Валери Ларбо
Ларбо (1881 — 1957) случалось определять себя как «невыдающегося прециозного автора начала XX века». Мне же хочется определить его как превосходного художника, сумевшего создать собственный яркий мир.
Я предлагаю вам свой текст, который был опубликован после его смерти в номере «НРФ», полностью посвященном писателю. Название статьи «В честь Ларбо...»
В честь Ларбо роскошные поезда отправляются каждый день, чтобы пересечь хорошо освещенную Европу, праздничную Европу, Европу, в которой воцарился мир. «Суровая без единого цветка» Кастилия не менее прекрасна, чем «полная роз» Болгария. Эта Европа не существует? Существует, мы вновь ее обрели, убедившись в этом во время летних отпусков. (И решили, что не будем больше читать газеты.)
буквы. Мы бы хотели только одного, чтобы Работа снова стала «средоточием всех наших мыслей», как этого желал Ларбо на одной из последних страниц своего «Дневника» (1935).
Подчеркну слово «Работа» (прописная буква написана рукой Ларбо). Даже мультимиллионер Барнабут 12 противился празд- ности: «Неужто я праздный, я, сжигающий свою жизнь в поисках абсолюта?» Никогда не находят того, что ищут, но важен сам поиск.
Творчество Ларбо незаметно внушает нам желание такого дерзания.
Может быть, другие писатели значили для меня больше, но не было ни одного, кого бы я так сильно любил. Мое восхищение Ларбо не знает сомнений. Он воздействовал на мое воображение, хотя у него нет стремления специально на кого бы то ни было влиять.
«Я не хочу тебе давать никаких советов. Мне нечего тебе сказать из того, чем ты мог бы воспользоваться. Каждый поступает по-своему, каждый человек имеет что-то свое». Это говорит великий герцог Стефан молодому Барнабуту. Ларбо, наверное, произнес бы те же слова, отвечая пришедшему к нему с вопросами юному читателю. Из его книг можно извлечь уроки мыслей и мастерства. Барнабут многое узнает от Стефана, точно так же как мы многому учимся у Ларбо. Прежде всего тому, что интересно и истинно только «частное», что каждое существо, каждая вещь имеют свою, особую ценность. Мы узнаем, что надо отбросить: «подавляющее Большинство, Голос Народа, нормального с точки зрения психиатров Человека, одержимого только теми страстями, которые положено иметь в данный момент: в IV в. быть христианином, позавчера патриотом, вчера социалистом, любить без фраз, безыскусно, обладать умеренным вкусом к умеренности».
Не народ осуждает здесь Барнабут, а посредственные умы, полагающие себя носителями бог знает какой мудрости предков, считающие, что культуру можно приручить. Бернабут говорит о своей большой любви к миру, ко всем проявлениям жизни. Никто его не отталкивает, он не знает ни ненависти, ни отвращения. Барнабут грустит, что многое в этой жизни прошло мимо него. Имея большое состояние, он понимает, что человек по своей природе не может обладать всем, что пожелает. Однако если он может чем-то владеть, пусть владеет! Барнабут приглашает нас разделить вместе с ним все радости и печали его дальних дорог.
Смеемся и поем вместе
Барнабут всего лишь один из персонажей Ларбо. Чтобы почтить Ларбо, вспомним о детях. Кто лучше него сумел написать о детской любви, о ее тайной неистовой силе, ее наивности и смелости. В честь Фермины Маркес Камил Мутье размахивает колумбийским флагом. Из любви к маленькой пастушке Жюстине, поранившей себе палец, мальчик Милу решает порезать свой собственный. Еще один мальчик замечает «фигурку» в прожилках мрамора на камине и «уходит с ней в лес». А вот девочки: Кини Кросланд, одетая в белое и голубое, изображает Безумие, потрясая шутовской погремушкой с белыми и голубыми лентами 4все хорошо, но на ней только ночная рубашка с оторванными пуговичками). Вот Элиана из рассказа «Элиана в четырнадцать лет», у нее «один Любимый, много возлюбленных и куча любовников» (все, конечно, выдуманные, но она так верит, что ее любовь живет, и непременно коснется душ тех, кому она предназначена...).
Мы видим, что девочки Ларбо живее мальчиков. Каждая из них сама составляет карту Нежности, исследуя все тайные ее тропинки. Девочки быстрее мальчиков познают связь между сердцем и чувственностью.
«Девочек Курбеля» 13 очаровала бы кого-нибудь, как я был очарован юными героинями Ларбо. Признаюсь в том, что не без мысли о Розе Лурден из «Инфантильных» и Инге из «Любовников, счастливых любовников...» я сочинил образ Альбера Арну в «Ателье фотографа». «Какое же сердце у Инги! С двенадцати или тринадцати лет ее занимает страстная дружба, мучает ревность, припадки злобы, наслаждение, страх, первые победы, расставания».
Ларбо никогда не говорил как соучастник, скорее как друг. Именно поэтому он трогателен и справедлив. (Вспомним также встречу Барнабута на Роттердамской набережной с двумя юными девушками: «Это было 18 сентября 1900 года около восьми часов».) Чтобы почтить Ларбо, можно было бы назвать еще длинный ряд героев и героинь/ А как забыть его статьи и переводы?
Чтобы почтить Ларбо, зашелестят бесчисленные страницы книг; заявят о себе Антуан Эроэ и Жан Ленжандес, своего лучшего критика и друга приветствуют Валери, Фарг и Джойс; Батлер заговорит по-французски, как на своем родном языке. Ларбо-критик не строит из себя мэтра и профессора. Он только хочет, чтобы мы разделили с ним его восхищение и его удовольствие, он хочет поделиться с нами своими открытиями. Он приглашает нас на «прогулку» по книгам, которые ему нравятся. Литература, как и жизнь,— путешествие, его можно совершить с друзьями. Нет лучшего спутника в прогулках по книгам, чем «прециозный» Ларбо.
История одной дружбы
— это истинный роман. Как роман следует воспринять «Переписку Ларбо — Рея», подготовленную к изданию Франсуазой Лиур (1980).
Ларбо и Марсель Рей встретились в 1894 г., первому было только тринадцать лет, второму уже шестнадцать. Рей был сыном директора школы, которого госпожа Ларбо, вдова, пригласила провести летние каникулы у себя в поместье, в Виши, где бьет известный источник Сент-Иор. Богатая дама полагала, что этот серьезный и работящий мальчик будет прекрасным примером для ее сына, вожатым во всех его занятиях. Протеже матери, Марсель Рей мог бы стать покровителем мальчика.
Дружба, рожденная в таких условиях, казалось, не имела шансов на успех. Но через несколько лет разница в возрасте между мальчиками стерлась, и Марсель Рей, когда узнал о вкусе Валери к книгам, о его особенном литературном даровании, простил юному другу его черты избалованного ребенка. У него не было ревности к приятелю, не знающему, что такое зарабатывать себе на жизнь, обеспечивать положение своим трудом. Марсель Рей стал блестящим университетским преподавателем немецкого языка, потом журналистом и, наконец, дипломатом.
Переписка позволяет присутствовать при литературных дебютах Ларбо и следить за его писательской карьерой. У него не было никакой склонности к эксгибиционизму, так же как не было у него ничего общего с героем-миллиардером из его известной книги «Барнабут». Мы узнаем, что это Марсель Рей посоветовал Ларбо сделать фигуру богача столь весомой и привлекательной. Рей быстро догадался, что Барнабут может стать «литературной легендой», бросающей отсвет на своего создателя.
— это понятно. Неудобство же заключалось в том, что жизнь богатого «проложена» заранее. Из привязанности к матери Ларбо не порывал с тем обществом, которому принадлежал, но не ненавидел Виши и буржуазные круги. Вся его симпатия была на стороне диссидентов в литературе и обществе. Семейное благочестие привело его, однако, к не совсем благородным поступкам; он не осмеливался представить матери тех молодых женщин, которых любил, но которых мать сочла бы недостойными сына. Боясь семейных драм из-за демонстрации своей независимости, он не раз упустил возможность счастья. Его любовь к путешествиям нельзя объяснить только любопытством иностранца, в ней нужно видеть также желание уйти от провинциального мещанства. Кроме того, он не был таким уж большим путешественником. Он не колесил по дорогам, но на долгие годы обосновывался в городах Италии, Англии, Испании, которые ему нравились.
каждого региона. Отвернувшись от братоубийственных битв, он переводил сочинения Сэмюэля Батлера, проделав громадную работу, которую он поставил под защиту святого Жерома.
Настоящим открытием «Переписки» стал талант Марселя Рея, не оставившего собственных сочинений. Знание им литературы и любовь к ней кажутся мне замечательными. Он был идеальный и неутомимый читатель. Он знал множество европейских литератур и с первых лет XX в. следил за испано-американской литературой. Его не занимали шумные репутации отдельных авторов, все его суждения были глубоко мотивированы, включая те, за которые я бы не поручился. Но интересный критик — это не тот, кто никогда не ошибается, а тот, которого читают. Все, что он рассказал о себе, о своем житье преподавателя в провинции, затем в Германии, в высшей степени интересно. У Марселя тоже был вкус к путешествиям. Его точные описания звучат в духе ретро и поэтому кажутся сегодня весьма увлекательными.
— истинное удовольствие. Однако, увы, в один прекрасный день оборвались все устные и письменные беседы Ларбо. В возрасте пятидесяти четырех лет, в 1935 г., с ним случился инсульт, парализовавший его и лишивший дара речи. Он так от него и не оправился, хотя прожил еще двадцать лет.
12. Барнабут — герой произведения Валери Ларбо «Дневник А. О. Барнабута» (1913), доносящего до читателя поэзию тесных вагонных купе и уютных гостиничных номеров, стремительных экспрессов и медлительных океанских пароходов.
«Девочек Курбеля» — «Девочки Курбеля» — роман Жака Бреннера.