34. Немецкая литература 2-й пол. ХХ века (Г. Бёлль, К. Райнсмайр, К. Вольф, П. Зюскинд)
Первая империалистическая война, революции в России и в Германии, годы Веймарской республики, приход Гитлера к власти Вторая мировая война, поражение нацизма и расчленение Германии - вот исторический фон, на котором творят немецкие писатели. Особую ценность в современной немецкой литературе представляет роман: Т. Манн, Г. Манн, Л. Фейхтвангер, Э. М. Ремарк, А. Зегерс, А. Бёлль и другие. В начале века перед первой мировой войной ведущим литературным направлением становится критический реализм, возрождающий социально-бытовой роман. Декадентско-символистское направление оказалось недолговечным, упадочническую поэзию “чистого искусства” оттесняет экспрессионизм, который в годы первой мировой войны чуть не стал главным течением в литературе Германии. Современники воспринимали экспрессионистов чуть ли не как новый Sturm und Drang. Для некоторых молодых писателей (И, Бехер, Б. Брехт) экспрессионизм был единственным известным им способом выразить свои революционные устремления. К середине 20-х гг. экспрессионизм распался. В годы Второй мировой войны многим писателя пришлось эмигрировать или находиться в лагерях Англии, Франции. В США жили братья Манны, Фейхтвангер (который перед этим томился в лагере Франции), Ремарк, Брехт; в Мексике - А. Зегерс, Л. Ренн, Э. Киш.
Генрих Бёлль.
Успех принес первый роман «Где ты был, Адам?», повествующий о судьбах фронтовиков на исходе войны. Смысл названия – в эпиграфе: «-Где ты был, Андам? – В окопах, Господи, на войне!». Гибнут врачи из полевого госпиталя, готовые сдаться в плен. Гибнут солдаты, выполняя садистские приказания своего командира. Солдат Файнхальц участвует в восстановлении стратегически важного моста. Был признан крупнейшим немецким писателем поколения вернувшихся с фронта. В творчестве привлекают его честность и доброта, его внимание к малым и старым, его трогательная забота о женщинах без мужзей и детях без отцов. Нельзя не удивляться причудам героев: самые солидные люди вдруг скорчат рожу; никто не идет проторенной дорогой, а выбирает предназначение ведомое лишь ему самому.
«Группа 47» - объединение писателей, не желавш. возрождения милитаризма и нацио-нализма.
Родился в Кельне в благополучн. католич. семье, стал свидетелем разорения смейн. дела, вое-вал, 4 ранения, плен.
Лейтмотивы его тв-ва - боль, стыд, переживание «заброшенности в историю». Возрождение немцев возможно только при условии их постоянного обращения к историч. памяти. Осмысле-ние путей защиты человечности и жестоком и бесчелов. мире. Ему свойственен разоблачитель-ный пафос («Потерянная честь Катарины Блюм...»). Интерес к опыту «потерянного поколения» (Ремарк, Хемингуэй). Говорил, что «человека делают человеком язык, любовь, сопричастность». Его персонажи вступают в контакт с миром в силу неких изначал. свойств их натуры. Ни один из его персон. не может выпрыгнуть из себя. Для многих его произв. хар-н лиризм.
от лица молод. чел-ка. Но уже начин. с романов «Дом без хозяина» и «Бильярд в половине десятого» расширяется как временная структура повеств., так и круг действ. лиц. При желании в этих романах м. увидеть подобие семейн. хроники. Частая смена повествовательных ракурсов, скачки во времени призваны передать поврежденность естествен-ного хода жизни. Многоголосье.
Уже в романах «Дом без хозяяна» и «Бильярд в половине десятого» проблематика сопротивленияязлу заостряется в сюжетных ситуациях, отмеченных противоречивостью, двусмысленностью. С одной стороны, бёллевские герои как будто в конце концов находят в себе решимость к активному действию, к прямому, физическому возмездию: мать Неллы Бах в «Доме без хозяина» дает пощечину фашисту Гезе-леру, Иоганна Фемель в «Бильярде» осуществляет свое давнишнее желание и стреляет в боннского министра, принимающего парад реваншистов. Но, с другой стороны, нельзя не заметить и аффектирован-ности, утрированиости, театральной символичности этих сходных между собой ситуаций. Во всяяом случае эти жесты, если и дают временную отдушину ненависти, накопившейся у героев, то ни на йоту не затрагивают власти всесильного, вездесущего зла. Логика такого сопротивления балансирует на самой грани абсурда.
— «Глазами клоуна» (1963). На самом трагическом изломе своей жизни, в момент предельного одиночества, оставленный любимой женщиной, изверившийся в религии, святости семейных уз, возможностях человеческого взаимопонимания, клоун Ганс Шнир оформляет свой последний — «под занавес» — протест в подчеркнуто «неутилитарном», эксцентрическом, вызывающе абсурдном жесте: садится с протянутой шляпой на ступеньках боннского вокзала и поет пародийный куплет. Тема «непреодоленного прошлого» вступает в многозначительное соприкосновение с темой «клоунады».
Белль воплотил в этом романе — одном из самых своих значительных — ощущение, которое давно уже подспудно вызревало в западногерманской социально-критической литературе — у Борхерта, Нос-сака, Кёппена. Но то, что у них было эмоциональным предчувствием, метафорой, у Белля воплощается в целую систему, становится идейно-художественной основой крупного эпического произведения. В романе «Глазами клоуна» не только последовательно отсекаются какие бы то ни было возможности индивидуального счастья в мире социального неблагополучия, но и сам бунт против этого мира осознается как трагическая клоунада.
Белль в значительной мере преодолеет глубокий идейный кризис. Сейчас же бескомпромиссное прощание с иллюзиями фиксирует важный рубеж, переломный момент в истории всего западногерманского критического реализма. В творчестве самого Белля новым подтверждением этого «кризиса критицизма» стала повесть «Самовольная отлучка» (1964), вся построенная на горькой самоиронии, трагической эксцентриаде, на пародийном выворачивании наизнанку дидактического, морализаторского пафоса собственных произведений предшествующих лет. Смягченный, комический вариант такой пародии дан в его повести «Чем кончилась одна командировка» (1966).
Одним из характерных преломлений этого кризиса сознания яв лось обострившееся внимание писателей к фигуре интеллигента-пр снособленца, конформиста, — своеобразное возвращение на новом эт пек классической проблематике европейского критического реализм к бальзаковско-флоберовскому повороту темы «утраченных иллюзий «сентиментального воспитания». Если в реалистических произведени предшествующего десятилетия — в книгах Кёппена, Белля — насто чиво исследовалась психология сопротивления, противостояния злу, теперь все чаще в центр повествования выдвигается фигура инт< лигента, предавшего свое гуманистическое призвание, человека, д которого трагическая сложность проблемы преодоления прошло лишь удобный повод для того, чтобы «идти в ногу со временем». 1 ков герой романа Рихтера «Линус Флек». Психология конформиз и приспособленчества стала в 60-е годы одной из главных тем po^ нов Мартина Вальзера.
1. В романе Г. Бёлля «Глазами клоуна» (1963) исключительно важную роль играют темы семьи, брака, любви, а также проблемы, связанные с осмыслением немецкой действительности 40 – 60-х годов XX столетия. Неудивительно, что данное произведение обычно рассматривается или как семейный, или как социальный роман. В обоих случаях происходит преимущественное сосредоточение исследовательской мысли на определенном, весьма узком, круге тем, проблем и образов. Полагаем, достижение целостного взгляда на произведение возможно при введении его в силовое поле традиции немецкого романа воспитания. Наиболее очевидное основание для этого заключается в том, что все важнейшие для Бёлля проблемы – семьи, брака, любви, веры, религии, нравственности, частного и общественного существования, политики, свободы, смысла жизни, искусства – в романе чрезвычайно тесно связаны с темами воспитания и становления личности.
«Годах учений Вильгельма Мейстера» И. В. Гёте, роман воспитания – явление неоднородное в типологическом отношении. Полагаем, наряду собщественнозначимым романом воспитания («Вильгельм Мейстер» Гёте) следует выделять романы воспитанияличностнозначимые ((«Геспер» и «Титан» Жан Поля, «Гиперион» Ф. Гёльдерлина) и социально-критические («Человек без свойств» Р. Музиля, «Верноподданный» Г. Манна). Очень плодотворным представляется сочетание возможностей личностнозначимого и социально-критического романов воспитания, проявляющее себя в «Житейских воззрениях кота Мурра» Э. Т. А. Гофмана, в «Летописи Птичьей слободы» В. Раабе, в «Игре в бисер» Г. Гессе, в «Жестяном барабане» Г. Грасса. В то время как в романах воспитания, следующих гётевскому образцу («Волшебная гора» Т. Манна, дилогия о Генрихе IV Г. Манна), жанровой доминантой является становящийся герой, единственный «неготовый» структурный компонент, в альтернативных типах романа воспитания необычайно важную жанрообразующую роль играют также образ мира и конфликт «я – мир». Кроме того, если для общественнозначимого романа воспитания свойственна моноцентричность структуры, то в романах воспитания других типов зачастую обнаруживают себя децентрация повествования или полицентрическая структура.
«Глазами клоуна» показывает: структура данного произведения на всех его уровнях (сюжета, персонажей, эпизодов, тем, проблем, мотивов) в значительной степени определяется интертекстуальными связями, причем полемическое неприятие общественнозначимого романа воспитания сопровождается обращением к поэтике и идеям оппонентов Гёте.
4. Концепция мира. В романе предстает Германия середины 1940-х – начала 1960-х, пережившая фашистскую диктатуру, крах третьего рейха, оккупацию союзными войсками и раскол. Все эти значимые события никоим образом не приводят к изменению глубинной сущности изображенного в романе мира-общества. Созданию образа статичного мира способствует и постоянное подчеркивание автором преемственной связи между ФРГ 1960-х и Германией прошлого. Главными инструментами мира-общества, условием процветания которого является ограничения свободы личности, выступают государство и Церковь, насаждающие порядки разного рода (законы, религию, брак, этикет, моду), формирующие определенную систему убеждений, манипулирующие как низменными, так и возвышенными устремлениями людей.
5. Основной конфликт романа воспитания «я – мир» предстает в романе как драма личности, поставленной перед необходимостью совершить осознанный выбор между беспредельным одиночеством индивидуальной свободы и унижением добровольного растворения во внеличном существовании. Бёлль обращается к традиционным для немецкого романа воспитания оппозициям «власть-индивидуум», «общество-личность», «долг-чувство», «порядок-хаос» и выявляет различные способы взаимодействия человека с миром, что влечет за собой неоднозначность трактовки темы становления личности и полицентризм.
6. Концепция развивающегося героя. Центральным персонажем романа является двадцатишестилетний Ганс Шнир, рецептивно связанный с традиционными для немецкой литературы образами чудаков и маленьких людей, восходящими прежде всего к творчеству Жан Поля. В его жизни легко вычленимы этапы, характерные для романа воспитания: детство, «годы учений», «годы странствий», достижение зрелости. Примечательно, что «успехи» катящегося ко дну Ганса Шнира на каждом из этих этапов сравниваются с достижениями его брата Лео, в котором автором подчеркиваются такие качества, как стремление к самосовершенствованию, поиск своего предназначения, искреннее желание служить благу общества, безоговорочное послушание наставникам, подчинение авторитету старших, однозначно указывающие на его родственность как положительным героям общественнозначимого романа воспитания (например, Вильгельму Мейстеру), так и отрицательным персонажам социально-критического романа воспитания (например, Дидериху Геслингу). И если у Ганса итогом взаимодействия с миром становится маргинальность, обусловленная стремлением сохранить собственную индивидуальность (так у Бёлля до предела трансформируется традиционный для немецкой литературы мотив отшельничества, восходящий к Гриммельсгаузену и Жан Полю), то Лео, жаждущий гармонии с миром, по сути, отказывается от индивидуальности. Опасность, таящуюся в призывных «окликах» и посулах мира, Бёлль показывает и в связи с образами Марии Деркум, Хериберта Цюпфнера, господина Шнира (отца Ганса и Лео) и госпожи Шнир (их матери). В то же время мир-общество, использующий всю мощь государственного аппарата, религию, искусство, оказывается не в состоянии сломить волю упорно сопротивляющихся его натиску Деркума и Цюпфнера-старшего, рецептивно связанных с «высокими людьми» Жан Поля, носителями абсолютного нравственного начала.
иллюзий, поэтому злу западной демократии середины XX века он не противопоставляет идиллизм мира природы и провинциального существования, утопию будущего совершенного общества или воплощенный на востоке социалистический идеал, он подчеркивает, что идеальный мир является всего лишь плодом воображения героев, надеющихся укрыться от бесчеловечной действительности (например, Ганса, Лео, Марии, господина Шнира, Хериберта Цюпфнера).
8. Существенную роль в романе играют характерные для романа воспитания мотивы профессионального становления, воспитания чувств, воспитания искусством.
Роман «Парфюмер» переведен на десятки языков. Содержание романа – таинственная судтьба парфюмера Гренуя. Основная идея романа состоит в том, что гениальная личность несет человечеству неизбежное зло. Продолжая традицию Кафки и Камю, Зюскинд делает своего героя чуждым всему человечеству. Зюскинд остается автором одного романа. После «Парфюмера» опубликовал еще несколько новелл. Разработал особый литературный жанр, близкий постмодернизму: на основе предшествующих литературных произведений он создает ассоциативный текст, представляющий некий шифр, который должен разгадать читатель, основываясь на проницательности и эрудиции.
«Касандра» - повесть исторически-мифологического характера, в котором Вольф стремится к психологизации и модернизации мифа о троянской войне. Оно построено как воспоминание дочери троянского царя Приама Касандры. Вначале она просто предвидит факты, затем обретает духовную свободу, знание себя как женщины, а также народных чаяний.