природу, чувства и собственно жизнь и смерть.
Верхарн: «искусство жить». Пафос творчества Верхарна созвучен его индивидуальности. Это был человек доброжелательный, высоко ценивший дружбу, простой в общении с самыми разными людьми. Он оставался непосредственным, лишенным всякой претенциозности, даже когда обрел мировую славу.
Зимой Верхарн жил в Париже, в маленькой комнатке в Сен-Клу, и в этот замкнутый мир «вливался ритм иного буйного мира, превращаясь в музыку стихов». В Париже Верхарн был «гражданином мира, одним из современных модернизированных европейцев». На лето он уезжал в свой домик в маленьком городке Фландрии, становился «прирожденным жителем деревни, простым крестьянином, отшельником, целиком принадлежащим природе». Утренние часы Верхарн отдавал стихам, а остальное время — прогулкам по улицам города или по полям и лесам, общению с друзьями, задушевным беседам. В городе поэт «воспевал современность», в деревне — «природу и вечность». «В первый и последний раз в жизни, — вспоминает Цвейг — видел я поэта, владеющего искусством жить». «... Мирно и свободно протекала его жизнь, и он любил ее всей душой, любил и саму свою к ней любовь», — писал Цвейг. Да и все его творчество — чем в сущности оно было, как не утверждением жизни во всех ее проявлениях..,
Верхарн постоянно наблюдал, оценивал, фантазировал. Когда в нем вспыхивало вдохновение, поэт внутренне преображался. В этот момент рождались его философские откровения, оригинальные образы и метафоры. Верхарн был крайне требователен к себе, безжалостно правил рукописи. И уже напечатанные стихи, признанные, полюбившиеся многим, он, к огорчению друзей, начинал снова корректировать.
Верхарн нашел горячих поклонников и интерпретаторов своего творчества среди русских поэтов «серебряного века». Он был не просто популярен, но любим, Брюсов был пропагандистом, переводчиком поэзии Верхарна, состоял с ним в переписке. Переводили Верхарна также Волошин, Гумилев, Блок. Волошин писал: «Брюсов был рожден, чтобы стать поэтом города, Верхарн был для него открытием, которое расширило дали тех дорог, по которым он шел сам».
В 1913 г. Верхарн по приглашению Брюсова посетил Москву и вспоминал позднее о красотах Москвы и Петербурга, о Кремле, который его «ослепил». Верхарн был поклонником русской литературы. Он писал: «Я чту Толстого и восхищаюсь им; я восхищаюсь Достоевским и люблю его. Первый представляется мне одним из самых могучих созидателей романов и драм; он — зодчий и художник в литературе... Второй делает более близким человека такого же, как он и вы сами...»
Среди трудов о Верхарне выделяются работы Л. Г. Андреева, Г. К. Косикова и Я. В. Фрида.
Литература
Верхарн Э. Сочинения: Лирика и поэмы / Э. Верхарн ; послесл. И. И. Анисимова. -М., 1975.
— М., 1955. Верхарн Э. Стихи / Э. Верхарн. — М.; Л., 1961.
Критика. Учебные пособия
Андреев Л. Г. Сто лет бельгийской литературы / Л. Г. Андреев. — М., 1967.
«Средоточье всех путей...» / М. Волошин. — М., 1989.
Гумиле вН. О Верхарне//Собр. соч.: в4т./Н. Гумилев. — М., 1991. —Т. 4,
Котков Г. К. Символизм во французской и бельгийской поэзии // Зарубежная литература конца XIX — начала XX века / Г. К. Косиков ; под ред. В. Толмачева. — М., 2003.
Фрид Я. В. Эмиль Верхарн. Творческий путь поэта/Я. В. Фрид. — М., 1985.
Цвейг С. Воспоминания об Эмиле Верхарне // Избранные произведения : в 2 т./С. Цвейг. -М., 1956.