Анри Томас
Дважды в этой книге я упоминал первую книгу Анри Томаса, роман «Ведерко с углем», появившийся в 1940 г. Это «роман о коллеже», как и «Фермина Маркес» Валери Ларбо, как «Привязанности» Роже Пейрефита, но в нем нет ни соблазнительной юной иностранки, ни связей между мальчиками в пансионе.
Действие разворачивается в одном коллеже в Вогезах перед войной. Его книга — цепочка очень живых сцен, представляющих учеников и преподавателей, а также администрацию и младший персонал. Анри Томас написал галерею «портретов в движении». Вот месье Фрессон, директор лицея, женатый, отец семейства, накануне пенсии охвачен демоном похоти без возможности ее удовлетворить. Месье Дюмон, преподаватель литературы, пишет книги об истории края, но страдает прилипчивой экземой.
Пересматривая свое прошлое, он начинает ненавидеть своих бывших соучеников, сделавших карьеру в Париже и за границей. Или вот Клаус Ли, преподаватель гимнастики, немецкий беглый еврей; защищая непокорного ученика, он, не колеблясь, теряет место, полученное по протекции мэра-социалиста. Непокорный ученик — это пансионер Поль Сувро. Мечтая о далеких горизонтах, он все больше чувствует себя в лицее заключенным и поэтому совершает побег. Увы! В день его побега из коллежа служащий лицея, алкоголик, разбился, упав с лестницы в погребе. Когда находят его тело, обнаруживается, что из его портфеля украдена получка. Никогда не узнают, что ее украл пансионер Роже Тесье, толстый увалень, виновный и во многих других неблаговидных поступках. Например, он посылает анонимные письма. Так ему удается держать в страхе юного робкого подавальщика в столовой, которого он застал врасплох, заглянув в замочную скважину бельевой.
провинциальный мир, в котором бунтарство и порывы Сувро дышат живительным романтизмом отрочества. Я говорил о цепочке «очень живых сцен». Это так, Томасу больше удаются отдельные моменты, чем само ведение действия. В его вкусе больше новелла, чем роман.
Первый сборник писателя называется «Мишень» (1955). Все его новеллы могут рассматриваться как серия моментов одной жизни. Новеллы, за исключением двух последних, написаны от первого лица и легко могут быть прочитаны как воспоминания. Здесь не важно знать, кому принадлежит «я», автору или рассказчику, и не обязательно утверждать, что две последние новеллы написаны не в жанре воспоминаний. Воспоминания всегда только «сырье», иногда они больше «йрикрыты» литературно, иногда меньше.
Две первые новеллы рассказывают о двух увлечениях детства. В «Проповеди» ребенок чувствует охватившее его вдохновение: «Когда я проходил по мосту и смотрел на воды реки, устремляющейся к плотине электростанции, а ветер овевал мой лоб (я держал тогда фуражку в руках), мне пришла в голову идея одной проповеди, не сюжет проповеди, не тема, которую развивают, стоя на кафедре, но идея той проповеди, которая могла сложиться не только в голове аббата Бертрана». В «Лодке» подростком овладевает состояние удовольствия: «Меня затопила радость, она жила рядом со мной и определяла все мои жесты. <...> Я думаю, что эти мгновения были в каком-то смысле самые важные в моей жизни. Я перестал, сам того не понимая, стыдиться плоти, и испытал нечто превосходное». Таким образом, «Проповедь» и «Лодка» — воспоминания о пережитых прекрасных мгновениях. Между рассказчиком и миром происходит взаимный «обмен» и наступает согласие. Действие обеих новелл развивается на свежем воздухе.
Дальше назову новеллу «Гарри», маленький шедевр, где появляется тема безумия, которая будет повторена в последней новелле «Собор». Это угнетающие мрачные истории. Согласие между миром и человеком нарушено. Возникают темные силы, овладевающие отдельными персонажами, они заставляют нас сомневаться в спокойном лице мира. Вещи становятся навязчивыми.
Герой «Собора» Луи Драг — поэт-мечтатель, говорящий, как Антонен Арто: «Не надо восхищаться этой розеткой; избегайте даже взгляда в ее сторону, из всех ее сочленений сквозит порча, в этой розетке живет заключенный, заживо согнутый человек, для того, чтобы это держалось... держалось... и держалось». Луи Драг вносит смятение в жизнь других. Встретив его, молодая женщина видит угрозу своему буржуазному существованию.
мать поддерживает и одобряет его болезненные мечтания.
«Гарри», если так можно выразиться, английская новелла. Таких в этом сборнике еще две: «Доминик» и «Второе лицо». Их можно назвать также «ночными» новеллами, в отличие от двух «утренних» — «Проповеди» и «Лодки». В «Доминике» на подружку рассказчика нападает лондонский «сатир»: «У него не было лица, точнее, его лицо казалось зияющим белым пятном. У него был только один жест, страшной силы и необычайной уверенности. Он отбрасывал свою жертву назад в ночь, похожую на пропасть, в прошлое и там кто-то хватал ее и уносил».
Во «Втором лице» усталый рассказчик вдет за молоденькой проституткой в ее лачугу. Мы узнаем о его размышлениях на обратном пути. «Твои швартовы добра и зла скрестились, переплелись, ты пытаешься их распутать оцепеневшей рукой...» Рассказчик обращается к самому себе (откуда название рассказа). И он заканчивает: «Какие клейкие эти мысли. Ты начинаешь защищаться. А ведь я знаю, они будут тобой восхищаться, если ты им как следует расскажешь свою историю».
Две другие новеллы вводят нас в область фантастического. Погружение происходит мгновенно. В «Исчезновениях» рассказчик вспоминает о том, как пропадает куда-то живущая с ним молодая женщина: «В тот вечер, одолеваемая зевотой, она легла очень рано. Я не спал всю ночь, за исключением двух или трех минут, коща она отсутствовала».
В новелле «На крышах» молодая женщина в гостинице приходит к своему соседу искать помощи, потому что какой-то человек наблюдает ее через окно, но она и не заметила, что этот человек как раз и есть ее сосед: «Я не такой фантазер, я даже наблюдательный. Кого же она видела?»
произнесенную по их адресу фразу: «Им было спокойно, им было хорошо».
И наконец, новелла «Мишень». Вот ее сюжет. У молодой девушки два друга. Одного она очаровывает. Другой ей нравится. В этой новелле автор думает о воздействии звезд. Люсьен родился под счастливой звездой, и все ему удается. Если он стреляет в ярмарочном тире, он попадает только в черную мишень, ему везет. «Безумная удача!» — написано на рекламной ленте книги. И другу Жоржу остается только перед ним склониться.
Эта новелла полна щемящей нежности и целомудренного отчаяния, звучащего в некоторых стихотворениях этого автора. Еще один сборник новелл Томаса вышел под названием «История Пьера и другие истории» (1960). Лучшие из них первая, дающая название всему сборнику, и последняя, «Андре Мопла, эсквайр». Первая — это настоящий рассказ, последняя — серия заметок, из которых складывается портрет. У них есть одно общее: они написаны в приближении к роману «Дезертиры» (1951), где Томас исследовал перемены, происходящие в зрелом человеке, открывшем однажды, что его съедает окружение, самые дорогие ему люди, и общество. Обычно находишь свое место в мире (полностью неприспособленные к жизни люди редки), но, найдя свое место в обществе, через некоторое время замечаешь, что от тебя остается только тень. Бели специально не принять мер, очень быстро превращаешься в марионетку. Благо ли это? Зло? Опасно даже задавать себе такой вопрос. Беспокойство именно такого рода толкает Андре Мопла, художника, периодически исчезать.
Этот, мужчина «весь в женщинах», как говорил Дрие ла Рошель. Не найдя себе подруги жизни, он предпочел одиночество. Но вот над ним нависла угроза серьезной болезни: если он сохранит возле себя какую-нибудь женщину, ей будет уготована роль сиделки. Жестокая судьба.
Герой первой новеллы —брат рассказчика и друг Пьеро, простой булочник. Но и булочники тоже иногда способны познать странное ощущение счастья, несмотря на все социальные условности. Война заставила этого булочника оставить свою семью и изменить привычкам. В 1940 г. он оказался на Корсике, где в ожидании демобилизации бродяжничал. Ему удалось познать, что такое свобода, веселье и беззаботность. Позднее, когда он вернулся на родину, он не мог объяснить, что с ним произошло: «Как сказать жене, что он внезапно был так счастлив, что почти забыл и ее, и детей?» И вот наш храбрый булочник бережет свой секрет. Он снова начнет жить той жизнью, что жил прежде, но будет думать о другой, которую ему посчастливилось однажды познать».
«История одного кольца» ведет нас в гитлеровскую Германию (ее составляют странички записных книжек). «Мопла» — английская новелла, «Дама» — новелла американская, полная грустного юмора. Томас ведет заметки, не соблюдая хронологии. Дневник он опубликует позднее отдельными фрагментами под названиями «Катастрофа» (1949), «За связь времен» (1963), «Перелетная птица» (1983). Его интересуют отдельные моменты жизни, а не ее течение.
Он рассматривает свои стихотворения как воплощение (или кристаллизацию) исключительных моментов своей жизни. Последний сборник его стихов — прекрасная иллюстрация его поэтического искусства. Название «О чем ты думаешь» не завершается вопросительным знаком. Томас нас ни о чем не допрашивает. Он дает нам ответы на им самим поставленные вопросы, или, скорее, размышления и образы, в том порядке, в котором они входили в голову фланирующего пешехода. Этот сборник похож на книжку интимных записей. В ней есть и настоящие стихотворения, вроде «Короля нищеты» и «Дома детства», но также много коротких поэтических набросков (по пять или шесть строк).
Внимание к реальности, сплавленной с мечтой,— вот что в целом характеризует его поэзию, которая звучит то нос- тальгически, то задевая, царапая наш слух, но она всегда одухотворена и певуча. Это большая редкость у сегодняшних наших поэтов. Томас со всей очевидностью близок к Верлену. Коща я страдаю от головной боли, я читаю про себя стихотворение, придающее мне бодрость, называется оно «Знак жизни».
Он хотел быть на башне,
ветер, веющий на заре.
Такие музыкальные удачи не редки в творчестве Анри Томаса.