Жан-Поль де Дадельсен
В 1957 г. на следующий день после смерти Жан-Поля де Дадельсена в возрасте сорока четырех лет от рака мозга журнал «Кайе де сезон» опубликовал стихотворение из цикла «Иона», снабдив его следующим предисловием: «Не так уж часто встречаются такие люди, как Дадельсен, люди, производящие одновременно впечатление силы и гениальности. К сожалению, когда мы его узнали, он уже был болен жестокой болезнью, которая вскоре унесла его. Поэма, которую вы прочтете, позволяет составить себе представление о масштабе дарования этого поэта и ощутить потерю».
Кроме цикла «Иона» он написал еще несколько высокопо- этических и оригинальных произведений (совсем не стремясь их сделать оригинальными). Поэт умел соединять эпическое и обыденное и делал это так же уверенно, как Клодель. А смешное у него вызывает еще большее волнение...»
Я нахожу эту заметку робкой в эпитетах, так как Дадельсен создал действительно высокопоэтические произведения. Поэзия медленно созревала в нем и выплеснулась только накануне его сорокалетия, когда он решился записать свои стихи.
Дадельсен много работал над ними. Каждое его стихотворение имеет несколько версий: все эти версии когда-нибудь стоит опубликовать, и в первую очередь различные варианты его стихотворений «Бах осенью» и «Воззвание». В настоящее время мы знаем только серию его стихов, написанных после смерти его матери, тоже жертвы ракового заболевания. Эти пять вариантов позволяют представить себе, как поэт работал. Он крутится вокруг будущего стихотворения, как фотограф возле своей модели, то приближаясь, то удаляясь от нее, как будто ищет лучшую точку зрения, единственно возможное поле видения. На самом деле процесс сочинения выглядит значительно сложнее. Я ограничусь самыми поверхностными наблюдениями. В первом стихотворении Дадельсен говорит от имени женщин Эльзасской долины. Его мать родом оттуда, и, конечно, будь она жива, она бы гордилась сыном, который связал ее судьбу с судьбой родной провинции, предоставив ей свой голос. Это стихотворение о смирении, о нежной и целомудренной любви, в которой есть малая толика иронии, отчего стихотворение кажется особенно искренним. Оно внезапно обрывается напоминанием об «убивающей опухоли». Спокойная картина разрушается. Остается только боль, о которой уже нет нужды говорить.
Во второй версии смерть возникает у него не в конце, а в начале стихотворения. В качестве умершей женщины выступает жена лирического героя, как если бы Дадельсен не смог прямо говорить о смерти своей матери и решил рассказать о ней, как о смерти жены своего лирического героя. Он развивает темы, связанные с нежными воспоминаниями о ней. В то же время он прямо рассказывает нам эпизоды ее биографии и создает образы обыденной жизни. Тема матери и родной земли у него взаимосвязаны.
Третья версия, самая сжатая: она дает его воспоминаниям четкий абрис и наполняет их силой воздействия на читателя. Как сказали бы современные критики, речь идет о «выходе за пределы частного случая», о попытке создания такого поэтического образа личности, который бы восприняли все его читатели. (Поэзия Дадельсена никогда не была герметичной.)
Четвертая версия — возврат к стихотворению-воспоминанию с новой попыткой проникновения в образ матери. И наконец, пятая версия, которую стоит рассматривать как заключительную, потому что именно ее Дадельсен отдал в печать (журнал «Прев», июль 1957 г.) содержит все основные образы предшествующих вариантов. Эскизы стихотворения, как бы оторванные от своего создателя, сгруппировались теперь в одной поэме. Все отметят, что она написана в третьем лице и что жена лирического героя стала аптекаршей. Смерть мелькает в ее заглавии: «Последняя ночь аптекарши», но она уже не возникает так грубо, как в стихотворении «Женщины долины», где она молча убивает (невозможно прибавить ни слова, когда ее имя названо). Смерть скорее хочет стать у него «не очень глубоким ручьем», о котором говорил Малларме. Каждому предстоит пересечь этот ручей, невозможно помешать себе об этом думать. Когда Дадельсен писал свои стихотворения, он уже думал о своем близком конце.
Журнал «Кайе де сезон» имел честь представить все пять версий одного стихотворения, и я признаюсь, что мне одинаково симпатичны и наброски, и окончательный текст. Журнал опубликовал также «Песнопения Ионы», где поэтическая чувствительность Дадельсена предстает в чистом виде, а также «Дядю Жана», где мы видим его поэтические высказывания по поводу самых возвышенных и самых банальных вещей. Некоторые полагают, что он проявил себя здесь настоящим эльзасцем. Другие подчеркнут его натуру лютеранина. Он был цельным человеком, но его интересовала жизнь во всех ее проявлениях.
друг Дадельсена, предложил опубликовать его избранные стихотворения, он должен был установить порядок, в котором следует расположить тексты, и написать предисловие. Увы, сам Камю умер при известных всем трагических обстоя- тельствах в 1960 г. У него не было времени сделать состав книги и написать обещанное предисловие.
Мне очень нравилось творчество Дадельсена, и я пошел в «НРФ», чтобы узнать, что стало с папкой, переданной Камю Франсуа Дюшеном. Секретарь Камю мне сообщил, что он вернул ее мадам Дадельсен. Рецензенты, которые с ней ознакомились, сказали, что это сборник поэтических набросков: «Посмертная публикация незнакомого автора возможна лишь в случае, если речь идет о неоспоримом шедевре».
Я написал мадам Дадельсен и через короткое время принял Франсуа Дюшена, который принес мне великолепные неизданные стихотворения. Мне удалось убедить Рене Жюльяра, что издание сборника стихотворений Дадельсена поднимет престиж его издательства и станет удачей журнальной серии «Кайе де сезон».
Вот тогда в дело вмешался Анри Томас, только что вернувшийся из Америки, где он преподавал два года в колледже. Я посвятил ему специальный выпуск «Кайе», и газеты о нем заговорили. Более того, Реймон Кено сказал мне: «Я думаю, что журналы еще могут оказывать какое-то влияние. Я показал ваши «Кайе» своим коллегам с площади Кайон, и у Томаса есть шансы получить Гонкура в этом году». (Томас не получил тогда Гонкуровскую премию, только премию «Медичи», а в 1961 г. премию «Фемина».)
Анри Томас взял у меня папку со стихами Дадельсена, взял ее, чтобы показать Реймону Кено, Брису Парену и самому Гастону Галлимару. Он сказал мне, что никто из них не ознакомился с папкой, возвращенной мадам Дадельсен. «И вот теперь все зависит от тебя,— сказал он мне.— Дадельсен может быть опубликован у Жюльяра или в «НРФ». В области поэзии Жюльяр сражался только за Мину Друэ.* А у Галлимара Дадельсен будет опубликован в достойной компании рядом с Сен-Жон Персом и Фаргом. Я думаю, что он предпочел бы эту компанию».
мои права на «Иону». Предваряя издание сборника в «Галлимаре», Франсуа Дюшен отметил, что «после смерти Камю, благодаря убеждению в необычайности дарования поэта и усилиям господ Анри Томаса и Жака Бреннера, этот сборник смог появиться на свет. Бреннер великодушно отказался от права издания его поэм в своем журнале «Кайе де сезон».
«Ионы», я тем не менее выпустил специальный номер, посвященный Дадельсену. Этот номер вышел летом 1961 г. и вызвал живой отклик в прессе. Мориак, в частности, похвалил его в своих «Записных книжках». Дадельсен, таким образом, прославился в литературных кругах еще до выхода его «Ионы» весной 1962 г. Я должен также с почтением вспомнить Рене Жюльяра: он субсидировал номер, посвященный рекламе сборника, подготовленного в другом издательстве.
Многие тексты стихотворений Дадельсена остаются неизданными. Сборник его стихотворений и критических статей под названием «Гёте в Эльзасе» выпустило издательство «Ле тан к'иль фэ» в Коньяке.
Примечания.
* Мину Друэ — юная поэтесса, по поводу которой Кокто остроумно заметил: «Все дети гениальны, кроме нее». (Примеч. авт.)