Андре Дотель
Обычно в семьях не поощряют художественных наклонностей детей. Молодой герой романа «Цветы и тротуары» (1981), наоборот, жалуется на своего папашу, пытающегося эксплуатировать его талант. Играя, он мог разрисовать стену дома во дворе экзотической фреской. Особенно ему удаются цветы на тротуарах, но он не испытывает никакого желания поступить в специальную школу, чтобы стать профессиональным художником, он абсолютно доволен маленькой должностью у своего дяди фотографа.
У Леопольда есть близкий друг Кирилл, работающий в отделе «Коротко обо всем» в одной региональной газете. Кирилл отказывается от карьеры романиста, для которой, как кажется его сестре, он предназначен судьбой. Он любит играть в карты или гонять на мотоцикле.
«Напротив,— говорит отец Леопольда сестре Кирилла.— Они здорово вкалывают, коща у них возникает желание что-нибудь сделать. Они делают невозможное». Но правда заключена в том, что оба юноши не проявляют ни малейшего интереса к социальному преуспеванию. Оба имеют вкус к приключениям и ожидают неизвестно чего, ожидают, что жизнь для них раскроется с незнакомой стороны.
«Вспомни историю об Адаме. Он вынужден был покинуть рай потому, что захотел попробовать плод с древа познания. Когда ученик не хочет вкусить плод познания, его выгоняют из класса. Его изгоняют туда, ще пребывал Адам. Быть изгнанным — значит очутиться в раю».
«быть изгнанным», не желая приносить в жертву ложным и тщетным амбициям просто удовольствие существовать. Ему потребуется все его упрямство, чтобы сохранить свое стремление к свободе, потому что, влюбившись в Пульхерию, он женится на ней, и она тоже захочет использовать его знаменитые способности. Он будет ей сопротивляться, как сопротивлялся добрым советам своего отца. Писатель со смехом рассказывает об их драматических размолвках.
Издатель говорит, что «этот роман наконец раскрывает нам сокровенные мысли Андре Дотеля». Мне кажется, что Андре Догель никогда не сочинял историй, чтобы выразить с их помощью сокровенные мысли. Он рассказывает из удовольствия рассказывать. Он хочет, чтобы мы разделили его восхищение перед достопримечательностями, открывающимися нам в ходе прогулки, или удовольствие при созерцании человеческих странностей. Опираясь на реалистические наблюдения, он выдумывает свой поэтический, фантазийный мир в цветах надежды, которую можно определить как сказочное доверие к жизни.
«Земля памяти», он дал нам несколько воспоминаний о детстве и юности. Он описывает нам свои любимые пейзажи и манеру фланировать по улицам. Если он доверяет нам свои первые читательские впечатления, то молчит о своем призвании писателя. Кажется, что он ощущал это призвание совсем не так, как Леопольд. В сорок три года Дотель опубликовал только короткий рассказ у Галлимара, книжечку стихотворений, появившуюся в Лилле, и одно эссе о Рембо, напечатанное в «Мезьере». Все это не вызывало бы удивления, если бы он не стал потом автором обширного собрания сочинений, насчитывающего не менее шестидесяти наименований. Иначе говоря, потом в течение сорока лег он выпускал по книге в год.
Он принадлежит к тому же поколению, что Марсель Арлан, Рене Кревель, Жорж Лембур и Роже Витрак. Случай захотел соединить вместе этих четырех писателей — или, точнее, будущих писателей — в 1920 г. в казарме Латур-Мобур. Они были в одном взводе учеников-аспирантов и жили в одной комнате. Вместе они создали и выпустили три номера литературного журнала. Потом Дотель, вернувшись на гражданку, стал преподавателем сначала в провинции, потом за границей (в Греции), а его товарищи погрузились в гущу парижской литературной жизни. У них явно было больше времени, чтобы писать. Вероятно, ему в тот момент достаточно было просто жить, как его Леопольду. Только после того, как он пересек границу возраста Леопольда, он взял в руки перо, чтобы совершить чудо — навсегда остаться молодым: все его главные герои — подростки или очень молодые люди, он олицетворяет себя с ними.