.
МАРК ТВЕН (1835-1910)
Сэмюэль Клеменс (настоящее имя писателя) родился в деревушке Ганнибал штата Миссури в бедной семье. Рано оставшись без отца, подросток Сэмюэль должен был трудом твоих собственных рук добывать средства к жизни. Он становится типографским учеником, осваивает профессию наборщика и странствует по городам восточного побережья в поисках работы.
Двадцатидвухлетний Клеменс овладевает затем трудной профессией лоцмана и водит суда по великой реке Миссисипи. Четыре года, проведенные на реке, были самыми счастливыми годами его жизни. Клеменс оказался в самой гуще народной жизни, народной речевой стихии. Здесь, на Миссисипи, родился его псевдоним — Марк Твен (т. е. «Мерка двойная» — лоцманское выражение, означающее хороший путь).
Гражданская война кладет конец судоходству по Миссисипи, и Марк Твен отправляется на Дальний Запад, в штаты Невада и Калифорнию, где некоторое время он был старателем — работал на серебряном руднике. Затем он становится журналистом, в середине 60-х гг. появляются его первые юмористические рассказы.
В 1868 г. Марк Твен отправляется на туристском пароходе в Европу в качестве корреспондента газеты. Результатом этой поездки явилась книга «Простаки за границей» (1869),. благодаря которой имя писателя приобретает широкую известность.
Американскому читателю эта книга импонировала своим задорным, веселым, тоном, каким автор рассказывал о путешествии в Европу. - рассказывал без всякого подобострастия или низкопоклонства. С чувством превосходства американца описывает Твен Европу и Средний Восток с их феодальными институтами, сословиями, предрассудками, нищетой населения, господством церкви. В книге множество комических намеков на библейские сюжеты, показывающие их несуразность; немало нападок на духовенство.
Но «Простаки за границей» имели успех и у европейского читателя. Книга Твена лишена национального чванства и высокомерия. Марк Твен отдает должное европейской культуре, памятникам искусства Европы и Востока. Он восхищается Миланским собором, сказочным Дамаском, египетскими сфинксами, картинами мастеров Ренессанса. Со страниц книги встает облик гуманиста, демократического писателя. Марк Твен отмежевывается от своих невежественных соотечественников-бизнесменов, входящих в храмы, нахлобучив шляпы, бесцеремонно ведущих себя. Невежество, кичливость, грубость буржуа-американцев возмущает Твена, и в книге есть немало иронических выпадов против подобных «простаков». Автор высмеивает деловитость и суетливую озабоченность американских бизнесменов, в то же время падких на сенсацию, преклоняющихся перед европейскими титулами, пытающихся подражать «аристократическим» манерам.
Но обо всем этом говорится мимоходом, походя, ибо «Простаки за границей» имеют не сатирическую, а юмористическую. окраску. Книга Твена покорила читателя своей свежестью, эксцентричностью, идущими от американского народного юмора, который составляет основу всего творчества Марка Твена. Здесь следует остановиться на особенностях этого юмора.
Еще в начале XIX в. появился популярный герой народного театра восточных штатов США Янки, нечто вроде русского Петрушки. Он появлялся на сцене в эксцентричных штанах с белыми и красными полосами, в голубом фраке и белой шляпе в форме колокольчика и потешал зрителей рассказами о своих проделках. Эффект усиливался за счет диалекта. Янки становится вскоре и героем комических историй, долгое время существовавших в устной традиции.
Еще более энергично устный рассказ развивался на Юге и Западе страны, на фронтире (т. е. в необжитых, осваиваемых районах). Героем западного юмора, вместо Янки, становится фронтирсмен (охотник, фермер-скваттер или лодочник). Специфика западного юмора целиком определяется условиями жизни фронтира. Необъятные пространства Запада, дикие пустыни, непроходимые леса, гигантские реки, бездорожье — все это требовало выносливости и мужества от людей, осваивавших эти земли. В суровой борьбе с природой фронтирсмену помогал смех. Отсюда характерные черты западного юмора — склонность к комическим преувеличениям, гротескная гиперболичность образов в сочетании с бравадой, открытым вызовом опасностям и лишениям повседневной жизни. Преувеличивая как свои собственные достижения, так и препятствия, которые он преодолевал, фронтирсмен проникался уважением к себе, черпал в этом силу, уверенность. Вот почему устный рассказ на Западе получает название небылицы.
Со временем у трудового населения фронтира появляются и новые опасности и трудности, на этот раз социального характера. Вслед за скваттерами и охотниками на обжитые теперь места являются хищники-дельцы: владельцы баров, земельные спекулянты, политиканы. Купив землю у правительства за бесценок, они сгоняли с этих земель скваттеров (занявших их явочным порядком) или превращали их в арендаторов. И перед этим злом американский фронтирсмен, умевший покорять стихийные силы природы, оказался бессильным. Но классовая ненависть находила выход в устном рассказе, в котором остро высмеивается земельный спекулянт, политикан, адвокат-выжига. Эти сатирические тенденции американского народного юмора органически воспринимает Марк Твен.
Популярными героями устного рассказа на фронтире были фермер Дэви Крокет, лодочник Майк Финк и лесоруб Поль Бэньян. Дэви Крокет отличается исключительной находчивостью и безмерным хвастовстом. Он называл себя «полулошадью и полуаллигатором». Он мог выпить Миссисипи досуха и настрелять за день шесть вязанок медведей. Он мог выращивать пшеницу на горах, стреляя- из ружья зерном в расселины скал. Пройдя в конгресс, Дэви Крокет защищал интересы трудового народа, высмеивал политиканов-карьеристов.
Если Дэви Крокет был лицом историческим, ставшим излюбленным героем устного рассказа и обросшим легендами, то Поль Бэньян — полностью создание народной фантазии. Чемпион лесорубов, Поль Бэньян, наделенный исполинской силой (когда ему нужно было расчесать бороду, он вырывал гигантскую сосну и действовал ею как расческой), виртуоз своего дела, по-отечески заботящийся о своей бригаде лесорубов.
Самое главное в легендах о Поле Бэньяне — это его трудовые подвиги. Этот великий лесоруб выступает как олицетворение мощи и отваги, дерзания и творческих сил американского народа.
Но суровая жизнь, полная опасностей, привычка смотреть смерти в лицо породили вторую особенность юмора фронтира — жестокость, гротескное сочетание трагического и смешного. В устном рассказе фронтира комически обыгрываются убийства, увечья, физические уродства и т. п. Эти черты западного юмора проявляются в устных рассказах, героем которых является Майн Финн.
Устный рассказ получает исключительно широкое распространение среди американского народа в начале XIX в. Где бы ни встречалась группа американцев — на борту парохода, у паромной переправы, на привале или в деревенском трактире, — среди них обязательно объявлялся рассказчик, потешавший слушателей своими «небылицами».
Уже в 20-х гг. XIX в. эти небылицы попадают на страницы газет. Среди журналистов, записывавших эти истории, попадались и люди талантливые, которые, подвергали их литературной обработке: к основному анекдоту, бережно сохраняемому, добавлялось обрамление, описывалась исходная ситуация — трактир, охотничий бивуак или палуба парохода. Выделялся рассказчик, давался его портрет и т. п. Широко применялись в комических целях диалект и искаженная орфография (какография). Так возник знаменитый американский юмор как явление литературы. Первыми мастерами этого юмора были Себа Смит, Лонгстрит, Томас Торп, Джонсон Хупер и др. Позже, в 60-х гг., выступает второе поколение американских юмористов — Артемус Уорд, Петролеум Нэсби, Орфеус Керр и др.
На американском народном юморе воспитался и Марк Твен. Но органически восприняв все его характерные черты — безудержный гиперболизм, эксцентричность характеров, гротескно-комическое обыгрывание жизненных ситуаций, дух социального критицизма,— Марк Твен возвысился над своими современниками-юмористами, наполнив свои произведения глубокой социальной проблематикой, отразив многообразные стороны жизни Америки. Правда, ранний Твен, тесно связанный с традициями народного юмора, беспечно смеется, артистически используя приемы народного юмора, шутя играя своими богатырскими силами. Но с годами творчество Марка Твена становится все более серьезным и глубоким, юмор сменяется сатирой, и лишь смелость и прямота, народный взгляд на жизнь да манера письма напоминают нам о народном американском юморе, как основе творчества этого писателя.
«Знаменитая прыгающая лягушка из Калавераса»
Первый сборник рассказов Марка Твена «Знаменитая прыгающая лягушка из Калавераса и другие рассказы» (1867) был выдержан в духе небылиц фронтира.
Великолепный знаток устного рассказа, Марк Твен выявляет его технику в очерке «Об искусстве рассказа»: «Нанизывание несуразиц и нелепостей в беспорядке и зачастую без всякого смысла и цели, простодушное неведение того, что это бессмыслица, — на этом, сколько я могу судить, основано американское искусство рассказа».
Эти приемы устного рассказа с блеском использованы Твеном в «Прыгающей лягушке». Здесь рассказчик — Саймон Уилер — загоняет слушателя в угол и доводит его до отчаяния своими бесконечными рассказами о нелепых проделках некоего Джима Смайли — азартного игрока, спорщика, любителя держать пари по всякому поводу и без повода. Сначала идет рассказ о чахоточной кобыле Смайли, страдавшей к тому же астмой, которая на скачках всегда ухитрялась приходить первой к финишу: «Дадут ей, бывало, двести-триста шагов форы, а потом обгоняют, но к самому концу скачек она, бывало, до того разойдется, что удержу нет, и брыкается, и становится на дыбы, и бьет копытами, и закидывает ноги кверху, и направо, и налево, и такую, бывало, поднимет пыль, и такой шум — и кашляет, и чихает, и фыркает,— зато всегда ухитряется прийти к столбу почти на голову вперед, хоть меряй, хоть не меряй».
но однажды был одурачен незнакомцем, незаметно насыпавшим в рот лягушке дроби.
Замечательны бытовые юморески Марка Твена. В юмореске «Мои часы» (1870) рассказчик, считавший свои часы «величайшим авторитетом по части указания времени» и притом «несокрушимыми по части их анатомического строения», как-то раз забыл их завести и на свою беду зашел в «лучший часовой магазин», чтобы ему поставили часы по точному времени. Часовой мастер не ограничился перестановкой стрелок, но, поскольку часы отставали, передвинул регулятор. «Мои часы начали спешить. С каждым днем они все больше и больше уходили вперед... Через два месяца они оставили далеко позади все другие часы в городе и дней на тринадцать с лишним опередили календарь».
Последующий ремонт вызвал такое отставание часов, что рассказчик «незаметно отстал от времени и очутился на прошлой неделе. Вскоре я понял, что один-одинешенек болтаюсь где-то посредине позапрошлой недели, а весь мир скрылся из виду далеко впереди». Бесконечные повторения ремонта, ставшие в десять раз дороже самих часов, совершенно выводят их из строя.
В «Разговоре с интервьюером» (1875) Твен остро высмеивает нравы американских репортеров, назойливо любопытных, падких на сенсацию и наивно-невежественных. Твен дурачит репортера своими эксцентричными ответами, каждый раз ставя в тупик интервьюера. И когда последней пытается оспорить ответы, противоречащие здравому смыслу, Твен обескураживает, его контрвопросом: «Ну, если вы знаете обо мне больше, чем я сам, зачем же вы меня спрашиваете?»
«Укрощение велосипеда» еще один юмористический рассказ, основанный на гиперболизме «небылиц». Рассказчик, купив бутыль свинцовой примочки и велосипед и прихватив инструктора, начинает учиться езде на велосипеде. Инструктор сказал, что «труднее всего, пожалуй выучиться соскакивать, так что мы это оставим напоследок. Однако он ошибся. Я соскочил с невиданной быстротой, несмотря на полное отсутствие опыта».
После бесконечных падений, приведших ученика и инструктора в больницу, истратив бутылку свинцовой примочки, герой овладевает сложным искусством. «Купите себе велосипед, — заканчивает автор, — не пожалеете, если останетесь живы».
Своими бытовыми юморесками Твен заставил смеяться век Америку, и буржуазная критика США стремилась закрепить за ним славу безобидного юмориста, шутника. Однако уже в ранних рассказах Твена проглядывало критическое начало. Так в целой серии ранних рассказов даются сатирические зарисовки «государственных деятелей» — тупиц, взяточников, авантюристов, — облеченных званиями сенаторов и конгрессменов («Когда я подал в отставку», «Как я служил секретарем», 1868). Рассказы «Журналистика в Теннесси» (1869) и «Разнузданность печати» (1870) разоблачают нравы капиталистической прессы, сеющей ради сенсации ложь и клевету, дезинформирующие публику. В некоторых рассказах Твен выразил возмущение расовой дискриминацией и показал Америку, как страну зверского угнетения цветных народов («Возмутительное преследование мальчика», 1870 и др.).
Даже такой, изумительный по своему комизму рассказ «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» (1870) о невежде-редакторе, советующем фермерам стрижку коров производить в мае, а репу срывать с деревьев — в апреле, Марк Твен сумел превратить в злую пародию на безответственную прессу, распространяющую невежество и нездоровую сенсационность. Рассказ о злоключениях горе-редактора тонко переводится в более широкий план. Защищая себя, «простак-редактор» говорит, что именно невежды лучше всего отвечают целям буржуазной (прессы — делать деньги: «Чем меньше человек знает, тем лучше для него, потому что тем громче он шумит и тем больше получает денег».
В рассказе «Как меня выбирали в губернатор» (1870), используя традиции небылиц, Твен остро разоблачает Политические нравы Америки, испытанные буржуазные методы проведения предвыборных кампаний, когда в ход пускается ложь, клевета и другие средства компрометации политических противников.
Возвратившись из Европы, Марк Твен женится на Оливии Лэнгдон, дочери углепромышленника. К этому времени «Простаки за границей» и юмористические рассказы приносят ему не только славу, но и деньги. Твен*, строит себе в Хартфорде (штат Коннектикут) большой дом и надолго здесь обосновывается (до 1888 г.). Хартфордский дом становится своеобразным литературным центром Америки. Частыми гостями Твена были Бичер Стоу, Хоуэллс, Брет Гарт и др.
Однако женитьба Марка Твена имела неблагоприятные последствия для развития его таланта. Этот бывший наборщик, этот простой матрос с Миссисипи оказался в кругу респектабельных ханжей, которые как огня боялись реальной жизни и литературным образцом для которых служила бостонская школа и «традиция благопристойности». Непосредственность Твена, курение табака, употребление энергичных диалектных слов приводило в ужас Оливию Лэнгдон и ее друзей. Решено было «обтесать» этого непокорного сына Запада, отшлифовать его манеры, сделать их более «утонченными» и «элегантными». Подобной же «шлифовке» подвергался и Твен-писатель. Жена и ее респектабельные друзья заглядывали в рукописи Твена, давали советы, предостерегали от смелого вторжения в жизнь и т. п. Хотя Марк Твен не вполне подчинялся этим требованиям, тем не менее он постоянно чувствовал гнет буржуазной Америки и в конце жизни в своей «Автобиографии» признался, что не мог говорить во весь голос, что многие стороны американской жизни не мог затронуть либо трактовать глубоко.
Первая значительная книга хартфордского периода — это роман «Позолоченный век» (1873), он был написан в соавторстве с Ч. Д. Уорнером, но наиболее сильные главы принадлежат Марку Твену. Начавшийся век монополий с его спекулятивной лихорадкой, оголтелым хищничеством, продажностью политических деятелей получил ироническое название «позолоченного века».
спекуляции и наживы, постоянно носится с проектами обогащения, оставаясь бедным и обрекая семью на жалкое прозябание.
Спекулятивная горячка и мираж обогащения преследуют и фермера Хокинса, хотя он отнюдь не является прожектером типа Сэллерса. В надежде на сказочное обогащений, старый Хокинс не желает продать свой участок за приличную цену (надеясь, что на его земле будет найдена нефть либо проложена железная дорога) и умирает в нищете, надеясь, что его дети станут миллионерами. В конце концов сын Хокинса разрывает на клочки купчую крепость, избавив семью от лживых надежд и мучительных волнений.
Второе явление американской жизни 70-х гг., тревожившее всех реалистов США и получившее отражение в книге Твена,— это всеобщая продажность, царящая в американских учреждениях. Сенаторы и конгрессмены, губернаторы и судьи, подкупленные монополиями, помогали им грабить национальные богатства страны и сами нагревали на этом руки.
Писатель создал собирательный образ политиканов тех лет — сенатора Дильворти. История сенатора Дильворти — это целая энциклопедия политического мошенничества и коррупции. Дильворти показан во многих качествах и проявлениях: он и пронырливый делец; и политикан, умеющий собирать голоса избирателей; и ловкий интриган, и опытный взяточник, и ханжа, который своей речью в воскресной школе может заткнуть за пояс любого демагога.
Вслед за «Позолоченным веком» Марк Твен создает серию очерков и рассказов, в которых продолжает зло и остроумно высмеивать буржуазную» демократию, дух буржуазного предпринимательства, маниакальную погоню за долларами, присущую капиталистической Америке.
«Послеобеденном спиче» (1875), произнесенном 4 июля (день рождения США), Твен под видом мнимого прославления добродетелей капиталистической Америки высмеивает ее пороки он славит армию США, одержавшую победу над горсткой индейцев; он гордится законодателями Америки, «которые продаются по более высоким ценам, чем где бы то ни было на свете»; он восхищается ловкостью американских монополий, грабящих народ, и т. п.
В рассказе-утопии «Удивительная республика Гондурас» (1875) Марк Твен, показав банкротство американской демократии, ищет пути оздоровления республики, предлагая дать преимущество образованным и неимущим.
В сатирическом «Рассказе коллекционера» (1876) зло высмеивается маниакальная страсть американских миллионеров к накоплению собственности, доходящая до нелепости, абсурда — один делец скупает эхо по всей стране и создает «эховый рынок»!
«Приключения Тома Сойера»
Проникшись отвращением к современной Америке, Марк Твен в книге «Приключения Тома Сойера» (1876) уходит в прошлое, к временам детства. Он рисует Америку 40-х г., не знавшую деспотизма монополий, кризисов и безработицы, не знавшую разнузданности печати и сенаторов Дильворти.
книги — в ее великой нравственной чистоте, в поэзии детства, в глубоком проникновении во внутренний мир ребенка.
«Тома Сойера» американская литература изобиловала книгами о детях. Но их авторы, проводники «традиции благопристойности» преподносили читателям приторно-слащавые, сентиментальные истории о «хороших», благовоспитанных мальчиках, которых бог награждает счастьем и богатством, и «дурных» мальчишек, которые наказаны небом.
Отвергая подобную литературу, Твен создает книгу о нормальных американских детях, души которых не изуродованы буржуазной моралью, не искалечены американским образом жизни. Со всей страстностью и непосредственностью детской души герои Твена отвергают ханжество, черствость и эгоизм взрослых людей. Том Сойер не терпит церковных проповедей, не любит учить молитвы и заявляет: «Церковь — это дрянь». Он выпускает жука-щипача во время нудной проповеди в воскресной школе, на которого нечаянно садится собака, начавшая с визгом носиться по церкви, как только жук в нее вцепился, на потеху задремавшим прихожанам. Отвергая монотонное мещанское существование, Том Сойер и его друзья жаждут приключений, играют в благородных разбойников, индейцев и пр. Лучшим другом Тома является уличный мальчишка Гек Финн.
Автором «Тома Сойера» сделано немало психологических открытий. В качестве примера тонкого понимания психологии детской души можно указать на знаменитый эпизод с покраской забора.
Глубоко поэтична и в то же время овеяна мягким юмором детская любовь Тома к дочери судьи Бекки. Книга Твена учит читателя любви к ребенку, уважению к его внутреннему миру, пониманию его. Она дает богатый материал учителю для педагогических выводов. Заканчивается книга, казалось бы, счастливым концом: дети находят в пещере клад, и судья Тэтчер помещает деньги в банк на имя Тома и Гека. Но этот финал используется автором для развенчания идеалов буржуазной Америки.
«Тома Сойера» Марк Твен создает рассказ «Великая революция в Питкерне» (1879), содержащий большие обобщения и явившийся важной вехой на его творческом пути.
Писатель снова обращается к современности. Он хочет показать зловещие черты «американского образа жизни», несущие в себе угрозу другим народам.
В рассказе описывается жизнь английских поселенцев острова Питкерн. Спокойно текла патриархальная жизнь обитателей острова, пока здесь не появился американец Стэйвли, которого автор дважды называет «сомнительным приобретением» для Питкерна.
Прожженный политикан и демагог, Стэйвли, едва ступив на остров, развивает здесь лихорадочную деятельность. Всего за несколько дней он втирается в доверие к островитянам («всеми способами, какие он только знал») и становится «необычайно популярным». Американец расколол население на три партии, втянув в партийную борьбу всех мужчин, женщин и детей. «И вот, как глава этих партий, он стал самым могущественным человеком».
Следующий шаг американца — смещение с должности главного судьи острова. Разогрев страсти вокруг перехода курицей межи, он добивается смещения судьи. «Стэйвли немедленно был избран на освободившийся пост и деятельно принялся за работу, выжимая реформы из каждой своей поры». Увеличивается время богослужения, развертывается деятельность воскресных школ, запрещается есть по воскресеньям.
«Совершить государственный переворот... Это делается так: все будет подготовлено, и в назначенный час я, как официальный глава государства, публично и торжественно провозглашу его независимость». Переворот происходит, и Стэйвли объявляет себя императором острова Питкерн.
Новый император создает армию и флот, генеральный штаб, облагает население непосильными налогами, а также начинает «переговоры с иностранными державами о наступательных, оборонительных и торговых договорах».
Американец вызывает всеобщую ненависть грабительскими налогами и поборами, увеличением армии — он отбирает у матерей юношей, которым «суждена смерть на полях сражений». В результате народного восстания Стэйвли низложен, арестован и брошен в тюрьму. «Такова история питкернского «сомнительного приобретения»,— заканчивает автор свой рассказ.
Это была блестящая политическая сатира, вскрывающая подлинное лицо американского капитализма XIX в. Этот рассказ — предсказание многочисленных «государственных переворотов», которые начнут устраивать монополии США в «банановых республиках» Южной Америки в 80-х гг. XIX в. и особенно часто — в XX в. Сатира Твена живет и сегодня, продолжая разоблачать уловки современного империализма.
Как тонко постигает Твен сущность агрессивной политики США, замечая, что Стэйвли, став императором Питкерна, начал переговоры с иностранными державами «о наступательных и оборонительных договорах»! Именно такова сущность «оборонительного» Северо-Атлантического блока, сколоченного Соединенными Штатами после второй мировой войны.
«Великая революция в Питкерне» — первый удачный опыт создания сатирического рассказа с широким замыслом и большими обобщениями, и в этом плане этот рассказ — первый шаг на пути к созданию «Человека, который совратил Гидлиберг» — вершины политической сатиры Твена.
Большое значение для распознания сущности современной Твену капиталистической Америки сыграл его памфлет «Плимутский камень и отцы-пилигримы» (1881).
Известно, что колония Новый Плимут была первой колонией, созданной в 1620 г. на американском континенте английскими пуританами, бежавшими от религиозного и социального гнета феодальной Англии. Главари этой колонии, «отцы пилигримы», сосредоточили в своих руках церковную и светскую власть, а их потомки накопили огромные состояния, гордясь своим происхождением и считая себя «первыми гражданами» Америки. Буржуазные историки США, безудержно идеализируя колониальный период, называют плимутскую колонию «колыбелью свободы», «колыбелью американской республики», и т. п.
В своем памфлете Твен выступил против фальсификации и идеализации исторического прошлого Америки. В «Плимутском камне» Твен показывает, что «земля свободы» начала с изуверства и преследования инакомыслящих. Он говорит о «тяжелом нраве» «отцов-пилигримов» и их последователей, насаждавших в Америке дух нетерпимости, религиозного фанатизма, посылавших невинных людей на казнь по обвинению в «колдовстве» (пресловутые «охоты за ведьмами» в Салеме и других городах в XVII в.). В то же время «отцы-пилигримы, — замечает Твен,— блюли свои интересы неусыпно», т. е. накапливали богатства за счет жестокой эксплуатации трудового населения колоний и грабежа индейцев.
«отцах-пилигримах», о салемских «ведьмах», об истреблении индейцев, о возникновении рабства негров в США и т. п. Но вместо этого Марк Твен все свои исторические романы посвятил европейской жизни.
Было бы неверно, однако, делать из этого вывод, что Твена волновало только прошлое Европы. Дело в том, что все названные темы были под запретом для американского писателя. Марк Твен вынужден был прибегать к иносказаниям, уходить под сень исторического прошлого других стран, чтобы поставить проблемы, волновавшие прогрессивную Америку. Особенно это заметно в поздних исторических романах Марка Твена.
В первом историческом романе-сказке «Принц и нищий» (1882) Марк Твен изображает Англию XVI в. История оборвыша Тома Кенти, случайно поменявшегося ролями с принцем Эдуардом, позволила автору показать как придворную жизнь с ее интригами, лицемерием и подлостью, так и картины народной жизни. Писатель-гуманист противопоставляет хижины дворцам, он ставит в центре повествования судьбу народа, народные бедствия. Но все-таки важнейшей задачей формирующегося критического реализма в США оставалось правдивое и глубокое отражение современной американской действительности.
«Приключения Гекльберри Финна»
«Приключения Гекльберри Финна» (1884). Правда, и в этом своем лучшем романе Твен по-прежнему уходит в прошлое, к 50-м гг., отделенным от современности грозным шквалом Гражданской войны. Но здесь довоенная Америка показана уже по-иному, чем в «Томе Сойере». В романе нет идиллических картин, тень грозных событий послевоенной Америки легла на него. Изменилась тематика, изменились герои. На смену детским забавам и игре в приключения пришла настоящая жизнь с ее жестокостью и реальными опасностями. В качестве главного героя на смену мальчику из буржуазной среды — Тому Сойеру — пришел сирота, дитя улицы Гек Финн.
«хорошим мальчиком», он прожил бы всю жизнь в довольстве и комфорте, но он не стал бы настоящим человеком!
Гек рожден для вольной жизни. Он не выдерживает мещански-размеренного существования. Уже в «Томе Сойере» Гек бежит от богомольной вдовы Дуглас, и Том находит его, довольного и счастливого, поселившегося в пустой бочке за городской бойней. В ответ на уговоры Тома вернуться к вдове, этот маленький американский Диоген с презрением отвергает те ценности, которыми так дорожит буржуазная Америка. «Нет, Том, не хочу я быть богатым, не желаю жить в гнусных и душных комнатах... быть богатым вовсе не такое веселое дело. Богатство — это тоска и забота...». С легким сердцем отдает Гек свою половину клада судье Тэтчеру.
В романе «Приключения Гекльберри Финна» герой, став жертвой притеснений со стороны своего отца-пьяницы, люмпен-пролетария, покидает город и бежит в широкий грозный мир.
Гек оказывается на плоту с беглым рабом Джимом. Глубоко и правдиво раскрывает автор душевную борьбу, которая происходит в южанине Геке. Религия и предрассудки, привитые ему средой, велят Геку выдать Джима властям, ибо побег раба считается на Юге самым тяжким преступлением. Но побеждает внутреннее благородство, природная доброта сердца: Гек становится защитником и укрывателем беглого раба. Он спасает Джима от своры злобных работорговцев, рискуя потерять собственную свободу, ибо в случае поимки Джима его самого бы ждала тюрьма.
Прослеживая историю, Гека на протяжении двух книг, можно заметить динамику образа, духовный рост героя. Если в «Томе Сойере» Гек Финн борется за свободу для себя, то во второй книге он рискует собственной свободой ради спасения Джима, он борется за свободу негра-раба. Образ Гека овеян глубокой человечностью: он добр, простодушен, бескорыстен, великодушен.
— это неукротимая любовь к свободе. Именно эта черта и делает его другом и единомышленником Гека. Тоскуя по семье, страдая от разлуки с ней, Джим упорно пробирается в свободные штаты.
Но Джим привлекает читателя и как человек великой доброты, великодушного сердца. Рабство не убило в нем лучших человеческих качеств. Даже в приниженном положении раба он сохранил чувство человеческого достоинства. Вот почему он способен быть преданным Геку не как раб — господину, а как товарищ — товарищу. Порой Джим поднимается над Геком, учит его подлинной человечности. Таков он в сцене злой шутки, которую Гек сыграл с ним, спрятавшись на плоту и убедив своего черного друга, что он утонул. Джим упрекает Гека в бессердечии, и мальчику становится стыдно, он готов целовать ноги Джима, чтобы доказать ему свое раскаяние.
Образы Гека Финна и негра Джима, взаимно дополняющие друг друга, подчеркивают общность борьбы двух обездоленных американцев, у которых одни и те же симпатии и антипатии, надежды и чаяния. Дружба Гека и Джима в то же время символична: она олицетворяет союз белых и черных тружеников, который явится залогом успеха в их борьбе с несправедливым общественным строем. Гек и Джим показаны как люди, созревшие для такого союза, ибо они, забывая о собственных интересах, готовы идти на любые жертвы ради общего дела.
В результате Твен внес свой вклад в решение важнейшей проблемы создания образа положительного героя. Правда, формирование такого героя у Твена не завершается. Гек и Джим — пока лишь тот человеческий материал, из которого куются настоящие борцы, вожаки общественной борьбы. Гек Финн только вступает в жизнь. Но мы верим, что в определенных условиях он мог бы стать борцом за народные права, участником и вожаком фермерских и рабочих движений.
Правда, для решения такой задачи, как показывает набросок романа о взрослом Геке, сам писатель был не готов. Твен был оторван от рабочего движения, разделял многие иллюзии относительно буржуазной демократии. Поэтому честный писатель может представить себе лишь трагическое будущее своего героя. Бродяга-Гек возвращается домой шестидесятилетним стариком, встречает Тома. Друзья вспоминают, старое время: «Жизнь оказалась неудачной. Все, что они любили, все, что считали прекрасным,— ничего этого уже нет. Умирают».
«Приключение Гекльберри Финна» — роман о путешествии. Герои плывут да плоту по великой реке Миссисипи, и это позволяет автору показать всю Америку с ее убогой провинциальной жизнью, жестокими нравами. Легендарный Запад, край неограниченных возможностей и энергичных людей, предстает во всем своем убожестве, застое и безысходности.
Твен создает образ провинциального города, увиденный глазами Гека. Убог и отвратителен внутренний мир обывателей. Они жестоки и трусливы. Скуку и застой этого города время от времени нарушают гнусные сцены — травля собаками, вымазывание дегтем и вываливание в перьях заезжего, убийство и линчевание. Полковник Шерборн, застреливший безвредного пьяницу Богса, не вызывает у нас никакой симпатии, его речь, обращенная к обывателям, пришедшим линчевать Богса, верно раскрывает психологию американского мещанина — его жадность и трусость.
Мир, окружающий Гека и Джима, беден, невежествен, груб и жесток. Мы видим, что друзья нигде не могут найти справедливости и свободы — всюду только насилие, расовая ненависть, убийство и дикие нравы. И только на плоту они чувствуют себя свободными и счастливыми. Но и эта свобода оказывается кратковременной, ибо на плот бесцеремонно вторгаются два авантюриста «король» и «герцог» — худшие носители нравов буржуазной Америки. И здесь, на плоту, в этом последнем убежище от страшной действительности, Гек и Джим вынуждены вести борьбу с ненавистным им миром насилия и гнета. Символичны поиски Каира, олицетворяющего собой свободную жизнь: Гек и Джим так и не нашли его, он остался в тумане.
Велики художественные достоинства романа. Кроме глубокого психологизма, мастерства в раскрытии характера, следует отметить великолепное композиционное построение романа. Внутренней пружиной, двигающей сюжет, является бегство Гека и Джима на плоту из южных штатов в поисках свободы.
Блестяще использует Твен возможности романа, написанного от первого лица, от лица Гека. Этот прием позволяет глубоко заглянуть в душу подростка, тонко передать наивность, искренность детской души. Благодаря бесхитростному рассказу Гека, картины жизни Америки потрясают своей правдой.
Уорд и др. злоупотребляли диалектом, Твен сумел найти другое решение, сохраняя меткость и выразительность народной речи. Гек говорит не полностью на диалекте — Твен использует лишь ключевые слова, придающие особый колорит его речи. По-другому построена речь Джима — она насыщена диалектом, она тонко передает то сочетание лукавства, юмора и грести, которые характерны для языка американских негров Юга.
Суровый колорит романа с его трагическими сценами, с его безрадостной действительностью свидетельствует о том, что Твен чутко уловил настроение трудового народа накануне грозных событий 1886 г., когда рабочие и фермеры снова заявили о своей непримиримости с эксплуатацией и гнетом.
Такая же чуткость сказалась и в речи Твена «Рыцари труда — новая династия», произнесенной в Хартфорде в марте 1886 г. Когда готовилась эта речь, «Орден рыцарей труда» был массовой боевой организацией рабочего класса Америки, он провел ряд успешных классовых битв против капиталистов. Буржуазная пресса открыла злобную кампанию против «Рыцарей труда».
В разгар этой травли в защиту «Рыцарей труда» выступил Марк Твен. Он приветствует мощную пролетарскую организацию Америки как «великую силу, превосходящую власть королей». Твен верит в конечную победу пролетариата, который станет «законным хозяином страны, а голодные насытятся, и нагие оденутся...». Таким образом, надежды на переустройство общества писатель связывает с пролетариатом, его сплоченностью.
Однако у Твена еще остаются реформистские иллюзии, связанные с теоретической отсталостью американского пролетариата, его традиционной нелюбовью к теории. Касаясь путей завоевания власти, Твен возлагает надежду на избирательную урну: достаточно избирателям-рабочим, составляющим большинство населения, сказать «нет» капитализму, и он «тотчас же перестанет существовать».
случайно Твен не создал ни одного художественного произведения, посвященного жизни и борьбе американского пролетариата. Но эти противоречия и слабости Марка Твена нельзя рассматривать как нечто, присущее только ему. В. И. Ленин в статьях о Толстом указывает, что каждый великий писатель является зеркалом жизни своей страны и своего народа. Марк Твен отразил в своем творчестве как сильные, так и слабые стороны сознания своего народа: его революционную энергию и его теоретическую беспомощность, его жажду иной справедливой жизни и его иллюзии относительно американской демократии, его слепую веру в превосходство Америки над Европой.
«Янки при дворе короля Артура»
«Янки при дворе короля Артура» (1889), в котором нашло отражение новое направление художественной мысли писателя, наметившееся в хартфордской речи.
На первый взгляд, роман этот не имеет ничего общего с американской действительностью. Герой романа мастер-оружейник, американец XIX в., в драке получает удар по голове и теряет сознание, а очнувшись, находит себя... в Англии VI в. и попадает ко двору короля Артура. В отличие от неоромантиков, идеализировавших средневековье, Твен выносит грозное обвинение феодальному строю. VI в. предстает в его романе как век господства невежества, жестоких феодалов, как царство мракобесия церковников, как эпоха чудовищной эксплуатации народных масс.
Янки честен и бескорыстен. Вооруженный знаниями человека XIX столетия, он вызывает феодализм и церковь на страшный бой. Все силы и знания он отдает техническому и культурному прогрессу страны. Он издает газеты, строит фабрики, проводит телефон, он заставляет странствующих рыцарей, без дела слоняющихся по белому свету, рекламировать мыло и велосипеды. По сравнению с грубыми и невежественными рыцарями янки выглядит подлинным рыцарем без страха и упрека.
«Янки при дворе короля Артура» Марк Твен вновь выдвигает проблему положительного героя, и на этот раз, хотя и в фантастической форме, решает ее более успешно. Твен создал произведение с героем, ставящим перед собой цель: освободить народные массы от феодального гнета. Правда, писатель делает ставку не на революционную борьбу народа, а на отдельную личность, на просвещение и технический прогресс. Но подобные иллюзии были исторически неизбежными. Важно, что герой Твена стремится освободить парод от гнета эксплуатации и отдает этому делу свою жизнь.
Интересно также то, что в романе протянута нить от Англии VI в. к Америке XIX в., хотя американская действительность, естественно, получает лишь косвенное отражение. Твен намекает в своем романе на то, что американская буржуазная республика устарела, американскую конституцию он уподобляет лохмотьям на теле бедняка, которые уже не защищают его от холода. Писатель говорит, что «народ — единственный законный источник власти».
К сожалению, курс, взятый романом о янки, на решение больших социальных проблем не получил в дальнейшем у Твена энергичного развития. Отчасти это объясняется тем, что Марк Твен с головой ушел в издательскую деятельность и финансировал изобретение типографской машины, отчасти тем, что на целых пятнадцать лет (с 1891 по 1904 г.) он покидает родину и бесконечно путешествует. Банкротство издательства в 1894 г. заставляет его начать лекционное турне вокруг света. (Твен был изумительным рассказчиком, мастером слова. Его выступления с чтением своих рассказов собирали огромную аудиторию и в Америке и в Европе.) Все это отвлекало писателя от активной творческой деятельности.
Два романа, написанные в начале 90-х гг. — «Американский претендент» (1892) и «Вильсон-простофиля» (1894), хотя и свидетельствуют о неистощимой творческой фантазии Твена, но все же значительно уступают его предыдущим достижениям.
Роман «Американский претендент» выдержан в духе острой полемики: писатель отправляет англичанина лорда Беркли в США убедиться, что американская республика мало чем отличается от монархической Англии. Вначале лорд в восторге от идеи равенства, царящего в Америке. Но прожив всего несколько дней в этой «благословенной» стране, он разочаровывается в ней. «Значит и здесь есть аристократия, — сказал он самому себе, — по аристократия по положению и по толстому кошельку». Марк Твен высмеивает религию успеха, жестокий неписанный закон Америки «Горе неудачнику!».
Ниже творческих возможностей Твена оказался и роман «Вильсон-простофиля». Роман построен на самых невероятных ситуациях, в нем действует две пары двойников.
История с подменой детей в люльке, в результате которой истинный наследник судьи Дрискола вырастает на положении раба, а сын мулатки Рокси становится наследником, позволяет Твену в гротескной форме поставить вопрос о разлагающем влиянии богатства. Рабское положение белого ребенка, Томаса Бекета, легко делает его тупым, невежественным, забитым существом, в то время как Чемберс, сын мулатки, превращается в избалованного, эгоистического и ленивого барчука. Этим самым автор убедительно доказывает, что не существует непроходимого расового барьера между людьми — человека формирует среда.
В качестве героя, противопоставленного обывателям захолустного города, где происходит действие романа, выступает адвокат Вильсон. Снова, как и в «Геке Финне», рисует Твен провинциальный город Америки с его застойной жизнью, с его ленивыми и злобными обывателями, томящимися от скуки. Умный и наблюдательный Вильсон в глазах этих обывателей является дураком, простофилей, так как он не умеет подличать и наживать большие деньги.
«Простофиля» Вильсон ведет календарь, коллекционирует высказывания о жизни и людях. В афоризмах Вильсона отражаются новые настроения Твена, его пессимизм, его мрачные раздумья над новой эпохой — эпохой империализма: «Жалейте живых, завидуйте мертвым», гласит один из афоризмов Вильсона.
Поиски положительного героя, заметные в «Вильсоне простофиле», успешно продолжаются в книге «Жанна д'Арк» (1895). К сожалению, в отличие от Гарленда, Мэри Уилкинс, Норриса, решавших эту задачу на американском материале, Марк Твен снова уклоняется от изображения американской действительности, обратившись к другой стране и другой эпохе. Но выбор Жанны д'Арк все же был удачным, так как позволял поставить проблему положительного героя, народного вождя, вышедшего из глубин народа. Роман написан в форме воспоминаний о Жанне д'Арк ее оруженосца и писца. Впервые Марк Твен раскрывает героическую тему и пишет в высоком патетическом стиле.
В книге «По экватору» (1897) Твен вновь обращается к современности. По жанру — это путевой дневник. Наряду со случайными зарисовками, эта книга несла в себе суровое осуждение тех явлений, которые окажутся наиболее характерными для эпохи империализма. Марк Твен показывает страшные результаты хозяйничанья колонизаторов в Индии, Австралии, слаборазвитых странах Африки. Особенно сурово осуждает он английских колонизаторов.
В конце 90-х гг. на мировую арену вышел американский империализм, всему миру стали известны преступления американских монополий, вероломно захвативших Филиппины, Кубу, Пуэрто-Рико. Великий писатель бросился в схватку, чтобы разоблачить колонизаторов, спасти честь демократической Америки. Именно в эти годы, на рубеже XIX—XX вв., сатирический дар Твена находит свое высшее выражение, борьба против империализма пробуждает его творческую энергию.
В момент, когда империалисты США начали серию колониальных захватов под лозунгом приобщения отсталых народов к «американскому образу жизни», чрезвычайно важно было показать империалистическую Америку у себя дома, обнажив истинное лицо правящего класса, готового ради обогащения на любую подлость и любое преступление.
«Письмо ангела-хранителя», написанном в 1887 г. (по увидевшем свет лишь в 1946 г.), писатель сорвал маску порядочности и благочестия с одного из крупных дельцов США, и перед читателем предстал злобный и вместе с тем жалкий мещанин, заклятый враг трудового народа.
Сатирический прием «Письма ангела» позволяет Твену показать кричащее противоречие между лицемерной набожностью американских миллионеров, их мнимой заботой о благе ближних и звериной жестокостью в борьбе за личные блага. Ангел-хранитель углепромышленника Эндрью Лэнгдона поставлен в тупик молитвами своего подопечного. В молитвах, произносимых вслух, на людях — в церкви, на банкетах, дома за столом — Лэнгдок печется о «благе ближнего», бросает 10 центов в кружку для бедных, просит бога о теплой зиме, чтобы бедняки не мерзли и т. д.
В тайных же молениях углепромышленник требует от небес похолодания, чтобы повысить цены на антрацит; безработицы, чтобы снизить рабочим заработную плату; циклона, который разрушил бы шахты конкурента; увеличения прибылей и т. д. Никогда еще ханжество американских «деловых людей» не получало столь убийственного разоблачения.
Во время испано-американской войны Твен создает свой лучший сатирический рассказ «Человек, который совратил Гедлиберг» (1898). Вынужденный прибегать к аллегории, писатель снова срывает маску с американского империализма. Зазнавшийся Гедлиберг — это, безусловно, собирательный образ империалистической Америки. Бахвальство Гедлиберга, его претензии на роль самого честного города в мире, замечание о том, что Гедлиберг «начал внушать понятие о честности даже младенцам в колыбели» — все это намек на хвастливую буржуазную пропаганду в США,которая на весь мир трубила,что Америка — самая свободная в мире страна, самая демократическая. Именно эта легенда и высмеяна в рассказе. Убедительно доказывается, что «Гедлиберг — мерзкий, черствый, скаредный город».
Твен рисует многие примечательные черты в жизни этого города: деспотизм общественного мнения, дух нетерпимости и ненависти к «инакомыслящим», царящий в нем. Любопытна в этом плане история Берджеса, которого именитые граждане города хотели вывалять в смоле и перьях и протащить через весь город не шесте... за преступление, которого он не совершал (важная деталь, характеризующая капиталистическую Америку — вспомним Хеймаркетскую трагедию, дело Сакко и Ванцетти, дело супругов Розенберг). И когда Берджес бежал из города, «патриоты» решают учинить расправу над единственным честным и смелым человеком Гедлиберга — Гудзоном, обвинив его в «предательстве» за то, что он предупредил Берджеса.
«греховные деньги», выигранные в карты и предназначенные любому горожанину, который докажет на них право) показывает истинную цену честности и порядочности именитых гедлибержцев. Самые именитые граждане Гедлиберга лгут, клевещут, идут на клятвопреступление, лишь бы заполучить заветный мешок с золотом.
Но кроме разоблачения ханжества и алчности американской буржуазии, в рассказе Марка Твена выдвинута и другая проблема — проблема отпора силам реакции, проблема выполнения гражданского долга. Твен восхищается Гудзоном и Джеком Холидеем, сохраняющими честность и мужество перед лицом общественной истерии. Великолепен Гудзон, принимающий делегата именитых граждан города, готовящих расправу над ним: «Гудзон оглядел его с головы до пят, точно отыскивая место погаже, и сказал: «Так вы, значит, от комиссии по расследованию?», Солсбери отвечает, что примерно так оно и есть. «Гм! А что им нужно — подробности или достаточно общего ответа?» — «Если подробности понадобятся, мистер Гудзон, я приду еще раз, а пока дайте общий ответ».
— «Хорошо, тогда скажите им, пусть убираются к черту. Полагаю, что этот общий ответ их удовлетворит».
Сцена эта — предсказание того террора и «контроля над мыслями», которые будут осуществляться пресловутой комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в 40-х и 50-х гг. нашего века.
В целом рассказ этот можно рассматривать как призыв к отпору силам империалистической Америки, как апеллирование к гражданским чувствам Америки демократической.
памфлет «Соединенные Линчующие Штаты» (1901). Здесь Твен, заклеймив империалистическую Америку как страну линчевателей, в то же время говорит о том, что недостаточно одного лишь обличения, срывания масок, — необходимо сопротивление народа, общественных сил. Но не находя таких сил, писатель впадает в отчаяние. «Нет у нас материала, из которого выковываются люди с отважной душой, — жалуется Твен, — в этом отношении мы впали в настоящую бедность».
Но ведь как раз в это время среди американского пролетариата гремела слава Билла Хейвуда и Юджина Дебса, организаторов победоносных схваток между трудом и капиталом! Марка Твена можно отнести к числу тех «последних могикан буржуазной демократии», у которых, по словам В. И. Ленина, критика американского империализма, вследствие их боязни «присоединиться к силам, порождаемым крупным капиталом», оставалась «невинным пожеланием» 1.
Марк Твен сознавал, что его критика остается «невинным пожеланием», но присоединиться к пролетариату он не мог. В этом — драма Твена, источник его пессимизма.
Но протест Твена имел огромное значение. Своими сатирическими рассказами и памфлетами 90—900-х гг. он укреплял гражданские традиции американской литературы, традиции Торо и Уитмена, пролагая дорогу публицистике Джека Лондона и Теодора Драйзера.
Разоблачение американского империализма и колониализма, бесспорно, высшее достижение публицистики Твена. Замечательный памфлет «Человеку, ходящему во тьме» (1901) прозвучал как обвинительный приговор колониализму. В нем раскрываются кровавые методы проникновения колонизаторов в слаборазвитые страны «с помощью стеклянных бус, пулеметов и молитвенников, виски и факелов прогресса»; показаны преступления английских, немецких, голландских и американских колонизаторов в Китае, Южной Америке, Африке; выявляется зловещая роль церкви как орудия колонизаторов.
«Число людей, ходящих во тьме, все уменьшается, — иронически пишет автор, — ... а тьма все редеет и редеет, она уже теперь недостаточно густа для наших целей».
В памфлетах 900-х гг. воинствующий сатирик Твен, метко названный Бернардом Шоу «американским Вольтером», вается на «священные» устои империалистического мира. Сатирическая плеть Марка Твена сечет и коронованных убийц — русского царя Николая II, и бельгийского короля Леопольда, и английских империалистов, уничтоживших бурскую республику; и американских миллионеров, протянувших жадные щупальца в слаборазвитые страны.
В «Монологе царя» (1905) Марк Твен клеймит русского царя Николая II, душителя и палача русского народа, виновника «Кровавого воскресенья». Твен доказывает, что расстрел народа 9 января 1905 г. — не случайное происшествие, не ошибка царя, а закономерное проявление деспотизма. Используя сатирический прием «саморазоблачения», Твен заставляет царя признаться: «Мы делаем, что хотим. Преступление для нас привычное ремесло, убийство — привычное занятие, кровь народа — привычный напиток». Самохарактеристика Николая II заканчивается убийственным резюме: «Подумать только, что это чучело в зеркале, эту морковку, огромная нация, несметная масса людей, чтит как божество, и никто не смеется!».
Памфлет «Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго» (1905) свидетельствует о богатейшей творческой фантазии Твена, неистощимости его художественных приемов. Наедине с самим собой бельгийский король Леопольд в длинном монологе мечет громы и молнии на головы миссионеров и журналистов, не умеющих держать язык за зубами. Эти ябедники, сетует король, пишут, «что я обратил многомиллионное население (Конго. — Н. С.) в своих слуг и рабов, присвоив себе плоды их труда..., забираю себе — с помощью плети и пули, голода и пожаров, увечий и виселицы, — кофе, слоновую кость и прочие богатства, добытые туземцами... Ах, мерзавцы! Так и есть, ничего не утаили!».
Возмущенный сообщением прессы о том, что «король Леопольд облагает украденную им страну налогами, но ничего не дает, кроме голода, горя, кроме тюрем, увечий и массовых истреблений», Леопольд обвиняет «критиканов» в однобоком освещении вопроса: «Типичная манера критиканов. Стало быть, я им ничего не даю? А евангелия, которые я посылал оставшимся в живых?..». Далее Леопольд ссылается на свой наказ, «чтобы во время облав умирающим подносили целовать святой крест, и если это выполнялось, то я, несомненно, был смиренным орудием спасения многих душ». Чудовищные преступления колонизаторов обнажены в этом памфлете с огромной художественной силой.
«Человеку, ходящему во тьме»: «Мы отняли землю и свободу у доверившегося нам друга. Мы предложили нашим чистым юношам взять в руки опозоренное оружие и пойти на разбой под тем флагом, которого в прежние времена бандиты боялись, а не считали его своим». Здесь же Твен саркастически замечает, что американцам пора завести новый флаг — с черными полосами вместо белых и с черепом и костями вместо звезд. В памфлете «В защиту генерала Фанстока» (1902) дана картина террора американской военщины на Филиппинах, в частности, раскрываются подробности вероломного захвата Агинальдо, вождя восставшего филиппинского народа.
Твен учил всех угнетенных распознавать коварные повадки американских империалистов, знать цену их лживым уверениям в «дружбе».
Огромное значение для развития прогрессивной американской литературы имеет «Автобиография» Твена, которая была опубликована при его жизни лишь частично. Наиболее смелые страницы «Автобиографии» писатель завещал опубликовать после его смерти, чтобы подать «голос из могилы», но душеприказчики Марка Твена до сих пор утаивают наследие великого художника слова. Например, речь о «Рыцарях труда» была опубликована лишь в 1957 г., семьдесят пять лет спустя после ее произнесения!
В своей «Автобиографии» великий сатирик поведал то, что долгими годами таилось в его сердце и что он не решился высказать открыто, ибо его ждали преследования и травля. Здесь содержится материал огромной взрывной силы. В неопубликованных очерках, непроизнесенных речах, вошедших в «Автобиографию», с убийственной силой высмеяна и обнажена разбойничья сущность американского империализма. Таков, например, памфлет «Американский джентльмен» — самое мужественное произведение Твена. В нем писатель срывает маску порядочности с президента США Теодора Рузвельта, изобличая его как душегуба и вдохновителя кровавой агрессии американского империализма.
В памфлете «Мы — англосаксы» Твен приводит декларацию империалистов США, высказанную на банкете военным «высокого ранга» и представляющую собой верх цинизма и наглости: «Мы принадлежим к англосаксонской расе, а когда англосаксу что-нибудь нужно, он просто идет и берет». Твен переводит эту декларацию на «простой английский язык» и уточняет ее смысл: «Мы, англичане и американцы — воры, разбойники и пираты, чем мы и гордимся». Марк Твен заявляет, что ему стыдно принадлежать к англосаксонской расе и называет американских империалистов «позором человечества»,
«Автобиографии» мы находим и памфлет «Грандиозная международная процессия», рисующий зловещий облик капитализма XX в. Памфлет известен нам пока по отрывку, ибо душеприказчики Твена до сих пор не хотят издать «Автобиографию» полностью.
Рисуя процессию, символизирующую XX в., Твен сообщает, что во главе этой процессии идет Христианство как главный пособник империализма. Вот его облик: «Монументальная особа в развевающемся одеянии, пропитанном кровью. Голову венчает золотая корона, на шипы которой насажены окровавленные головы патриотов, отдавших жизнь за свою родину: буров, «боксеров», филиппинцев. В одной руке Христианство держит пращу, в другой — евангелие, раскрытое на тексте: «Помогай ближнему». Из кармана торчит бутылка с ярлыком: «Мы несем дары цивилизации». На шее — ожерелье из наручников и воровских отмычек». Дается описание остальных участников этой зловещей процессии, отражающей лицо мирового империализма: «Убийство и Лицемерие поддерживают Христианство под руки. Стяг с девизом: «Возлюби имущество ближнего, как самого себя!».
Выше отмечалось, что Марк Твен искал реальные силы, способные к отпору реакции и, не находя их, впадал в отчаяние. Разочарованием в людях отмечена его мрачная книга «Таинственный незнакомец» (1898) и «Что такое человек?» (1906). Но мизантропия Твена гораздо плодотворнее и ценнее для американской литературы, чем оптимизм Гарленда и других писателей, пошедших на компромисс с империалистической Америкой. Лучше было негодовать на пассивность американцев, обвинять их в трусости, чем превратиться в самодовольного буржуа.
«Таинственном незнакомце», презирающий людей, однако видит и их силу, которой они не сознают. «При всей своей нищете, — говорит Сатана, — люди владеют одним, бесспорно, могучим оружием. Это — смех. Сила, деньги, доводы... настойчивость — все это может оказаться небесполезным в борьбе с властвующей над ними гигантской ложью. На протяжении столетий вам, может быть, удастся чуть-чуть расшатать, чуть-чуть ослабить ее. Однако подорвать до самых корней, разнести ее в прах вы сможете лишь при помощи смеха. Перед смехом ничего не устоит».
Владея могучим оружием смеха, Марк Твен в свой жестокий «позолоченный век» боролся против лжи и лицемерия, разрушая иллюзии соотечественников, будил их совесть. Подобно Салтыкову-Щедрину, он разрушал своим смехом «гигантскую ложь», под которой мы подразумеваем весь капиталистический строй. В этом — тлавная заслуга Марка Твена как писателя.
1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 409.