30. «Военный» и «южный» роман в американской литературе (Мейлер).
Выпускник Гарварда. 1948 - военный роман «Нагие и мертвые».
Основа сюжета - описание локальной операции по захвату америк. морской пехотой островка в Тихом океане. Натуралистическое письмо: рутина солдатских будней, динамика рукопашного боя, самоощущение смертельно рискующего человека переданы с пронзит. психолог. рельефностью. Влияние отечественной романт. классики (Мелвилл, «Моби Дик») и Достоевского. Сам М. не характеризовал свой роман, как военный или даже политическ. (имея в виду то обстоят., что взвод солдат, посланный на особое задание, изображается, как Америка в миниатюре - жесткая иерархия господства и подчинения). С его т. зр., это скорее символический роман, центр. тема которого - борьба между животным и провидческим в человеке. «Животное» - ассоциируется с привычкой большинства к пассивному подчинению и бездумной экономии жизн. сил, а «провидческое» - с волей к индивидуально-властному самоутверждению, бунту несмотря ни на что. Альтернативность трактовки осн. конфликта приводит к тому, что почти демонические генерал Каммингс и сержант Крофт оказываются исполнены особого отриц. обаяния (=> М. позже будет говорить о них, как об экзистенциалистских героях), а позиция мировоззренч. близкого автору лейтенанта Хирна, либ. гуманиста и интеллектуала, предстает как несостоятельная. М. пытался писать войну как историю, т. е. военный эпизод в романном описании имел начало, сер. и конец, и мыслился как часть более масштабного целого (в дальнейшем в амер. воен. романе исчезает какая-либо связь повеств., персонажи становятся не действ. силами, а условными фигурками из комиксов.)
хроника боевых действий, подробное воссоздание атмосферы будней войны, это психологический портрет человека на войне, данный через сочетание изображений отдельных представителей американского десанта, это вырастающий на заднем плане и образ довоенной Америки и, наконец, это роман-эссе о власти.
— история штурма и захвата Анапопея — перебивается драматургическими вкраплениями («хор»), где дают о себе знать голоса персонажей, без авторских комментариев, а также экскурсами в прошлое действующих лиц (так называемая Машина времени). Машина времени — это краткие биографии героев, представляющих самые разные социальные группы и регионы Америки. Ирландец Рой Галлахер, мексиканец Мартинес, техасец Сэм Крофт, бруклинский еврей Джо Голдстейн, поляк Казимир Женвич и многие другие предстают перед читателями как «типичнейшие представители» страны, где и во времена мирные идет жестокая борьба за существование и выживают лишь сильнейшие.
Война — привычное состояние человечества, каким изображает его автор. Американцы сражаются с японцами за Анапопей, и в то же время солдаты, как умеют, отстаивают свои маленькие права и привилегии в борьбе друг с другом и офицерами, а те, в свою очередь, сражаются за чины и звания, за престиж. Особенно отчетливо противостояние между авторитарным генералом Эдвардом Каммингсом и его адъютантом лейтенантом Робертом Хирном.
История мелких удач и неудач Хирна — отражение двусмысленного положения либералов-интеллектуалов в прагматическом мире. До войны Хирн пытался найти себя в общественной деятельности, но его контакты с коммунистами и профсоюзными лидерами неплодотворны. В нем нарастает чувство разочарования и усталости, ощущение, что попытка реализовать на практике идеалы — лишь суета сует, и единственное, что остается тонкой, неординарной личности, — «жить, не теряя стиля», каковой, по Хирну, есть подобие хемингуэевского кодекса настоящего мужчины. Он отчаянно пытается сохранить хотя бы видимость свободы и отстоять свое достоинство.
«крамолу» и старается поставить на место строптивого адъютанта. Если Хирн блуждает от одной смутной полуистины к другой, то Каммингс не ведает сомнений и, переиначивая на свой лад мыслителей прошлого, чеканит афоризм за афоризмом
Фашизм в романе существует на двух уровнях — идеологическом и бытовом.
— идеолог и даже поэт фашизма, то Сэм Крофт — фашист стихийный, получающий от насилия подлинное наслаждение. Как свидетельствует Машина времени, впервые Крофт убил человека, когда еще находился в рядах национальной гвардии. Он умышленно застрелил забастовщика, хотя команда была стрелять в воздух. Война дает Крофту уникальную возможность убивать на официальных основаниях — и испытывать от этого удовольствие. Он будет угощать пленного японца шоколадом, разглядывать фотографии его жены и детей, но, как только возникнет нечто похожее на человеческую общность, Крофт хладнокровно расстреляет японца в упор. Так ему интереснее.
В конце романа торжествует его величество Абсурд. Словно потешаясь над попытками американских командиров всех уровней направить жизнь в русло причинно-следственных зависимостей, он обращает в ничто потуги агрессивных прагматиков. Человек остается один на один с таинственной, непроницаемой действительностью, где куда больше врагов, чем союзников, где бушуют темные, скрытые силы, против которых сопротивление бесполезно. Мораль-назидание произносит один из солдат взвода Крофта стихийный абсурдист Волсен: «Человек несет свое бремя, пока может его нести, а потом выбивается из сил. Он один воюет против всех и вся, и это в конце концов ломает его. Он оказывается маленьким винтиком, который скрипит и стонет, если машина работает слишком быстро». Рациональное начало терпит поражение в столкновении с генералом Абсурдом.
«хора» теперь связано с вопросом: «Что мы будем делать после войны?» Солдаты высказываются по-разному, но никто не испытывает особой радости при мысли о том, что появится возможность снять военную форму, хотя и армия для большинства из них не панацея от всех бед. Резюме короткой дискуссии подведет сержант Крофт: «Думать об этих вещах — напрасная трата времени. Война еще долго будет продолжаться».
Война всех со всеми. За пределами Америки и на ее территории.
Единств. свободным и творческим человеком в этой ситуации, по М., оказывается «философ-психопат», «хипстер» (впервые выведен в эссе «Белый негр»), чья оппозиция обществу основывается на насилии - отказе от любых теорет. авторитетов, беззаветном доверии к голосу плоти и подсознания, готовности в насилии обрести очищение.
«Американская мечта» (1965) - моделирует традиционный для америк. мифологии путь внутреннего возрождения и обретения свободы нетрадиционным образом. Гл. герой Роджак - воплощение «америк. мечты», но свою жизнь ощущает как зашедшую в тупик => решает отправится на «новую территорию» (секс. подвиги, кулачн. бои и т. д.). Основную часть действия м. трактовать как род сновидения, в котором высвобождается все «стыдное» и беззаконное, что спрятано обществен. моралью. Живя в обществе, человек не принадлежит себе, даже не пытается противостоять злым силам. Роджак противопоставляет свое своеволие и нигилизм, но страну спасти слишком поздно => путь индивидуального спасения.
«Песнь палача» (1979) - «роман из настоящей жизни». Дело о неком убийце, приговор. к пожизненному закл., и кот. добился для себя смертн. казни. Это - «белый негр» из жизни. Гибридная, документальная-худ. манера письма.
«Армии ночи» - об антивоенном марше на Пентагон в 67. Подзаголовок - «история как роман, роман как история». В 1й части - личные впечатления, во 2й - статистика, газетн. отчеты и т. д. Истор. события отображены в мозаичном зеркале индивид. сознания. По М., для амер. культуры свойственна «шизофреническая раздвоенность»: культ машины и культ индивид. самоутверждения. Хотел свести вместе предельную субъективность и объективность.