Ромен Гари
Ромен Гари (1914—1980) не любил «французских литературных критиков». Он их противопоставлял американским литературным критикам, более думающим (с его точки зрения) о том, чтобы исследовать книгу» а не насладиться ее недостатками. В книге «Для Сганареля» (1965) он утверждал: «Французский критик (за исключением месье Бреннера, у которого любовь к роману можно считать настоящей; он не позволяет манипулировать книгами) интересуется более собственным творчеством, чем творчеством писателя, которое позволяет ему самоутвердиться, выставить оригинальность собственного ума, что-нибудь придумать. Он не вчитывается, а «вчитывает» свое мнение.
Гари упрекал также французских критиков в том, что у них сложилось о нем предвзятое мнение. Для того чтобы освободиться от него, он стал использовать псевдонимы. То он назывался Фоско Синибальди, выпустив «Человека с голубем» (1958), проданного в количестве пятисот экземпляров, то представлялся Шатаном Богатом, издав почти так же неудачно «Головы Стефани», и, наконец, Эмилем Ажаром. Когда он назвался Эмилем Ажаром, издав роман «Большой ласкун» (1974), у него возникло впечат- ление, что он «родился заново», начал новую жизнь. Гари выдумал образ того автора, о котором много говорили и который получил Гонкуровскую премию за роман «Жизнь перед тобой» (1975), но она ведь у писателя уже была за роман «Корни неба» (1956). Вот статья о его романе «Жизнь перед тобой», которую я опубликовал в газете «Париж — Нормандия» 29 октября 1975 г. (еще до присуждения премии).
Старая дама и ребенок
— это, вне всякого сомнения, роман Эмиля Ажара «Жизнь перед тобой». Она попала в списки претендентов жюри трех премий: Гонкуровской, Ренодо и Фемина. Я удивлюсь, если эта книга не будет увенчана хотя бы одной из них. Подумайте сами, Макс-Поль Фуше из жюри премии Ренодо, ни секунды не колеблясь, сказал, что это самое большое открытие в литературе после «Путешествия на край ночи».
В романе переплелось смешное и волнующее. Автор рассказывает нам историю любви, в которой для секса не нашлось места: любви некоего Мохамеда, прозванного Момо, малыша-араба четырнадцати лет, и мадам Розы, старой, чудовищно толстой еврейки, которая его воспитала. Мадам Роза, перестав жить за счет своих прелестей, открыла в квартире «на шестом этаже пешком» (то есть без лифта) пансион для детей работающих проституток. Действие происходит в Бельвиле в наши дни. Мадам Роза, избежавшая гибели в нацистском концлагере, бесконечно устала, болеет и день ото дня теряет рассудок. Врач хочет отослать ее в больницу. Ухаживающий за ней Момо не отказывает ей ни в малейшей услуге (он ее моет, вытирает, наводит марафет), думает о том, что ее, как он выражается, лучше было бы «абортировать» (усыпить). Но врач не допускает «эвтаназии». А мадам Роза не хочет покидать свое логово. Момо сумеет помешать тем, кто придет за ней, и останется рядом до последнего ее вздоха.
Рассказанная в третьем лице, эта история, вероятно, произвела бы ужасающе натуралистическое впечатление. Но большая находка автора состоит в том, что он дает слово малышу Момо. Он наделяет его очень смешным языком, совсем не «реалистическим», но полным языковых находок, представляющим искажение словаря бытовой речи. В конце концов его язык кажется вполне естественным, потому что он нас трогает. Именно он обеспечивает роману полный успех, и поэтому я не премину напомнить кое-что из речей Момо: «Я не дам ей стать чемпионом мира среди овощей34 для того, чтобы доставить удовольствие медицине» (он думает о тех несчастных, лежащих без сознания, вегетативную жизнь которых поддерживают врачи).
Некоторые подозревают Ажара в хитрости: его книга полна добрых чувств; но, если она в некоторых аспектах антиконформистская, то ее антиконформизм — это лишь конформизм тех, на кого сегодня спрос. Момо можно назвать младшим братом Гавроша из «Отверженных» и Зази из одноименного романа Кено, а также неблагоразумных детей Превера. Образ мальчика-сироты с добрым сердцем — это золотая жила, из которой вытянул своего юного героя «Шведских спичек» и Робер Сабатье.
«Жизнь перед тобой» читалась с живейшим интересом. Со своей стороны я бы сравнил ее с одной из самых прекрасных книг Жана Жионо «Смерть персонажа», где внук рассказывает последние годы жизни глубоко уважаемой бабушки, которую он продолжает любить, несмотря на ее возрастающую физическую беспомощность. У Момо к мадам Розе нет явного почтения, он охотно говорит о ней в умопомрачительных словах и выражениях, зная, однако, что он никого не шокирует. Он действительно любит это чудовище и хорошо знает, что любовь выражается не словами, она существует только в проявлениях признательности и доброты. Еврейско- арабский контекст этой книги, кажется, доносит до нас только одно понятие: «милосердие». Это очень важно. «Жизнь перед тобой» — не только один из лучших романов года, это одна из лучших прочитанных нами за последнее время книг на темы морали.
Кто такой Эмиль Ажар? В прошлом году, когда был издан «Большой ласкун», где изображен бедный человек, имевший в качестве утешения большую, не очень злую змею, кто-то сказал, что эта книга написана Реймоном Кено. Так же точно коща-то Кено приписывали авторство первой книги канадца Режана Дюшарма. Вот уж точная иллюстрация поговорки: «Деньги к деньгам».
Ажар живет за границей и, по словам его издателя, имел какие-то неприятности с полицией в пору, когда был студентом- медиком. Естественно, журналисты из этого сделали вывод, что Ажар использовал закон Вейль еще до того, как он был обнародован. Однако Арман Лану просто предположил, что «Гонкур присуждается книге, а не автору, Академия Гонкуров не собирает досье о прошлом своих кандидатов».
Смерть и преображение
Для того чтобы продвинуть роман «Жизнь перед тобой», Гари воспользовался «дальним родственником, седьмой водой на киселе», Полем Павловичем. Этот молодой человек согласился выдать себя за вора и принял журналиста из «Монд» в Копенгагене. Надо было отвести подозрение от «спрятавшегося в тени большого писателя». Но Поль Павлович сделал больше, чем просил его Гари: он «одолжил» Ажару свою биографию и дал свою фотографию в прессу. Так Ажар перестал быть мистическим персонажем и стал Полем Павловичем. В коротком повествовании «Жизнь и смерть Эмиля Ажара» ( появившемся в 1981 г.) Гари рассказывает, насколько он после этого почувствовал себя утратившим почву под ногами: «Появился кто-то другой, переживающий мои фантазии. Материализовавшись, Ажар положил конец моему мифическому существованию».
«деле Ажара». Ромен Гари появился тоща как главный литературный герой, каким он всегда хотел стать. Все были восхищены ухищрениями, которые ему удались, и никто не думал называть его мистификатором.
«посмертном» повествовании об Ажаре он обвиняет современных критиков в неспособности заниматься «анализом текстов». По его мнению, четыре книги, которые он подписал именем Эмиля Ажара, звучат в том же ключе, что другие произведения Ромена Гари. Можно найти одинаковые фразы, одинаковые обороты. Однако, если бы это было точно так, он не испытал бы чувства второго рождения, написав «Большой ласкун».
Все его романы выросли на почве одного мироощущения, но Ажар пускается в игры с языком, к чему Гари нас не приучил.
продолжал писать книги традиционной для себя фактуры, например «После этого срока ваш билет недействителен» (1975). Парижские критики увидели в нем «приметы усталости и упадка».
Но почему он покончил жизнь самоубийством? В начале своего вышедшего посмертно текста он заявляет, что «мир сегодня задает писателю убийственный вопрос о никчемности». «Литература долго считала себя и хотела быть вкладом в свободное развитие человека и в его прогресс, но теперь от этого не осталось даже поэтической иллюзии».
34.... чемпион мира среди овощей... — Игра слов. «Овощи» (франц. legumes) — в разговорной лексике — важная персона, важная птица» шишка; perdre ses legumes — трусить, дрейфить; страдать поносом. В тексте романа очень важная фигура в жизни Момо мадам Роза страдает поносом.