ТЕОДОР ДРАЙЗЕР (1871-1945)
Творчество Теодора Драйзера составляет вершину американского критического реализма. Жестокость и бесчеловечность капиталистического строя, трагизм бытия американского народа показаны в его романах и новеллах с поразительной художественной силой._Но величие этого писателя-гуманиста не только в этом. В его статьях, публицистике, новеллах, написанных под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции, появляется надежда на избавление от власти капитала, создается образ человека-борца. Прогрессивная критика справедливо называет Драйзера «величайшей литературной фигурой Америки» XX в.
Теодор Драйзер родился в штате Индиана, в городке Терре-Хот, в бедной рабочей семье. Многочисленная семья Драйзеров была обречена на лишения. Бедность заставляет будущего писателя рано начать самостоятельную жизнь.
Шестнадцатилетним юношей Драйзер покидает родной дом и уезжает в Чикаго на заработки. Нерадостно, сурово встретил его большой капиталистический город. Драйзер работает в ресторане, убирая со столов и моя грязную посуду, затем — в скобяной лавке. Через год, в 1888 г., юноша делает попытку получить университетское образование, поступив в Индианский университет в Блумингтоне. Но через год пришлось бросить университет из-за отсутствия средств.
Жадно тянущийся к знаниям, юноша увлекается и философией. В это время самым популярным философом в США был Герберт Спенсер. Книги Спенсера на долгие годы заставят писателя искать объяснение социальных бедствий в «вечных законах природы», в биологических законах.
Философия Спенсера не раз будет ставить Драйзера в тупик, когда он будет сверять ее с собственными жизненными наблюдениями; философские заблуждения писателя будут постоянно вступать в противоречие с его трезвой и верной оценкой жизненных явлений, и разрешить это противоречие он сможет не скоро.
Возвратившись в Чикаго в 1889 г., Драйзер работает около года возчиком фургона прачечной, затем — сборщиком квартирной платы от домовладельческой компании, сборщиком платежей в рассрочку от мебельной компании. По роду своей работы Драйзер должен был обходить десятки квартир ежедневно. Он беседует с простыми американцами, выслушивает их жалобы на трудную жизнь. Он убеждается, что бедствует не только его семья — бедствуют миллионы простых людей в Америке.
В 1892 г. Драйзер с большим трудом добивается места репортера чикагской газеты «Глобус». Начинается напряженный период репортерской работы, который поможет молодому журналисту глубже узнать жизнь, увидеть контрасты Америки. Переходя из одной газеты в другую, репортер Драйзер живет и работает в крупнейших промышленных центрах страны — Чикаго, Сент-Луисе, Толедо, Кливленде, Буффало, Питтсбурге.
Странствования Драйзера заканчиваются его приездом в Нью-Йорк (декабрь 1894), где он поселяется на длительное время.
«Я не мог не заметить, — писал он в автобиографической «Книге о себе» (1922), вспоминая эти годы,— что, вопреки нашей хвастливой демократии и равенству возможностей, здесь была такая же нищета и убожество, такие же шансы на равные возможности, как и во всем мире».
Зрелище нищеты и эксплуатации народа рано заставляет молодого журналиста задуматься над социальными вопросами, искать виновника бедствий своего народа. Совершая ежедневно походы в редакцию газеты через чикагские трущобы (в бытность свою в Чикаго, в 1892 г.), Драйзер думает об одном и том же, глядя на жизнь обитателей трущоб: «Почему общество не улучшит их положение? Почему они сами не могут вылезти из нищеты? Сделал ли это бог — или люди сами должны принять меры? Следовало ли обвинять приятельство или они сами виноваты?»
Книги Спенсера давали готовые ответы на эти вопросы. Спенсер утверждал, что ни правительство, ни общество не следует обвинять, — виноваты биологические законы жизни: «Победа в беге достается быстрейшему, в борьбе — сильнейшему». Но честного серьезного юношу эти ответы не удовлетворяют — и поэтому так мучительно бьется он над разгадкой этих вопросов.
Неспособность преодолеть спенсеровский биологизм накладывает печать пессимизма и безысходности на ранние романы Драйзера. Но именно эта неудовлетворенность спенсеровской философией явилась залогом будущего ее преодоления. Этим объясняется и нарастающий гнев писателя, который мы наблюдаем у него с каждым новым романом — гнев против варварской жестокости капитализма. И когда грянула Октябрьская революция, ее идеи были брошены на подготовленную почву. Драйзер пошел навстречу новому миру, навстречу социализму, что обусловило новый творческий взлет писателя.
Но и дооктябрьский период творчества этого гуманиста остается важным в идейном и художественном плане. Значение романов его первого периода — в правдивом, бесстрашном и многостороннем изображении американской действительности. Они еще раз поведали миру, что за лживым мифом об Америке как стране свободы и неограниченных возможностей скрывалось жестокое царство доллара.
«Сестра Керри»
Поселившись в Нью-Йорке в середине 90-х гг., Драйзер становится редактором ряда журналов и пробует свои силы в литературном творчестве. Он пишет множество статей и очерков, в которых выражен глубокий интерес к жизни низов американского общества, тревога за судьбу простого человека. Накопив к концу 90-х гг. огромный жизненный материал, после длительного изучения жизни Америки, Драйзер был готов сказать свое слово об американской действительности. Таким словом был его роман «Сестра Керри» (1900). Драйзер обращается к широкой демократической аудитории и говорит ей, как формирует человека американское общество, как оно определяет его судьбу. Центральный образ романа — дочь фермера Каролина Мибер. Писатель отнюдь не наделяет ее исключительными качествами. Она хороша собой и наделена природной сметливостью, но натура ее эгоистична. «Эгоизм был свойствен ее натуре, — пишет автор, — и хотя он не был особенно ярко выражен, все же его можно было считать основной чертой ее характера». Рисуя среднюю американскую девушку, Драйзер замечает, что у Керри были и хорошие задатки — отзывчивость и доброта, но совершенно неразвитые. Керри не интересуется чтением, она «упорно тянулась к материальным благам».
Неудовлетворенная монотонной жизнью в доме отца, Керри устремляется в Чикаго, где живет ее замужняя сестра, в поисках счастья, и Чикаго, этот огромный капиталистический город, ломает ее патриархальную мораль, губит ее чистоту, развивает ее эгоистические задатки. Американская буржуазная критика объявила роман Драйзера «безнравственным», а самого автора — «совратителем молодежи». На самом деле писатель вынес приговор тем социальным условиям, которые порождают деградацию личности - уровнями социального неравенства, чудовищным контрастам капиталистического города.
Нельзя понять достоинства романа Драйзера, не сравнив его с ходкими американскими романами тех лет, герои которых используют «американские возможности» — все эти горничные, выходящие замуж за миллионеров, или чистильщики сапог, становящиеся сенаторами. На первый взгляд кажется, что история Керри подтверждает традиционный лозунг о «неограниченных возможностях» для рядового человека в США: бедная работница потогонной мастерской превращается в артистку нью-йоркского варьете, становится богатой и знаменитой.
Но этот процесс возвышения по социальной лестнице сопровождается моральным падением Керри, растущей бессердечностью героини, развитием ее эгоизма. Сначала Керри становится содержанкой коммивояжера Друэ; затем переходит от него к более «перспективному» Герствуду, управляющему баром. Герствуд, бросив семью, бежит с ней в Нью-Йорк, где постепенно опускается на дно жизни, а Керри, устроившись в театре, бросает eго, как ненужную вещь. Шагая через труп Герствуда, она идет к успеху и материальному достатку. Но как человек, как личность, Керри терпит поражение. Драйзер подчеркивает это на последних страницах романа, заставляя свою героиню признать, что завоевав материальный успех, она не нашла счастья.
скотобойни. Вот как она стала содержанкой Друэ. Большое значение имеет описание условий труда в потогонной мастерской, где работала Керри, описание женщин-работниц — изможденных, потерявших здоровье, огрубевших и озлобленных, лишенных радостей жизни. Вот что ждало Керри, если бы она не потеряла работу и случайно не встретила Друэ.
Следует обратить внимание и на то, что Драйзер неоднократно говорит о случайности успеха Керри. Он постоянно сталкивает преуспевающую артистку с нищими и голодными, заставляет ее вспоминать о скитаниях в Чикаго в поисках работы. Керри не может избавиться от мысли о голодных, просматривая меню в роскошных ресторанах.
Непрочность, эфемерность успеха, ненадежность человеческого благоденствия в условиях беспощадной конкуренции, звериной борьбы за существование подчеркивается горестной историей Герствуда, «поскользнувшегося» на жизненном пути. Преуспевающий Герствуд, управляющий баром, оказавшись в Нью-Йорке без средств, очень скоро опускается на дно, становится нищим и кончает с собой, отравившись газом в ночлежке.
Трагизм бытия капиталистической Америки оттеняется описанием массовой безработицы, разразившейся в Нью-Йорке и поднимающей трудящихся на отчаянную борьбу за хлеб. Большое место в романе занимает описание забастовки трамвайных рабочих Нью-Йорка, которую наблюдает Герствуд, ставший штрейкбрехером. «Проклятая настала жизнь, — говорит один из безработных, — хоть среди улицы околевай, и никто тебе не поможет». Драйзер создает мрачную атмосферу трагической жизни города в век монополий, оттеняя этим самым причину падения Керри и подчеркивая случайность ее успеха.
Не оправдывая свою героиню, автор в то же время обвиняет капиталистическую Америку, развращающую человека религией доллара, заставляющей топтать других людей, чтобы самому подняться вверх. Комментируя свой роман в 1901 г., Драйзер заявил в интервью корреспонденту: «Я думаю, что настанет время, когда личный успех редко будут добывать за чей-либо счет».
— Драйзер пока не может сказать читателю, в чем же заключается истинное счастье. Правда, он пытается это сделать, противопоставив Каролине инженера Эмса, который равнодушен к богатству и зовет Керри к подлинному искусству. Но Эмс — фигура эпизодическая, к тому же бледная и схематичная. Только позже, много лет спустя Драйзер сумеет привести своих новых героев к подлинному человеческому счастью, которое заключается в борьбе за социальную справедливость, за новую жизнь.
«Сестра Керри» — важная веха в истории американского романа. Он интересен не только своей проблематикой, но и своей формой, художественными достоинствами. Композиция романа отличается логической стройностью и целостностью. Он построен как роман-биография, в нем одна главная сюжетная линия — это история Кэрри. С ней тесно переплетается побочная сюжетная линия Герствуда. Остальные образы романа - Друэ, семья Гансон — поданы немногословно, с чувством художественной меры,но поразительно живо.
Один из любимых приемов Драйзера — прием контраста, которым он пользуется сдержанно, но чрезвычайно умело. Таков контраст между плохо одетой провинциальной девушкой Керри и блестящим Друэ в начале романа и между роскошно одетой Керри и нищим; Герствудом — в конце романа. Первый контраст заражает Керри жаждой успеха, второй — подчеркивает, какой дорогой ценой оплачен успех героини.
Большим завоеванием творческого метода Драйзера является интерес к психологическому анализу, к внутренним движениям души. Глубина психологического анализа особенно ярко раскрывается в эпизоде похищения денег Герствудом. Писатель прослеживает все душевные движения Герствуда, все его сомнения и колебания, борьбу голоса чести и голоса искушения, победу последнего.
В своей писательской манере Драйзер нетороплив и обстоятелен. Идет ли речь о ресторане «Фицджеральд и Мой», управляющим которого является Герствуд, или о потогонной мастерской, где работает Керри, или о забастовке нью-йоркских трамвайщиков, Драйзер описывает их обстоятельно, неторопливо и досконально. Здесь сказалось глубокое знание американской жизни, всех ее сторон.
И этот стиль оказывается одинаково эффективным как при изображении судьбы отдельной личности в «Сестре Керри», так и при изображении судьбы целой нации в «Трилогии желания».
Но при всем этом Драйзер отнюдь не однообразен, и не всегда; его повествование течет плавно и медленно. Часто оно сменяется бурным течением событий. Такова быстрая смена сцен и событий накануне гибели Герствуда.
Умело пользуется Драйзер отступлениями. Например, накануне трагической гибели Герствуда, когда он в последний раз ждет подаяния на роскошном Бродвее, автор на время как бы забывает о своем герое и его горе, и неторопливо, обстоятельно рассказывает об отставном капитане, организовавшем на Бродвее своеобразную филантропическую контору по оказанию помощи голодным и обездоленным.
Чтобы оценить значение «Сестры Керри» для дальнейшего развития американской литературы, следует помнить, что в это время не были созданы ни «Спрут» Норриса, ни «Мартин Идеи» Лондона. Драйзер пролагал путь полнокровному реализму и смело вторгался в запретные зоны, охраняемые буржуазной критикой, в частности, смело трактовал вопросы пола.
Но, как и следовало ожидать, роман «Сестра Керри» подвергся злобным нападкам со стороны реакционной критики США. Он был запрещен, и весь тираж был выброшен в подвалы издательства. В то же время буржуазная критика повела кампанию травли молодого писателя в газетах. Империалистическая Америка стремилась заставить Драйзера замолчать или отступить, отказаться от курса, взятого на правдивое отражение американской жизни, она хотела превратить Драйзера в певца «американских возможностей», как это было сделано с Гарлендом и другими.
писать правду об Америке, и эта борьба станет частью истории американской литературы.
Драйзер устоял и победил. После того, как роман «Сестра Керри» был издан в 1904 г. в Англии и имел большой успех, он был наконец опубликован в Америке в 1907 г. Эта победа была закреплена появлением второго романа Драйзера «Дженни Герхардт» в 1911 г.
«Дженни Герхардт»
Этот роман показал, что Драйзер не отступи от избранного пути, Правда, буржуазная критика спокойно встретила второй роман, даже одобрила его, хотя и с оговорками — вероятно потому, что в «Дженни Герхардт» описан глубоко интимный мир чувств. Деловая жизнь, преступления монополий оттеснены далеко в сторону, на периферию романа. За пределами романа оказывается борьба пролетариата, кризисы и забастовки. Драйзер рисует частную, семейную жизнь двух Америк — монополистической и трудовой, — он раскрывает моральный облик двух классов.
Драйзер берет для своего романа ситуацию казалось бы банальную, излюбленную поставщиками бульварного чтива: любовь сына миллионера к горничной. Эта ситуация в бульварной литературе неизменно заканчивается тем, что миллионер ведет горничную к венцу — в соответствии с лозунгом о неограниченных возможностях для простого человека в Америке. Но Драйзер, беря эту ситуацию, не нарушает жизненный правды, он создает большой социальный роман, исполненный трагизма.
— рабочей семьи Герхардтов и миллионеров Кейнов.
Повествуя о бедствиях и лишениях семьи Герхардтов, Драйзер показывает удел трудовой Америки в эпоху империализма. Гёрхардтам не удается сводить концы с концами, а это значит, что у них не хватает денег на покупку топлива, и детям приходится воровать уголь, это значит, что у них бывают голодные дни. И в то же время в этой семье царит сердечная теплота, любовь, привязанность друг к другу.
С любовью, огромным состраданием к участи трудового человека рисует Драйзер образ матери — миссис Герхардт. «Работавшая как служанка и не получавшая абсолютно никакого вознаграждения за свои труды ни одеждой, ни развлечениями, ни чем другим», миссис Герхардт поднимается раньше всех и ложится позже всех. Эта простая женщина проявляет истинное душевное величие в тяжкий час испытания, когда ее дочь должна родить внебрачного ребенка.
С такой же теплотой и знанием души простого человека обрисован старый Герхардт. Его неподкупная честность, его непоколебимая твердость в вопросах долга и чести заставляют его изгнать из дома «падшую» дочь. Но этот же суровый отец сердечно привязывается к родившемуся незаконному ребенку, внучке Весте. Любовь помогает ему понять, что Дженни не виновата перед судом совести. Старый Герхардт умирает, простив свою дочь и произнеся последние слова: «Ты хорошая женщина, Дженни».
Иная мораль, иные идеалы и нравственные принципы царят в доме миллионеров Кейнов. Хотя глава семьи, Арчибальд Кейн, по словам Драйзера, накопил состояние «не прибегая к низким и бесчестным способам», все поведение старого капиталиста подтверждает ту истину, что предпринимательская деятельность заставляет человека быть бесчестным, жестоким, смотрящим на жизнь и людей сквозь призму собственной выгоды.
«бараний рог» своего непокорного сына Лестера» заставляет его покинуть любимую женщину, потому что она дочь рабочего. Арчибальд Кейн руководствуется при этом не своим «большим сердцем», а моралью «большого бизнеса».
Откровенно жесток, циничен и расчетлив брат Лестера — Роберт Кейн — хищник эпохи империализма. Роберт презирает своего младшего брата за то, что у него нет настоящей «деловой хватки», за то, что «он не был ловким, хитрым, не был, следовательно, мрачно жестоким». В семье Кейнов царит расчет и в результате этого взаимное недоверие, подозрительность, холодность. Здесь потеря денег, потеря наследства считается большим несчастьем, чем потеря близкого человека — отца или брата.
Моральное превосходство рабочего над буржуа наиболее ярко иллюстрирует главная сюжетная линия романа, раскрывающая историю любви Дженни Герхардт и Лестера Кейна.
Свой роман о любви Драйзер строит, следуя лучшим традициям мировой литературы, в духе «Воскресенья» Льва Толстого. Хотя проблематика и образы названных романов разные, общее, что их сближает, это идея о том, что любовь, основанная на социальном неравенстве, обречена на гибель, чревата страданиями, и больше страдает, разумеется, бедный, стоящий ниже на социальной лестнице.
Драйзер берет лучших представителей двух семейств, двух классов: Дженни — заслуженная любимица в семье Герхардтов, Лестер не так жаден, жесток и хитер, как другие Кейны. Любовь Дженни и Лестера глубоко мотивирована в романе: Дженни не могла бы полюбить жестокого человека. Справедливо подчеркнуто, что первоначальные намерения Лестера не идут дальше мимолетной связи с хорошенькой горничной. Но неожиданно для себя Лестер обнаружил в Дженни женщину поразительной душевной красоты и благородства. Дженни заставила Лестера уважать себя. Лестер полюбил Дженни и прожил с нею восемь лет, бросив вызов своей среде.
— самый любимый автором из всех созданных им женских образов — покоряет читателя своей добротой, благородством, бескорыстием. «У нее была врожденная способность к самопожертвованию, — пишет автор о Дженни. - Вовсе не просто было привить ей тот житейский эгоизм, который помогает уберечься от зла».
Да, Дженни легко бы убереглась от зла, когда на нее обратил внимание сенатор Брандер. Но она жертвует собой ради брата, попавшего в тюрьму за воровство угля. Вызволив брата из тюрьмы, Дженни должна родить внебрачного ребенка, оставленная на произвол судьбы после смерти Брандера.
Нужда и любовь к родным является причиной второго самопожертвования Дженни — ее сближения с Лестером Кейном. Лестер, говорит Драйзер, «воспользовавшись ее горькой нуждой, как цепью приковал ее». Правда, Дженни полюбила Лестера, но стать его любовницей ее заставило бедственное положение семьи. Так, нарушив нормы лицемерной буржуазной морали, Дженни остается высоконравственным человеком, бесконечно преданным своей многострадальной матери, своему отцу, своей дочери и самому Лестеру.
Вся тяжесть борьбы с препятствиями, ставшими перед любящими, оказавшимися на разных полюсах общества, легла на плечи Дженни, ибо Лестер оказался слабее ее. Дочь рабочего не боятся ни нужды, ни трудностей, ни общественного мнения, она — надежный друг в любых жизненных испытаниях. Но сын миллионера не способен ответить ей тем же. Он не выдерживает проверки трудностями, и в этом сказалось глубокое знание писателем буржуазной среды. Глубоко верно, реалистически изображает Драйзер возвращение Лестера в лоно своего класса, победу в нем классовых предрассудков. Под угрозой утраты отцовского наследства, Лестер покидает Дженни и женится на вдове миллионера.
Правда, очень скоро Лестер почувствовал, кем была для него Дженни — единственной женщиной, давшей ему счастье. Свою ошибку он признает перед смертью, когда в последний раз он зовет Дженни, чтобы сказать ей об этом: «Напрасно мы расстались... мне это не дало счастья. Ты прости меня... Кроме тебя одной, я ни одной женщины не любил по-настоящему».
«Дженни Герхардт» Драйзер подходит к осуждению капиталистической Америки не с социальной, a с интимной стороны: ужас капиталистической системы — не только в материальных лишениях, на которые обрекается народ, но и в том, что капитализм обкрадывает людей, лишая их счастья.
Описание последнего прощания Дженни с мертвым Лестером — одна из самых волнующих сцен романа. Гроб с телом Лестера, доставленный на вокзал, родственники собираются увезти из Чикаго в Цинциннати. Эгоистичные и сухие, выполнив формальности, они усаживаются в мягком купэ поезда, предоставив рабочим погрузить покойника в специальный вагон.
А единственный человек, сраженный горем, Дженни, не смеет приблизиться к гробу Лестера и смотрит на него сквозь чугунную решетку перрона. И образ этой чугунной стены приобретает символический смысл. «В этот час, — пишет Драйзер, — богатство и общественное положение воплотилось для Дженни в образе решетки—неодолимой преграды...».
Создав образ рабочей девушки, наделенной душевным величием и нравственной силой, Драйзер выразил свою веру в огромные потенциальные силы народа. Вот почему в финале романа Дженни не оказывается раздавленной несчастьями. Она теряет всех, кого любила, — отца, мать, дочь Весту, наконец, Лестера. Но эти потери не сломили ее душевной стойкости. Ее большое сердце способно жить для других: она усыновляет детей-сирот, она посвящает им остаток своей жизни. Впоследствии эта вера в неисчерпаемые силы народа приводит писателя к иным выводам, иным перспективам.
Художественное мастерство Драйзера в «Дженни Герхардт» заметно выросло. Роман отличается композиционной стройностью.
— Дженни Герхардт. Десятки действующих лиц, картины жизни американского общества — нравы и повадки привилегированного класса, нужда и страдания трудового люда Америки — все это подчинено задаче раскрытия центральной идеи романа — осуждению власти денег в Америке.
Великолепно начало романа, играющего роль прелюдии ко всему повествованию: две робкие, плохо одетые женщины — мать и дочь — пришли просить в отель любую черную работу, ибо глава семьи потерял работу и заболел. И вот, подавленные великолепием отеля, они моют и чистят лестницу, и Дженни с завистью смотрит сквозь медные прутья и решетки лестницы на богатую публику, снующую в огромном вестибюле. В финале романа еще сильнее подчеркивается разделенность этих двух миров: Дженни, прильнув к железной решетке вокзала, с тоской смотрит на гроб с телом Лестера, к которому ей нельзя приблизиться, ибо его провожают богатые родственники. Эта повторяемость сцен образует «кольцевую композицию»" романа и четко выявляет его главную мысль, выраженную в раздумьях героини, подводящей итог своей горестной жизни: «Всю жизнь богатство и сила в нем воплощенная, оттесняли ее, не пускали дальше определенной черты.» В стиле второго романа мы наблюдаем все те же черты неторопливости, обстоятельности и монументальности. Никогда Драйзер не дразнит любопытства читателя, но всегда полностью удовлетворяет его — описывает ли он жизнь рабочей семьи или особняк миллионера.
Одна из характерных черт Драйзера-художника — это детализация в описаниях, придающая его стилю известную тяжеловесность. Однако эта детализация не имеет ничего общего с натуралистическим копированием действительности: писатель воспроизводит важные стороны жизни, например, когда он подробно описывает бюджет семьи Герхардтов, их доходы и расходы.
Кроме того, Драйзер умело использует описания либо для того, чтобы дать читателю отдохнуть от душевного напряжения, либо, напротив, для усиления ощущения душевной боли и трагизма описываемых событий. Когда, например, убитая горем Дженни украдкой пробирается в церковь, где должны отпевать Лестера, автор детально описывает внутренний вид католической церкви, похоронную процессию, отпевание. И все это, тонко показанное сквозь призму восприятия Дженни, — и ладан и песнопение — еще более обостряет у Дженни чувство невосполнимой утраты.
«Трилогия желания»
«Трилогии желания» писатель показал себя блестящим знатоком общественной жизни, мастером социального романа с широким охватом жизненных явлений. В первых двух романах были показаны последствия монополистического перерастания капитализма, отражающиеся на жизни отдельного человека. В «Трилогии желания» Драйзер показывает последствия хозяйничанья монополий для жизни всей нации, всей страны.
Драйзер создает грандиозное эпическое полотно, эпос «большого бизнеса»; он проникает в «кухню бизнеса», он рисует разбойничий монополистический капитал за работой и показывает последствия разбоя — порабощение американского народа.
Известно, что в пресловутом «деловом романе» этот процесс получил лживое освещение. Создатели такого романа откровенно любовались «подвигами» монополистов, «финансовых гениев». В книгах «разгребателей грязи» хотя и осуждалась деятельность «баронов грабежа», но при этом проводилась мысль о том, что их можно остановить, обуздать, и Америка будет спасена.
Трилогия Драйзера резко отличается от этих двух разновидностей буржуазной литературы. В ней писатель детально прослеживает грязный путь американского дельца Фрэнка Каупервуда к богатству и власти. Воплотив в образе Каупервуда типичные черты монополистического хищника, Драйзер уловил неизбежность монополистического перерождения Америки.
«Трилогия желания» состоит из романов «Финансист» (1912), «Титан» (1914) и «Стоик» (1947). Действие «Финансиста» происходит в 60—70-х гг. XIX в. в Филадельфии. Здесь рассказывается о превращении сына банковского служащего Фрэнка Каупервуда в финансиста, биржевого спекулянта. В «Титане» действие переносится в Чикаго, где Каупервуд становится крупным монополистом, транспортным магнатом. Время действия — 80-е гг. В «Стоике» Каупервуд, орудуя на третьей, зрелой стадии империализма (90—900-е гг.), когда вместо вывоза товаров в другие страны, осуществляется вывоз капитала, предстает перед читателем как организатор экспансии американского капитала.
«Трилогия желания» была самым тесным образом связана с современностью: воссоздавая недавнее прошлое, она помогала осмыслить сегодняшний день, увидеть темное прошлое и истоки богатств династии миллиардеров — Моргана, Рокфеллера, Вандербильда — ставших в начале XX в, некоронованными правителями Америки.
«Финансист»
В «Финансисте» первые шаги Каупервуда прослеживаются на фоне начавшейся Гражданской войны. На примере Каупервуда мы видим, как дельцы Севера использовали эту войну для грязных финансовых сделок, как они наживались на крови и лишениях американского народа. В то время как люди труда устремляются на поля сражений, уходят в армию прямо с работы, Каупервуд, наблюдая эти сцены, цинично высмеивает патриотизм народа: «Пусть воюют другие, на свете достаточно бедняков, простаков и недоумков, готовых подставить свою грудь под пули... Что касается его, то свою жизнь он считал священной и целиком принадлежащей семье и деловым интересам».
Творческий метод Драйзера в «Трилогии желания» приобретает полную зрелость. Этот метод требует великолепного знания жизни, всех ее сторон. В «Финансисте» с бальзаковской обстоятельностью писатель раскрывает частную и общественную жизнь дельцов Филадельфии, распутывает сложный клубок взаимоотношений между «демократическими» институтами города, — формальными представителями власти, — и шайкой крупных дельцов. Мы узнаем, что фактическими хозяевами города являются члены «триумвирата» — Молленхауэр, Батлер и Симпсон.
Драйзер объясняет, каким образом эти дельцы захватили политический и экономический контроль в Филадельфии. Молленхауэр — крупный углепромышленник и одновременно политический заправила; Батлер контролирует коммунальное хозяйство города; Симпсон - крупный финансист и сенатор, заправила республиканской партии в законодательной палате штата. От имени этой партии Симпсон мог диктовать свою волю городскому самоуправлению, изменять правила выборов, - пишет Драйзер. — К услугам Симпсона был целый ряд влиятельных газет, акционерных обществ и банков».
«триумвирата» стоит другая клика — мэр города, председатель городского муниципалитета и один-два олдермена. Эти официальные представители власти и закона на деле являются агентами и подставными лицами Молленхауэра и его шайки. Еще ниже в этой иерархии идут руководители городских учреждений — суда, тюрьмы, городской казны и др. Все они — ставленники правящей республиканской партии. Драйзер подчеркивает типичность созданной им картины, характерной для любого крупного капиталистического города в США.
В «Финансисте» Каупервуд не является еще крупной фигурой. Он выступает пока еще как маклер, как биржевой игрок, использующий городские средства. Вступив в единоборство с «триумвиратом» Филадельфии, он пытается захватить контроль над конками. Вероятно, он бы преуспел, но чикагский пожар 1871 г. и последовавшая вслед за ним финансовая паника разоряют его.
Шайка Молленхауэра обнаруживает, что в городе появился новый плут, который пытается урвать свою долю из общего грабежа. Воспользовавшись тем, что Каупервуд не может возвратить тайно взятые деньги в городскую казну, «триумвират» посылает Каупервуда на скамью подсудимых, и судебная машина, пущенная в ход нажатием кнопки Молленхауэром, отправляет Каупервуда в тюрьму. Драйзер тут же бросает замечание о том, что на скамье подсудимых должна была очутиться и шайка Молленхауэра, ибо все они уголовные преступники, но правосудие молчит, ибо оно — в их руках.
По выходе из тюрьмы Каупервуд возвращается к мошенническим махинациям. Новая биржевая паника, связанная с крахом «финансового пирата» Джея Кука, на этот раз обогащает его. Скомпрометировав себя в Филадельфии, он решает переехать в Чикаго. На этом заканчивается первая часть трилогии.
«Титан»
«Титане» Каупервуд уже не маклер. Он становится транспортным магнатом Чикаго, продолжая в то же время биржевые спекуляции. Показывая завоевание Чикаго Каупервудом, Драйзер снова погружается в дебри политического и финансового мира.
Прибыв в Чикаго, Каупервуд обнаруживает, что город находится в крепких руках такой же шайки грабителей, как и Филадельфия. Драйзер создает портреты крупнейших заправил города — Шрайхарта, Эдиссона и Мерилла. Этот чикагский «триумвират» еще более могуществен, еще более непробиваем, чем филадельфийский. И все-таки Каупервуду удается одержать победу над шайкой Шрайхарта, ибо появилась новая сила в американском обществе и, использовав эту силу раньше своих противников, он становится одним из властелинов Чикаго.
Такой силой являются боссы — главари правящих партий. Уже в 80-х гг. боссы, связанные с финансовым и уголовным миром, забрали в свои руки избирательную машину страны. Выполняя волю финансовых магнатов Америки, боссы обеспечивают избрание угодных этим магнатам кандидатур. Каупервуду удается вступить в сотрудничество с могущественным боссом Чикаго — Мак-Кенти, — и парализовать шайку Шрайхарта, стать транспортным магнатом Чикаго. Изображая Мак-Кенти, Драйзер показывает, какие условия породили его: «Уже в молодости с чем только не приходилось познакомиться Мак-Кенти: с воровством, мошенничеством, во время голосования — продажей голосов, с грубой властью политиканов..., жестокой эксплуатацией — со всем тем, что составляло и составляет борьбу политиканов в Америке в пользу той или иной финансовой группы». Мак-Кенти начинает борьбу в пользу Каупервуда и поднимает на ноги весь уголовный мир Чикаго, весь аппарат избирательных округов.
Однако в ходе борьбы со Шрайхартом Каупервуд обнаруживает нового, еще более могущественного врага, ставшего на его пути — разгневанный пролетариат, народные массы. Известно, что в 90-х гг. в США зародилось мощное движение, направленное против монополий, против создания трестов. Рабочие и фермеры в ходе этой борьбы выдвинули и другие требования — ликвидации земельной ренты, восьмичасового рабочего дня, передачи транспорта в руки государства и др. Магнаты Уолл-Стрита, почувствовав опасность в движении народных масс, объединили силы для его подавления. Шайка Шрайхарта, которая до сих пор вела разоблачительную кампанию против Каупервуда, теперь объединилась со своим противником перед лицом разгневанного народа.
Конфликт Каупервуда с антимонополистическим народным движением становится основным содержанием второй части «Титана», составляющим кульминацию всего романа. Каупервуд пытается подкупить весь муниципалитет Чикаго и сенат штата Иллинойс, он пытается купить губернатора штата, чтобы продлить концессию на городской транспорт еще на 50 лет. Но Каупервуд терпит поражение: в страхе перед народом большинство городского муниципалитета отклоняет законопроект, выдвинутый в пользу Каупервуда.
мире: природа, заботясь о равновесии, не позволяет ни отдельной личности возвыситься слишком высоко над массами, ни массам — над индивидуумом. Объективно это обобщение ведет к оправданию действия монополистов, в частности, Каупервуда, что находится в резком противоречии со всем обличительным пафосом трилогии.
Отсюда проистекает также противоречивость всего облика Каупервуда. Опираясь па Спенсера, Драйзер считает, что хищники типа Каупервуда, «творя зло, несут добро»: т. е. обогащаясь, они в то же время несут благо обществу, осуществляют общественный прогресс. Вот почему Драйзер то негодует, называя Каупервуда жадным волком, ненасытным стяжателем, являющим собой живой пример жестокого и бездушного эксплуататора; сравнивает его с чудовищным спрутом, захватившим в свои щупальца город Чикаго; то любуется им, восхищается его энергией и хваткой, его биологической силой, проявляющейся в любовных похождениях «магнетического» Каупервуда. Но объективно эти похождения свидетельствуют о разнузданности Каупервуда, его аморализме и цинизме. Следуя девизу — «мои желания — прежде всего», — он несет зло и своей жене Эйлин и всему обществу. Преодоление противоречия этого образа, окончательная оценка смысла деятельности Каупервуда будут даны писателем в заключительной части трилогии — в романе «Стоик», над окончанием которого Драйзер будет работать в последние годы жизни.
Роман «Титан» отмечен большей художественной зрелостью, чем «Финансист». Для него характерно более четкое деление на главы, более сложная композиция, в нем больше драматизма.
Исследуя многообразные последствия власти монополий в Америке, Драйзер не обходит и проблему искусства. Вслед за Генри Фуллером и Джеком Лондоном он снова говорит о деградации искусства в буржуазном обществе, о гибели таланта, растлеваемого нравами и потребностями капиталистического общества. Эта тема четко раскрывается в романе «Гений» (1915).
«Гений»
«суровую нужду и серые будни». Он рисует рабочие предместья, трущобы Чикаго, негров-мусорщиков, детей бедноты и т. п.
Ведя беспрерывную борьбу за реалистическое искусство, служащее народу, Драйзер и в этом романе заявляет, что художник может стать великим только будучи демократом и реалистом. Именно таким выступает Витла в начале своего творческого пути. Таким художником был сам Теодор Драйзер.
попытки честного правдивого изображения жизни. И средства этого подавления различны: используется и прямая травля и подкуп, развращение высокими гонорарами, оплачиваемыми за измену, за дезертирство из демократического лагеря. Немногие выдерживают, как Фуллер и Драйзер; немало деятелей искусства поддаются искушению.
Драйзер берет этот второй случай и иллюстрирует его на примере Юджина Витлы. Первые, реалистические полотна Витлы имеют успех. Демократическая критика предсказывает ему большую будущность, указывает на появление гения американской живописи. Но Витле не суждено было стать гением: капиталистическая Америка губит таланты в зародыше, не дает им развиться.
Юджин Витла скоро обнаруживает, что его реалистические картины не имеют сбыта, ибо те, кому они нравятся, не могут их купить, а тем, кто имеет деньги, они не по вкусу. Не желая бедствовать и голодать, Витла уходит в рекламную фирму, помогающую торговым объединениям сбывать мыло, зубную пасту, сахар и пр. Реклама оказывается выгоднее настоящего искусства, но Витла расплачивается за свой материальный успех тяжелой ценой: он по крупице растерял свой талант. На последних страницах романа Витла — опустошенный человек — пробует возвратиться к живописи, но убеждается в творческом бессилии.
восхищает не только красота мира, но и женская красота, являющаяся для него мощным стимулом творчества. Третья книга «Бунт» описывает не только восстание Витлы против закабаления его рекламными фирмами, но и его бунт против семейных уз, которые его жена Анджела пытается укрепить. Юджину кажется, что развитию его таланта семейные узы мешают не меньше, чем рекламная фирма. Объективно любовные похождения Витлы — следствие деградации его таланта, следствие начавшегося распада личности: погубив свой талант, Витла погубил в себе и человека. Но в романе нет четкой позиции автора, иногда Драйзер склонен объяснять творческий крах Витлы чисто биологическими причинами.
— мысль о враждебности капиталистической Америки подлинному искусству — четко раскрыта автором. Это вызвало новую травлю писателя. Кампанию травли начало «Общество по борьбе с пороком», финансировавшееся Морганом. В результате «Гений» был осужден и официально запрещен.
Снова, как в 1900 г., Драйзер подвергается величайшему испытанию. Снова нужда хватает писателя за горло. «Он жил только пером, случайным заработком, считая медяки», пишет об этом периоде один из его биографов. Снова в эти годы ставится на карту судьба американского реализма: Драйзеру опять пришлось вступить в бой, отбивая атаки мракобесов. Буржуазная Америка еще раз попыталась подавить волю писателя, заставить его отступить. Но Драйзер устоял и на этот раз. В беседе с корреспондентом газеты он заявил по поводу преследования «Гения»: «И это — свободная страна!.. Есть что-то гнилое во всем интеллектуальном складе Америки». В 1923 г. Драйзер добился снятия запрета и новой публикации романа, заставив буржуазную Америку признать его.
Оглядывая мысленным взором творческий путь Драйзера до 1917 г., мы видим нарастание его гнева против варварской жестокости капитализма. В то же время философия Спенсера не раз заводит его в тупик, порождая внутренние сомнения, глубокий пессимизм, свойственный романам первого периода. Это подтверждает и его сборник пьес «Пьесы естественные и сверхъестественные» (1915), пронизанный мистикой и фатализмом. В них Драйзер не видит выхода из тупика капиталистических противоречий. Капиталистический мир кажется ему безвыходной тюрьмой.
Острые противоречия мировоззрения Драйзера сказались и в его автобиографической книге «Каникулы уроженца Индианы» (1916), в которой описано путешествие писателя по родным местам. Здесь резко критическое отношение к буржуазному американскому обществу, смелые размышления над будущим Америки соседствуют с бессильным признанием невозможности изменить жизнь.
«Я отказываюсь думать как о необходимом и неизбежном, — пишет Драйзер, — что я, или всякий другой, должны работать за несколько долларов в день, отказывая себе во всем и томясь по самому необходимому, в то время как другой, олух, который не ударил палец о палец и только сделал одолжение появиться на свет, как наследник сильного человека, должен забрать все плоды моего труда и набить ими свои карманы».
Путешествуя по Америке, Драйзер интересуется «славными битвами между трудом и капиталом», сочувствует бастующим рабочим Америки. Он предсказывает повторение новой войны за независимость, он уверен, что когда-нибудь демократическая Америка прозреет и поднимется на борьбу против финансовых воротил: «Дорогая, милая страна Янки! Когда я думаю о тебе, о всех твоих бедах и мечтах, я вынужден оплакивать свою судьбу и ломать руки. Но вы, вы — изобретатели предательств, бесчестных налогов и обременении, . которые слишком тяжело сносить, — берегитесь! Мои сограждане — простые души. Они поют простые песни, лелея сладкие мечты о жизни, любви, надежде.
Не пробуждайте их, не давайте им заподозрить, не давайте им увидеть хоть часть тех гигантских надувательств и уверток, с помощью которых вы ими управляете, одурачиваете и обманываете их. Пусть они не знают, что их вера — мираж, их надежда — мираж, их любовь — мираж. Или вы увидите зажженные костры гнева... лагерь голодных, поднявших роковые знамена... Они будут жечь и убивать, но в огне их старых мечтаний родятся другие мечты, которые заставят осуществиться их старые иллюзии».
Но у Драйзера эти гениальные прозрения в будущее оказываются случайными, мимолетными. В книге «Каникулы» то здесь, то там снова сказывается влияние идеалистической философии Спенсера. Опираясь на нее, Драйзер вновь рассуждает о «равновесии», существующем в природе: капиталистическая Америка с ее противоречиями, с ее давящей властью капитала и ответными забастовками пролетариата уподобляется маятнику, мерно качающемуся от одной точки к другой, повинуясь закону природы.