Приглашаем посетить сайт

Васильчикова Т. Н.: Модель антиутопии в драме Ханса Хенни Янна " Пыльная радуга"

Т. Н. Васильчикова
Ульяновск

МОДЕЛЬ АНТИУТОПИИ В ДРАМЕ ХАНСА ХЕННИ ЯННА
«ПЫЛЬНАЯ РАДУГА» (“STAUBIGE REGENBOGEN”)

“Das Atom-Drama” («Атомная драма») – так часто называют в немецкой критике написанную за два месяца до смерти Х. Х. Янна в ноябре 1959 года пьесу “Staubige Regenbogen” («Пыльная радуга»). Отношение немецких исследователей к пьесе неоднозначно. Так, Эльсбет Вольфхайм дает отрицательную оценку этому «литературному завещанию» писателя, называя «художественно наименее убедительной из всех пьес Янна»1. Впрочем, она же отмечает, что, начиная от первой постановки Эрвина Пискатора в 1961 году во Франкфурту на Майне, пьеса, в отличие от других драматургических произведений Янна, довольно часто ставилась на сценах театров Западной Германии, усматривая причину в актуальности ее «атомной» тематики.

Вальтер Мушг, написавший предисловие к пьесе, отмечает как ее сильные, так и слабые стороны. Тенденциозностью пьесы он объясняет такие ее художественные просчеты, как излишняя риторичность, патетика. Но сильные стороны пьесы – ее гуманистическое содержание, острая актуальность – сближают ее с такими драматургическими шедеврами, как «Натан Мудрый» Г. -Э. Лессинга. В. Мушг приводит слова Х. Х. Янна о честности и бескомпромиссности в искусстве из его речи по поводу вручения премии имени Лессинга от города Гамбурга в 1956 году. Такое стремление к правде, просветительство в высоком смысле слова присуще как творчеству Х. Х. Янна в целом, так и его последней пьесе, в частности. Критик резко высказывается по поводу сокращения и искажения текста пьесы при ее постановке в 1961 году, что было сделано в угоду ненавистной для Х. Х. Янна «полуправде». Его правда о жизни и человеке всегда была жестокой, но полной и бескомпромиссной.

«Пыльная радуга» (первоначальное название – «Обломки совести») – его последнее слово в литературе. Писателя отличала приверженность к постановке и решению фиксированного круга проблем. В своих пьесах и романах он задает одни и те же вопросы, находя на них различные ответы в различные периоды своего творчества. Эволюция метода Янна выразилась не в смене тем и мотивов, а в различном их освещении. С «грандиозной монотонностью» (В. Мушг) через все произведения писателя проходит тема смерти, с ней переплетены темы творческого гения и любви как форм абсолютного. Но все они подчинены единой цели – писатель спрашивает о том, что, собственно, собой представляет человек – как биологический вид и как существо духовное, каковы пределы и границы дозволенного и возможного для него. Проблема человека решается не столько в социально-историческом аспекте, сколько в онтологическом, что придает философскую глубинную перспективу произведениям Янна. Решение ее связывается с проблемой времени и бытия как такового. Можно отметить как константный признак антропогонизм и антропоцентрированность всех произведений Янна. Экспрессионистический девиз «Человек в центре» стал одним из его главных творческих принципов. В этой пьесе он в последний раз поставит вопрос о человеке и судьбах человечества. Вот почему недостаточно определить эту вещь с философским подтекстом только как тенденциозную или политическую, хотя и то и другое присутствует в ней. Можно проследить преемственность мотивов и образов последней пьесы Янна и предшествующих образцов его драматургического творчества. Здесь, как и в драмах «След темного ангела», «Врач, его жена, его сын», «Украденный Бог», присутствует семейный конфликт, который расширяется до разрыва поколений. Можно заметить биографические мотивы. Так, юношеская группа «Bund des Schwachen» (Союз слабых), восходящая к идее экспрессионистического «содружества», соотносится и с общиной Угрино, созданной Янном в 20-годы, и с той группой молодежи, которая в последние годы жизни окружала писателя (Юнгве ван Треде, Клаус фон Шрекельзен, Герберг Егер, Хуберт Фихте, Хенни Фосс и его собственная дочь Зигне). Образ Элии, сына физика-атомщика Шервата, имеет прототипом Юнгве ван Треде. Наконец, сцена пьесы «Epitaph fur Peter Rantzow» в последний раз напомнит о друге юности Готтлибе Хармсе. Эту сцену Вальтер Мушг считает лучшей не только в пьесе, но и в драматургии Янна в целом (gehort zum Starksten, was der Dramatiker Jahnn geschrieben hat)2.

установить не удалось. Замысел созревал постепенно, примерно пять лет ушло на сбор необходимого материала. В последние годы Янн работал параллельно над тремя произведениями, из которых два эпических фрагмента «Эпилог» (завершающая часть романа «Река без берегов») и «Это настигнет каждого» остались незаконченными. Остро актуальная, политическая тематика пьесы выдвинула ее в творческих проектах автора на первое место и способствовала, несмотря на все трудности, ее завершению. Однако в трактовке Янна проблема политическая соединяется с проблемой бытия человека и человечества. С середины 40-х годов писатель, помимо чисто литературного творчества ведет активную политическую и общественную деятельность, борясь за разоружение и предотвращение угрозы термоядерной войны. После окончательного возвращения из эмиграции в Гамбург он подвергает резкой критике и государственную политику Аденауэра. Общественная позиция позднего Янна существенно меняется. Он явно не желает сохранять свой эскапизм 30-40-х годов и стремится занять позицию ангажированного политика. Можно отметить и растущий общественный престиж. В 1949 году он становится руководителем литературного отдела Академии наук и литературы в Майнце. Через год по его инициативе создается Свободная Академия искусств в Гамбурге, президентом которой он оставался до дня смерти. В 1954 году его избирает почетным членом «Общество защиты немецких авторов Северо-Запада», и в этом же году он получает, совместно с Георгом фон Вринге, Литературную премию Нижней Саксонии. В его архиве обнаружены рукописи множества докладов на темы общественной жизни и политики, все они – вклад в политику мира, все содержат призыв к единству немецкой культуры в условиях разобщенности страны на два лагеря и предостережения против угрозы ядерной войны. Но можно почувствовать, как уходит надежда на реальное воздействие этих предостережений, уступая место твердой уверенности в неизбежности третьей мировой войны. Именно эти настроения отражены в драме «Пыльная радуга». При этом резкая критика современной цивилизации, за которую Янн был объявлен «разрушителем машин», отличается от научной критики в работах Роберта Юнгка или биохимика Эрвина Шаргафа прежде всего своей предельной, на грани патетики, эмоциональностью.

– предостережение сделано в то время, когда общественное мнение было уверено в научном прогрессе. Мрачные предчувствия грядущего уничтожения человечества посещали его уже в юности. В творчестве это выразилось в постоянных колебаниях между утопическим и антиутопическим прогнозами будущего. В 20-е годы одновременно рождается образ утопической «Инграбании» (так назван незавершенный роман) и видение грандиозного взрыва, который уничтожит все живущее (в раннем романе «Перрудья»). Вторая мировая война и послевоенные лишения усиливают его фатализм, и он все более склоняется ко второму, пессимистическому, прогнозу. Пьеса вновь и вновь переделывалась, ее идейным полюсом становится современная наука. Предупреждение Янна о том, что энергия атомного ядра может прекратить жизнь на земле, прозвучало задолго до Чернобыльской и других атомных аварий. Не было в 50-е годы еще и исследовано окончательно лучевое воздействие на живые организмы. Местом действия и одновременно точкой сгущения зла в мировом пространстве в пьесе является атомный строго засекреченный городок, где работает и живет со своей семьей главный герой – физик-атомщик Якоб Шерват. На этой точке и выстраивается модель антиутопии. Если в библейской модели мира полюсом зла является ад, то в антиутопической модели Янна полюсом зла, адом современной цивилизации является местонахождение науки, ставшей врагом человечества. В таком ракурсе проблему обесчеловеченной науки ставит и Бертольт Брехт в драме «Жизнь Галилея». Х. Х. Янн продолжает начатую Брехтом тему науки, но усложняет ее и решает очень своеобразно, по-своему. Сходство же обеих концепций в том, что отвергается «чистая» наука, научный прогресс, лишенный морально-этической основы, хотя не отвергается сама наука. В драме Янна показаны два возможных направления научного поиска и эксперимента. Существует «чистая» наука, рождающая свои идеи в умах ученых в стенах лабораторий и не интересующаяся дальнейшей их судьбой, и наука, подчиненная нуждам человека и служащая ему во благо. С первой связана деятельность научной группы под руководством Якоба Шервата, создающей по заказу политиков новое атомное оружие. Деятельность же биолога-экспериментатора Ламбахера являет собой образец двуполярности науки. Он ставит опыты генетического характера и исследует лучевое воздействие на живые организмы, давно перейдя границы дозволенного, подвергая облучению живого и здорового человека. Для него аномальный ребенок – только интересный научный объект, материал для научного эксперимента. Однако он может работать и в обратном направлении, делая инъекции сыну Шервата с целью предотвратить лучевое воздействие и сделать его нормальным здоровым человеком. В связи с этим Янн ставит вопрос о границах дозволенности научного поиска. Для сознания, интеллекта таких границ не существует. Страсть к научному поиску совершенно бескорыстна и не имеет пределов. Человек – единственное существо, которое способно эту страсть испытывать, в процессе ее реализации познавая весь мир и себя в мире – макро- и микрокосмос. С точки зрения «чистой науки» пределов поиска быть не может, с точки зрения гуманной науки пределом является жизнь человека. Идея реализуется в сюжетной линии юноши-индейца Тирипы. Янн по-прежнему испытывает горячую симпатию к людям иной расы, нестандартным, чуждым цивилизации. Глубоко трагична судьба племени Тирипы, погубленном «белокожими» (Weisshaufige). Юноша спасен священником-миссионером, пастором Ранделло. Проблема человечности решена Янном не только в научном, но и в религиозном ключе – в равной степени он отказывает в этом науке и религии. Инъекции морфия делает Тирипе пастор, чтобы тот смог забыть пережитое. А опыты над ним производит Ламбахер, подвергая его облучению и видя в нем только объект эксперимента. Губят же его оба. Мотив бесчеловечной религии (пастор Ранделло) и мотив бесчеловечной науки (Ламбахер) переплетаются в этой последней пьесе Янна. Тирипа застрелен в финале, когда бросается с ножом на злую власть, угрожающую его новым друзьям. В этом «примитивном» человеческом существе заключена гармония и норма. Это смогли увидеть и оценить его нестандартные друзья – Аран и Элиа. Их глазами писатель показывает красоту его физического и духовного облика, этот взгляд антицивилизаторский. Это не низшее, а совершенное создание природы. «Союз молодых» показан как «Союз слабых», они обречены погибнуть, но в них выражена правда о человеке. Янн опять обращается к одному из доминантных мотивов своего творчества – любви как первосилы, все формы которой святы. В решении темы любви, как это обычно для драматургии Х. Х. Янна, присутствуют шокирующие моменты. И по форме, и по сути он всегда шел против общего мнения «цивилизованного большинства», свободно меняя валентность понятий. Шокирующее решение темы любви в этом свете – один из аспектов антицивилизаторской критики писателя, отвергающего от первого до последнего своего слова в литературе общепринятое в угоду истинному.

– романа «Река без берегов». В последней пьесе символом конечности бытия станет иссякший, остановившийся поток – «темный поток более не струится», что приближено к понятию «хаоса» как не имеющего параметров «черной бездны». Проблема завтрашнего дня человечества решается как в общественно-историческом, так и в философском ключе. Людей ждет политическая диктатура и полное нивелирование личности. Большинство станет желтой радиоактивной пылью. «Последнее звено цепи» и «последнее повторение» – так ощущают свою судьбу юные герои, не имеющие завтрашнего дня.

1 Wolffheim E. Hans Henny Jahnn. Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH, Reinbek, 1989. S. 131.