Заключение
В этой книге мы хотели воссоздать художественный мир Г. Бёлля в контексте немецкой литературы ХХ века. Но, как оказалось, говорить в основном об одном писателе было не совсем легко. Как мы отмечали в самом начале, немецкая культура, её литература- явление совершенно неповторимое. Но мир ХХ века, который и теперь, в новом ХХI веке все ещё «держит» нас в кругу своих специфических проблем, разрушил многие границы, в том числе и в литературе и вывел её из пределов «малого исторического времени» (Бахтин) к всеохватности «большого исторического времени».
Творчество немецких писателей ХХ в. несёт на себе печать амбивалентности. Это проявляется особенно четко в середине века, когда после крушения фашизма для немцев как бы пробил «последний час природы». В этой пиковой точке Германия стала расплачиваться за все грехи, за весь груз своей прошлой истории, который в конечном счете вовлек страну в пучину фашизма. Амбивалентность же заключалась в том, что немецкий художник, с одной стороны продолжая исконные традиции своей культуры с её глубокой интеллектуальностью, философичностью, музыкальностью, теперь никак не мог миновать основной темы – кошмарной трагедии войны, развязанной его страной, осознанием своей вины перед миром и необходимостью обратиться к гражданственным, остро-политическим проблемам.
Именно так происходило формирование новой литературы Германии ХХ в. - через линию традиций, связывающую её с творчеством писателей старшего поколения, и через дальнейшее развитие основной проблемы – проблемы личности, её духовных исканий в контексте нового времени.
Развиваясь в весьма неблагоприятных условиях послевоенного времени, западногерманская литература вобрала в себя лучшие черты своей классики, но в то же время немецкие прозаики оказались в авангарде литературного новаторства.
Недаром такие немецкие писатели как Г. Бёлль, В. Кёппен, Г. Грасс, Э. Носсак и многие другие вскоре стали признанными мастерами новой элитарной интеллектуальной прозы. Хотя в первые послевоенные годы в западногерманской литературе было большое тяготение к малым формам, но жанр романа в результате оказался наиболее востребованным и развивался по пути «повышения его мыслительной и образной ёмкости». Отсюда и жанровое многообразие немецкого романа ХХ в. - от интеллектуального крупномасштабного романа до романа-утопии, романа-биографии, романа семьи и т. д.
В центре произведений стоят крупные общественные конфликты современности, но прежде всего вторая мировая война. Война стала для немецких писателей тем пробным камнем, сквозь призму которого высвечивалась ценностная позиция и самого художника и изображаемого им мира. При этом изобразительные способы были отмечены широчайшей палитрой: поток сознания, исповедь, ассоциативность мышления персонажей, элементы мифа, смещение временных пластов, фрагментарность повествования, гиперболизация, контрасты. Все эти приемы были призваны передавать изменчивость и подвижность жизни и в каждом конкретном случае несли свое эмоционально-смысловое назначение. Они способствовали пониманию человека в системе связей, его моральной оценке, определялись многообразием самого жизненного материала и стилевыми особенностями художественной формы произведения.
Искусство современности, как правило, лаконично, так как оно рассчитано на активную мысль и воображение читателя, поэтому для него важен не объем, а емкость. Задачей прозы является анализ многообразных связей между личностью и миром. И для общих жизненных проблем порой прозаики находят очень разные художественные решения: ретроспекцию, внутренний монолог, авторские отступления, взаимопереплетающиеся планы. Немецкие романисты и новеллисты часто свободно обращаются со временем, но при этом не ради формы. Они употребляют эту свободу, чтобы глубже проникнуть в действительность, выделить существенные, узловые моменты действия, дать ясную и точную мотивировку поведения людей, событий.
Желание осмыслить направление быстро движущейся истории побуждает немецких писателей сопоставлять, сталкивать прошлое, настоящее, будущее, и это способствует возрастанию роли условности и условных форм. Для этого используется так называемый «эффект отчуждения», и не только в драматургии: автор вступает с читателем в прямое общение. Тому же содействует набор таких художественных средств как сатира, гротеск, притча, символ.
Те исторические потрясения, которые принесло послевоенное время, требовало от писателей поисков новых форм обобщения, необычных и действенных художественных средств. Так возникает фантастика нового типа, которая позволяет отодвинуться от реальности, чтобы лучше разобраться в ней, указать перспективы её развития. Условность, фантастика зачастую выступают не в чистом виде, а в сочетании с жизненной достоверностью.
Для насыщения произведения большим жизненным содержанием в стремительный ХХ в. литература стала часто прибегать к методу монтажа во всех родах и жанрах - от рассказа до драматургии. Приемы монтажа есть и в драмах, что связано, конечно, с Брехтом, но более скрыто проявляется и в творчестве прозаиков. Писатели как бы самовластно манипулируют пространством и временем, подчиняя обе категории своему замыслу. Традиция композиции-монтажа берет свое начало из классики первой половины ХХ века, например, из драматургии Л. Фейхтвангера. Монтаж- это не только способ авторской оценки изображаемого, но и способ обобщения, типизации.
Вслед за старшим поколением, писатели второй половины века часто использовали словесный или музыкальный лейтмотив. Лейтмотивом может быть портретная черта, характерное излюбленное слово персонажа, предмет, играющий сюжетно-важную роль, все это помогает читателю понять логику характеров и событий, а сам повторяющийся в литературе приём- живее ощутить устойчивость литературных традиций.
Обозревая немецкую литературу ХХ века с её сложной жизненной проблематикой, мы соотносим время с деятельностью и поведением человека в нем. Мы видим многообразные типы людей, способных гибко приспосабливаться к изменениям времени и неспособных адаптироваться в его зигзагах; людей, верных себе в любой ситуации и людей-хамелеонов, мимикрирующих во времени ради выживания; людей, преданно служащих своему пониманию долга и людей, преданных идее человечности, совести, гуманизма. Времена меняются в соответствии с требованиями законов истории. Деятельность человека может способствовать этим изменениям и тормозить их.
человека по-прежнему остается многообразной и противоречивой. В результате одни прилагают все силы и энергию ума, чтобы свести к нулю усилия других. А время, между тем, движется вперёд, и движение это необратимо. И в новом ХХI веке появляются новые пророки, которые с постмодернистских позиций выдвигают претензии на смену философских парадигм. Среди этих громких заявлений о деструктивности в искусстве, об энтропии и хаосе, разрушении всех этических и эстетических канонов постепенно, уже в который раз в истории!, дым рассеивается, оставляя нетленное и вечное – любовь к человеку, простые нравственные ценности, величие вечного…
«совестью нации». Когда великого писателя не стало, бывший президент Германии Рихард фон Вайцзекер написал в своем письме к его вдове:
«Он был адвокатом слабых и врагом тех, кто всегда уверен в собственной непогрешимости. Он выступал за свободу духа везде, где она оказывалась под угрозой. Он не отличался покладистостью и не боялся полемики. Он вызывал чувство неприятия и в то же время пользовался огромным уважением».
Таким образом, нить времен не прерывается и дух великих гуманистов прошлого – от Эразма Роттердамского, Альбрехта Дюрера, Томаса Мюнцера, великого гения Гёте помогает и по сегодняшний день немецкой литературе сохранить свою ценность и величие.