Дмитрий Вайншельбаум (Ганновер)
Успеть за нынешним днём
Partner-Nord
http://www.nord-inform.de/modules.php?name=News&file=article&sid=1204
Исполнилось 110 лет со дня рождения и 35 лет со дня смерти выдающегося немецкого литератора ХХ века Эриха Кестнера (Erich Kästner).
Многогранная литературная деятельность Кестнера охватывает различные сферы и жанры: он был поэтом и прозаиком, автором многочисленных книг для детей, сценариев и сатирических скетчей для кабаре.
А кроме того – журналистом и театральным критиком. Мировую известность принесла ему уже первая детская книжка «Эмиль и детективы», увидевшая свет в 1929 году и переведённая на 59 языков.
Эрих Кестнер родился в 1899 году в предместье Дрездена в рабочей семье. Его отец был шорником, мать работала служанкой, а позднее парикмахером. Когда Кестнер уже приобрёл известность, поползли слухи, что его настоящим отцом был еврей, семейный врач Эмиль Циммерман. Но эти слухи так и остались слухами. Эрих очень любил свою мать и уже в зрелом возрасте, живя в Лейпциге, а позднее в Берлине, чуть ли не ежедневно посылал ей трогательные письма и открытки. В 1913 году он поступает на курсы учителей, но через 3 года прерывает учёбу. Как писал он позднее: «Моё детство закончилось с началом Первой мировой войны». В 1917 году он был призван в армию и попал в артиллерийские части. Тяготы службы, жестокость и муштра, ужасы войны сформировали антимилитаристские взгляды Кестнера. В своём сатирическом стихотворении «Ваурих» он высмеял отличавшегося особенной жестокостью сержанта, носившего эту фамилию.
После окончания войны, осенью 1919 года, Кестнер поступил в Лейпцигский университет, где изучал историю, философию, германистику и театроведение. Деньги на жизнь и учёбу он поначалу зарабатывал, продавая парфюмерию и выполняя мелкие поручения биржевого маклера. Но уже вскоре занялся журналистикой и театральной критикой и начал печататься в «Neue Leipziger Zeitung», с которой продолжал сотрудничать и после переезда в Берлин в 1927 году.
Годы, проведённые в Берлине до падения Веймарской республики в 1933 году, оказались самыми плодотворными в творчестве Кестнера. За несколько лет он стал одной из самых значительных фигур литературного и мыслящего Берлина. Он публикует стихи, репортажи и рецензии в различных периодических изданиях. В общей сложности за его подписью опубликовано в этот период более 350-ти статей. В 1928 году выходит первая книга стихов Кестнера под названием «Сердце на талии», а затем ещё три поэтических сборника. Один из них – «Прикладная лирика» - выводит Кестнера в число признанных лидеров нового направления в немецкой литературе и искусстве, получившего название «Neue Sachlichkeit» (Новая вещественность). Оно возникло в Веймарской республике в значительной степени как реакция на кровавую бойню на полях войны с её беспощадной окопной правдой и призывало отказаться от присущего классическому реализму и особенно экспрессионизму воспевания духовного начала в человеке и иллюзорного представления об окружающем мире. «Новая вещественность» утверждала сухое и точное, почти документальное отображение действительности. Основополагающий принцип состоял в том, чтобы «не сочинять, а наблюдать и фиксировать». Как заявил один из ведущих представителей этого направления, писатель Йозеф Рот, «Самое важное – это увиденное».
Этим принципам соответствовал и единственный, имеющий литературное значение «взрослый» роман Кестнера «Фабиан: история одного моралиста», опубликованный в 1931 году и описывающий почти в кинематографической манере жизнь в Берлине в начале 30-х годов. Гораздо плодотворнее был Кестнер на поприще детской литературы. Он начал с упомянутого романа «Эмиль и детективы», затем вышли ещё две книги. Эти произведения стали новым словом в детской литературе того времени. Их автор решительно разрушил привычный стерильный мир милых сказок и обратился к действительности, к реальной, сегодняшней жизни в большом современном городе. Более того, он, по существу, положил начало детективному жанру в детской литературе. Не случайно «Эмиль и детективы» в 1931 году был экранизирован и пользовался большим успехом, а роман «Кнопка и Антон» – инсценирован и поставлен в Немецком театре Берлина всемирно известным режиссёром Максом Рейнхардтом.
После прихода к власти нацистов Кестнер, в отличие от многих своих коллег с антифашистскими убеждениями, остался в Германии. Он, правда, выехал на короткое время в Швейцарию, но вернулся, так как не мог оставить одинокую мать, а кроме того, желал, как он сам выразился, «быть хроникёром событий». Кестнер никогда не скрывал своих взглядов. Так, в 1932 году накануне выборов в рейхстаг он поставил свою подпись под «Воззванием» 33-х виднейших представителей интеллектуальной и творческой элиты с призывом к социалистам и коммунистам объединить свои усилия в противостоянии нацистам. Среди подписавшихся были Альберт Эйнштейн, Генрих Манн, Кете Кольвиц и другие известные далеко за пределами Германии люди. Не удивительно, что книги Кестнера в 1933 году попали в костёр на площади Бебельплатц в Берлине как «противоречащие немецкому духу», а сам он был исключён из союза писателей с запретом публиковаться в Третьем рейхе. Его несколько раз допрашивали в гестапо, но, к счастью, тюрьмы и концлагеря ему удалось избежать. В 1934 году он даже смог опубликовать в Швейцарии несколько развлекательных повестей, а в 1942 году под псевдонимом Бертольд Бюргер написать сценарий для фильма «Мюнхгаузен».
После окончания войны Кестнер переехал в Мюнхен, где некоторое время руководил литературным отделом мюнхенской «Neue Zeitung» и издавал газету для детей и молодёжи «Пингвин». Одновременно он с увлечением стал работать для литературных кабаре, а также на радио. Писал сатирические сценки, тексты песен, эссе, пьесы для радиоспектаклей на волновавшие его темы нацизма, войны, положения в современной Германии. Он активно выступал и как общественный деятель против милитаризма, ограничения свобод, войны во Вьетнаме. Новых же публикаций практически не было. Он был известен и признан, в основном, как детский писатель. Только в начале 70-х годов вновь возник интерес к его творчеству периода Веймарской республики. В 1951 году Кестнер был избран президентом западногерманского ПЭН-центра, а в 1956 году стал его почётным председателем.
Эрих Кестнер никогда не был официально женат, но почти 40 лет прожил вместе с журналисткой Лизелоттой Эндерле, с которой познакомился ещё в 1927 году в Лейпциге. В 1935 году они снова встретились в Берлине и с тех пор уже не расставались. Тем не менее матерью его единственного сына Томаса, родившегося в 1957 году, была другая женщина – Фридель Зиберт. Две свои последние детские книги «Маленький Макс» и «Маленький Макс и маленькая мисс» Кестнер написал для своего сына. Умер Эрих Кестнер в 1974 году в Мюнхене и похоронен на кладбище Св. Георгия в Богенхаузене.
В заключение мне хотелось бы предложить вниманию читателей свои переводы двух стихотворений Э. Кестнера Веймарского периода, убедительно иллюстрирующих, на мой взгляд, его социальные и эстетические взгляды.
Das Eisenbahngleichnis
Wir sitzen alle im gleichen Zug
und reisen quer durch die Zeit.
Wir sehen hinaus. Wir sehen genug.
Und keiner weiß, wie weit.
Ein Nachbar schläft, ein andrer klagt,
ein dritter redet viel.
Stationen werden angesagt.
Der Zug, der durch die Jahre jagt,
kommt niemals an sein Ziel.
Wir packen aus. Wir packen ein.
Wir finden keinen Sinn.
Wo werden wir wohl morgen sein?
ür herein
und lächelt vor sie hin.
Auch er weiß nicht, wohin er will.
Er schweigt und geht hinaus.
Da heult die Zugsirene schrill!
ährt langsam und hält still.
Die Toten steigen aus.
Ein Kind steigt aus. Die Mutter schreit.
Die Toten stehen stumm
am Bahnsteig der Vergangenheit.
ährt weiter, er jagt durch die Zeit,
und niemand weiß, warum.
Die 1. Klasse ist fast leer.
Ein feister Herr sitzt stolz
im roten Plüsch und atmet schwer.
ürt das sehr.
Die Mehrheit sitzt auf Holz.
Wir reisen alle im gleichen Zug
zur Gegenwart in spe.
Wir sehen hinaus. Wir sehen genug.
und viele im falschen Coupe.
Поезд жизни
Мы едем все в экспрессе одном,
Пронзая толщу лет.
Куда же спешим мы в экспрессе одном?
Никто не знает ответ.
Скулит мой сосед, устал от сна.
Болтает вздор другой.
Нас поезд мчит, и не узнать,
Где он найдёт покой.
Пакуем мы вещи вновь и вновь,
Не зная, кого спросить,
Молчит проводник, нахмурив бровь,
И лишь ухмыляясь в усы.
Он сам не знает и прочь идёт,
Не глядя нам в лицо.
И поезд наш замедляет ход,
Чтоб высадить мертвецов.
Ребёнок вышел. Рыдает мать.
А мёртвым, глядя во тьму,
«Прошлое» вечно стоять.
И поезда нашего им не догнать,
Кто знает почему?
Почти что пуст наш первый класс.
В нём важный сидит толстяк.
Но неуютно ему в этот раз,
Ведь многие едут не так.
Мы в поезде этом за нынешним днём
Пытаемся успеть.
Мы даже сидим в вагоне одном,
Но часто не в том купе.
Sachliche Romanze
Als sie einander acht Jahre kannten
kam ihre Liebe plötzlich abhanden.
Wie anderen Leuten ein Stock oder Hut.
Sie waren traurig, betrugen sich heiter,
versuchten Küsse, als ob nichts sei,
Da weinte sie schließlich. Und er stand dabei.
Vom Fenster aus konnte man Schiffen winken.
Er sagte, es wäre schon Viertel nach Vier
und Zeit, irgendwo Kaffe zu trinken.
übte ein Mensch Klavier.
Sie gingen ins kleinste Cafe am Ort
und rührten in ihren Tassen.
Am Abend saßen sie immer noch dort.
Sie saßen allein, und sie sprachen kein Wort
Обыкновенная история
Уж восемь лет знакомству их минуло,
Секретов друг от друга нет у них.
И вдруг любовь как будто ветром сдуло,
Печальные, они пытались веселиться,
Обманывать тоску объятьями, вином.
Напрасно: безысходность выдавали лица,
И, наконец, она расплакалась при нём.
И он сказал, угрюмо глядя вдаль:
«Нам кофе пить пора, уже четыре».
А за стеной сосед насиловал рояль.
В малюсеньком кафе совсем неподалёку
Подкрался вечер незаметно сбоку,
Они сидели молча, одиноко,
И так и не поняв, что, чёрт возьми, произошло.