Марсель Шнейдер
Марсель Шнейдер дебютировал в литературе тогда, когда внимание парижской критики занимали экзистенциализм и новые романисты. Модные писатели называли себя художниками эпохи, по-своему трактовали социальные и политические проблемы, инвентаризировали мир или просто констатировали его состояние. В ту пору Шнейдер интересовался прежде всего нашей внутренней жизнью и нашими душевными потребностями. Он изучал свои мечты и, будучи ближе к Юнгу, чем к Фрейду, приобщался к великим мифам. Его обвиняли в том, что он рассматривает литературу как уход от действительности: да, конечно, он хотел избежать материалистического подхода к ней и изучить страсти, так хорошо выраженные в музыке Шуберта и Вагнера. Его первые книги не имели большого успеха. Но он продолжал и в конце концов утвердился как защитник и иллюстратор жанра литературы, противоположного реализму, жанра, который называют фантастическим.
Романисты реалистического направления превращаются часто в теоретиков, рассуждающих о литературном произведении как об инженерно-технической конструкции. Шнейдер верит вдохно- вению. Писать — это предаться на волю приключений. А читать — это другой способ путешествовать, идти к открытию. Для Шнейдера некоторые книги звучат как открытия. Прежде чем мы услышим его сердце, он хочет быть историком и провозвестником идей определенной группы художников. Кроме того, он заметил, что некоторые писатели, отстаивающие реализм, выступают иногда как супернатуралисты: автор «Кузины Бетты» сочинил «Серафиту», автор «Кармен» написал «Венеру Ильскую», автор «Пышки» — «Орля».
Будучи студентом Сорбонны, Шнейдер занимался творчеством литературоведа Пьера Жоржа Кастекса, автора знаменитого эссе «Фантастическое повествование во Франции от Нодье до Мопассана». Он придумал себе тему для диссертации: «Фантастическая сказка от символизма до наших дней». Но очень скоро этот сюжет показался ему узким. Если фантастическое различается в литературных жанрах начиная с 1830 г., то прежде оно тоже существовало, но под другими названиями и в других формах, начиная со средних веков. В общем историю фантастического в литературе можно писать, начиная с ее истоков, когда прославились удивительные произведения, рассматриваемые тогда чаще всего как неканонические, маргинальные. В 1964 г. Шнейдер опубликовал книгу «Фантастическая литература во Франции». Он дополнил эту книгу в последующие годы и в 1985 г. выпустил под названием «История фантастической литературы во Франции (с XII века до наших дней)».
Талант Марселя Шнейдера — рассказчика признают со всех сторон, и я увидел слушателей радиоканала (Франс-Интер), обсуждающих его «Черный свет» (1982). Шнейдер пишет сказки, новеллы и романы. Среди романов особенное место занимает «Чудесная мать» (1983). Эту книгу можно представить как роман о сыновней любви на фоне современной истории. Действие его разворачивается в период с тридцатых годов по пятидесятые. Героиня, мать рассказчика, по имени Анжелика — храбрая и решительная Женщина, влюблена в приключения и во все романтическое. Ее девиз: «Выстоим! Выступим!»
Врожденный пессимизм не мешает ей вести насыщенную жизнь. Это совсем не покинутое существо. Ее жизнь — пример достойного существования, хотя она и не соответствует представлениям о жизни довоенной буржуазии. Выйдя замуж в очень молодом возрасте и без любви, из покорности своим родителям, она развелась, чтобы выйти замуж за юношу, которого сама себе выбрала, за молодого человека с плохим здоровьем, который курил опиум. Ему суждено было умереть накануне войны. Для рассказчика это был конец его детства, проведенного в Эксе в компании лучшего друга пони Лиуина. Его мать, вдова, переезжает в Париж в квартал, полный тайн, называемый Маре.
В годы оккупации Анжелика примкнула к движению Сопротивления. После освобождения Франции она открыла лавку безделушек, а потом вновь вышла замуж, на этот раз за английского дипломата. В Англии она и умерла во время одного налета ирландцев.
Обозначив в общих чертах судьбу женщины, я не даю резюме книги, которую можно было бы назвать историей воспитания чувств рассказчика по имени Мишель. У Мишеля есть и друзья, и соответствующие его возрасту влюбленности, но звездой его жизни всегда была мать. Так что же, нарисованная автором Анжелика — идеальная мать? Я уже заметил, что она не соответствует образу хорошей матери в глазах благонамеренного общества, откуда она родом. Тоща считалось, что мать должна думать прежде всего о детях. То есть Анжелика в определенный момент должна была бы сказать, что ей «наплевать на все, что не ее дети», но она покидает отца рассказчика для того, чтобы начать жизнь с человеком, которого она любит. Конечно, она берет сына с собой. Но позднее, коща ее сын. еще совсем ребенок, она идет в Сопротивление, тогда как множество французов во время оккупации нашли прекрасный предлог, чтобы ничем не рисковать, «потому что им надо было о ком-то заботиться». Анжелика заявляет своему сыну (или сын приписывает ей эти слова): «Я женщина, родившая ребенка, значит, ребенок принадлежит мне. Этот ребенок ты. Но я тебе не принадлежу». Тем не менее можно утверждать, что она была хорошей матерью, потому что дала возможность сыну гордиться и радоваться за нее. Она не посягала на его свободу. Помня о воспитании, которое сама получила, она позволяла сыну обрести тот опыт, который когда-то хотела иметь, и даже позволяла ему иметь связи, которые не одобряла. Любить кого-нибудь — это понимать и прощать.
«Я смотрю на тебя и я чувствую в себе вечность»,— говорит Анжелика. Это прекрасные слова о любви. Читателям, которые прочтут книгу Марселя Шнейдера «Чудесная мать», покажется, что они держали в руках автобиографическое сочинение, хотя на его обложке написано слово «роман». Оно встречается не только на обложке, его повторяют и на красной бумажной ленте каждой книги, где издатель обозначил, что это «роман о счастье». Однако все, кто читал воспоминания писателя «На одной звезде», знают, что автор потерял свою' мать, когда ему еще не было десяти лет.
Они знают также, что возраст рассказчика «Чудесной матери» не соответствует реальному возрасту автора. Можно ведь хорошо писать, не только восстанавливая прошлое, но и выдумывая чужое. Марсель Шнейдер — писатель, находящийся во власти вообра-жения, воображаемые чувства одушевляют и его книги: он великолепно принимает нас в свой внутренний мир, деля с нами свои надежды и страхи.
Неужели надежда в нем так велика, что он в самом деле написал «роман о счастье»? Счастье, о котором здесь идет речь, мы узнали или думали, что узнали, в детстве и юности. В воспоминаниях все приукрашивается, и каждый свое «хорошее время» помещает в прошлое. В некоторые эпохи думают о нравственном прогрессе и о приходе нового, более справедливого общества. В Европе в тот период, когда происходит действие «Чудесной матери», мечтали об освобождении от гитлеризма. Должна была начаться эра свободы. Но освобождение Франции не принесло обещанного, и никто сегодня, кажется, не верит в прекрасное завтра. Старая западная цивилизация сегодня, как никогда, находится под угрозой... Для рассказчика «Чудесной матери» «апокалипсис начался». Молодая женщина, на которой он женился, немка, будучи подростком, была изнасилована русскими в Восточной Пруссии, она предстает здесь как воплощение раненой и покоренной Европы.
Последние страницы книги снова возвращают нас к образу матери, но на этот раз в свете Вагнера и Гёте. В кошмарном сне образованного человека мы видим рассказчика спускающимся к собравшимся на суд кающимся матерям50. Он продемонстрирует здесь то чувство собственного достоинства, которому научила его Анжелика: он не хочет для себя никакого оправдания, кроме сохранения собственной души.
Творчество Шнейдера обильно и разнообразно. Его историческое образование позволило ему великолепно рассказать о революционной Франции в своих «Историях о смерти стоя» (1985), но можно догадаться, что не к нему надо обращаться, если хочешь праздновать очередную годовщину революции 1789 г.
Примечания..
50. Кающиеся матери — Мария Магдалина, евангельская самаритянка, Мария Египетская и Гретхен, стали бескровными, безжизненными символами во второй части трагедии Гёте «Фауст» (Эпилог). Они произносят платонические речи о любви как о верховном начале жизни, составляющем метафизическую сущность всего чувственного, видимого.