Франсуа Нурисье
Франсуа Нурисье — мастер, блестяще владеющий французским языком, и мастер самоуничижения. Ему даже случается обвинять себя в том, что он слишком хорошо пишет. Фразы у него чересчур певучие: это может навредить ему в его намерении подойти как можно ближе к правде. В «Музее человека» (1978) «я пытался,— говорит он,—отказаться от литературной прелести первых своих автобиографических произведений, чтобы отдаться безыскусному фиксированию жизни». Следует признать, что именно в этом плане все его усилия тщетны: есть стиль никогда еще не был столь высокого качества.
«Музей человека» предстает перед нами как серия хроник на такие темы, как «Восточный человек», «Сын», «Муж», «Отец», «Сорокалетний», «Писатель», «Нотабль», «Забракованный человек». Автор подводит итог своему существованию, видя лишь негативные его стороны: усталость и скука — доминирующие чувства. Жизнь не удалась? Не более, чем какая-либо другая. «Подростком,— говорит нам Нурисье,— я отказывался верить, что общество готовит в основном одинаковые судьбы ломовым лошадям и чистокровным, трудягам и ветрогонам».
Когда-то он записал: «Случается, какой-нибудь автор в статье идет на риск, чтобы меня описать и продемонстрировать разрыв, существующий между моей настоящей жизнью и историями, которые я о ней рассказываю. Отсюда я должен сделать вывод, что моя жизнь — такая, какой я ее ощущаю изнутри,— не имеет ничего общего с тем представлением о жизни, какое я даю, и идеей, какую я о ней составляю».
«истинная жизнь — это жизнь, рассказанная в произведении»). Но что бывает, когда художник пытается сам рассказать о своей жизни? Пруст ускользает от ответа на этот вопрос.
Как бы там ни было, это верно, что жизнь Нурисье, наблюдаемая современниками, не соответствует тому ее образу, который он рисует в книгах. С социальной точки зрения, так же как с литературной, эта жизнь представляется нашему взгляду как абсолютно удавшаяся. Представитель «мелкой буржуазии» прошлых времен, он получил все, к чему стремился: он стал крупным буржуа. Он стал также влиятельным человеком. Анжело Ринальди назвал его «епископом литературной епархии», литературным критиком двух ведущих газет и гонкуровским академиком.
«когда ты кем-то стал, что твои школьные товарищи в основном имеют одинаковую судьбу?» На это вы могли бы мне ответить, что даже такая благополучная женщина, как Симона де Бовуар, в один, прекрасный день могла воскликнуть: «Меня облапошили!»
Когда Нурисье писал «Музей человека», если чего-то и не хватало его литературному арсеналу, так это «настоящего романа», ще он отошел бы от своего личного опыта и придумал длинную историю, полную различных персонажей и неожиданных поворотов. Как шедевр этого писателя критики расценили «Империю облаков» (1981). Он нарисовал широкую картину шестидесятых годов, описав жизнь светских и артистических кругов, отношения, которые у него складывались в Любероне и в Швейцарии, во время путешествий в Соединенные Штаты и даже в Индию. Политические события здесь упомянуты, но занимают второе место. Центральный персонаж — это сорокалетний художник Бургонд, последние полотна которого не имеют успеха у жадной до новинок публики. Он пускается в сентиментальное и чувственное приключение с двадцатилетней дерушкой, чтобы обрести вдохновение собственной молодости,— но связь закончится плохо. Одновременно мы присутствуем при восхождении другого художника, молодого Луи Лепу, который верит только в шоковое и провокационное воздействие на зрителя. Читатели, конечно, не преминут сопоставить про себя терроризм в живописи с терроризмом «нового романа». Бургонда оставят коллекционеры и его торговец картинами. Последнюю поддержку он получит от Арагона, посвятившего ему статью в «Леттр франсез». Бесполезная услуга: уставший Бургонд кончит свою жизнь в нищете.
После «Империи облаков» Франсуа Нурисье вернулся к тому, что называют «французской повестью», он написал роман «Праздник отцов» (1985). Книга начинается следующей фразой: «Похоже, что слишком часто присаживаясь за стол, я уже успел опорожнить всю свою кладовую». Кто это говорит? Писатель, чье имя обозначено буквой Н. Это означает возвращение писателя к автобиографическому повествованию? По своей композиции «Праздник отцов», так же как «Империя облаков»,— «настоящий роман». Однако на этот раз действие растянуто на тридцать шесть часов -— время, в которое рассказчик должен съездить и прочитать по приглашению лекцию в Швейцарии. Перед отъездом у него состоялась короткая неприятная беседа с девятнадцатилетним сыном Лукасом, которого вот уже долгое время он видит только два раза в неделю (после развода родителей Лукас остался с матерью). В Швейцарии Н. находит старую любовницу, пришедшую к нему на лекцию, и встречается с ее дочерью. Он ее не знал: ее зовут Беатрис, ей не больше шестнадцати лет, она внешне и внутренне похожа на Лукаса, пытается самоутверж- даться, как он, но не так грубо. Это сходство детей дает повод к размышлениям. Н. думает, что, может быть, легче он поймет Беатрис, чем Лукаса? Однако верно ли, что его чувства к ней абсолютно отеческие?
«на людей», как он выражается. Он умеет разбираться в их «комедиях», как в своей собственной. Отсюда, наверное, столь располагающая у него смесь комического и жестокого. Однако нежность, раненая нежность у него тоже есть, когда он говорит о своем сыне и Беатрис. Я уже заметил, что время действия его романа менее чем два дня, но у Н. есть возможности пережить всю историю своих взаимоотношений с Лукасом, отдаляющимся от него по мере своего взросления: он не умеет сохранить его доверия. В поезде, который везет его в Париж, он обещает себе рассказать о своем путешествии и обо всех размышлениях, пришедших ему на ум. Это будет «Праздник отцов». Нет никакого сомнения, что эту книгу Лукас целиком не прочтет, «но моя любовь разорвется в его сердце, как граната». Оптимистический конец. Я думаю, что это моя любимая книга Нурисье.