ФРАНЦУЗСКИЕ ПИСАТЕЛИ О МАРСЕЛЕ ПРУСТЕ
Творить— значит жить вдвойне. Неуверенный и тревожный поиск Пруста, его кропотливое коллекционирование цветов, вышивок и тревог не означают ничего иного. Но в этих поисках все же не больше смысла, чем в непрерывном творчестве, которому каждодневно предаются комедиант-завоеватель и все люди абсурда. Все они хотят сыграть, повторить, воссоздать свою реальность...
Альбер Камю. Миф о Сизифе
Истинное величие Пруста в том, что он описал не утраченное, а обретенное время, собирающее воедино раздробленный мир и облекающее его новым смыслом на самой грани распада. Его нелегкая победа накануне смерти — свидетельство того, что он сумел посредством памяти и разума уловить в быстротекущем потоке форм трепетные символы человеческого единства. Самый гордый вызов, который произведения такого порядка могут бросить мирозданию, состоит в том, что они предстают перед ним как единое целое, как замкнутые в себе и однородные миры. Этим определяются сочинения, которым чуждо раскаяние.
Альбер Камю. Бунтующий человек
... У Пруста <...> поэзия не там, где ее ищут. Кусты шиповника и соборы — это лишь декорация. Поэзия же его — бесконечная череда карточных фокусов, стремительная игра отражений. <...>
Светская жизнь, которую он ценил превыше всего, а критики считали забавой, была сердцевиной цветка его поэзии.
Жан Кокто. Голос Марселя Пруста
Перечитав еще раз произведение Пруста, испытываешь изумление при мысли о том, что некоторые критики обвиняли его в отсутствии плана. Но это совсем не так: весь этот огромный роман построен как симфония. <...>
Говорить же, что Пруст был ослеплен светом, что в снобизме своем он не понимал даже того, что интерес могут представлять все классы, и портниха — не меньше, чем королева, — значит очень плохо прочитать его и совершенно не понять.
Андре Моруа. Марсель Пруст
Пруст <...> создал эпопею современного письма. Он совершил коренной переворот: вместо того чтобы описать в романе свою жизнь, как это часто говорят, он самую свою жизнь сделал литературным произведением по образцу своей книги <...>.
Ролан Барт. Смерть автора
Эстетика Пруста устарела <...>, его идеализм может послужить поводом лишь к утомительным философским колебаниям и стать основой старомодного дофрейдовского изображения жизни.
Филипп Соллерс
..
. Я не думаю, что преувеличиваю значение Марселя Пруста; я не думаю, что его можно преувеличить. Мне кажется, давно уже ни один писатель нас не обогащал в такой мере, как Пруст.
<...> Пруст — человек, наделенный гораздо более тонким и внимательным взором, чем обычный взор, и он им нас ссужает на все время, пока мы его читаем.
Андре Жид. По поводу Марселя Пруста
обещая дать те уроки, которых никогда не дает. Эта погоня за призраком безнадежна. О, эти высоколобые и похотливые глупцы, сложные, как хирургические инструменты, и такие же скользкие! Для них «Христос умер напрасно»! Я говорю не только о том, что идеи Бога нет в произведениях Пруста. В них невозможно отыскать никаких признаков божественного присутствия.
Жорж Бернанос
<...> Однажды Луи де Робер дал мне прочитать «По направлению к Свану»... Какое чудо! Лабиринт детства, вновь обретенный, истолкованный, светлый и головокружительный... Все, о чем хотели написать, все, о чем написать не осмеливались и не умели: это отблеск вселенной на высокой волне, поднятой избытком собственной силы.
Габриель-Сидони Колетт