Г. С. Руцкая
Пермский университет
Образ творческой личности и поэтика трагического в произведениях Г. Гауптмана
ИЗМЕНЯЮЩИЙСЯ ЯЗЫКОВОЙ МИР
от смягчения остроты социальных конфликтов, характерных для многих произведений Т. Шторма, В. Раабе, Т. Фонтане. Изображение семейных, социальных, психологических коллизий в его драмах достигает яркого трагического звучания, но при этом поэтика трагического (соотношения трагического и драматического) в его творчестве не изучена. Начиная с 1891 г. (пьеса «Одинокие») в драмах писателя важнейшее место начинает занимать проблема творческой личности. Драма «Михаель Крамер» (1900) являет типичный вариант изображения творческой личности в пьесах Г. Гауптмана, с типичной проблемой одиночества художника в силу серьезного и возвышенного отношения к искусству, к жизни. В центре пьесы - трагическое противостояние настоящего художника пошлому окружению так называемого приличного общества, в духе произведений Э. Т. А. Гофмана. Однако в произведениях Гауптмана глубокий реалистический анализ окружающих персонажа обстоятельств приходит на смену гофмановской сказочности или фрагментарности. В драме два трагических образа - художника Крамера и его сына Арнольда. Драматическая ситуация и драматический конфликт в этой пьесе (как и в «Одиноких») складываются не внезапно на глазах зрителей (как это было во многих античных трагедиях), а задолго до начала действия пьесы. На протяжении первых двух действий проясняются обстоятельства сложившегося конфликта в семье Крамеров, в жизни Арнольда, в третьем действии конфликт обретает трагическое звучание, а в начале четвертого действия наступает трагическая развязка, так что весь четвертый акт являет философско-обобщенное и конкретно-личностное осмысление происшедшей трагедии. Гауптман достигает эффекта погруженности сознания и чувства зрителя в трагедийность происходящего не с помощью партий хора (как в греческой трагедии), а благодаря сквозному эмоционально-психологическому подтексту пьесы, создаваемому в ремарках (лейтмотив вздоха) и в диалогах и монологах персонажей (от озабоченности фрау Крамер жизнью сына в первом диалоге пьесы до утверждения Крамером абсолютного одиночества человека в космосе в завершающем монологе. Тема одиночества творческого человека в драме приобретает сквозное и многоаспектное звучание, в цепи сцен автор подчеркивает одиночество и взаимонепонимание всех членов семейства, что приводит к трагическому наступлению обстоятельств на творческую личность, к ее гибели (Арнольд) и к личностному краху (Михаэль Крамер).
«Михаэль Крамер» продолжила тему одиночества творческой личности, получившую символическое выражение в драме «Потонувший колокол» (1896), где за личной драмой литейщика Генриха вырисовывалась общая трагедия гения в реальном мире. Эта проблема была продолжена Г. Гауптманом в романе «Вихрь призвания» в 1935г., но не в трагическом, а в драматическом ключе. Центральная проблема романа — проблема творческой личности, ее становления определяет место этого романа в немецкой традиции как важного этапа между движением немецкой эстетической и художественной мысли от Гете (романы о Вильгельме Мейстере) к Т. Манну («Доктор Фаустус»). Интеллектуальная эстетическая линия романа Гауптмана еще в большей степени, нежели в романах Гете устремлена к гению Шекспира («Гамлет» у Гауптмана как эстетический ключ к раскрытию тайн творчества и жизненных тайн). Творческое и жизненное становление главного героя романа Эразма Готтера совершается в связи с его постановкой «Гамлета» в маленьком княжестве Границ. Гауптману важно было отобразить движение творящего сознания и эволюцию художника в процессе работы. В романе обыгрывается романтическая традиция двоемирия (в духе произведений Э. Т. А. Гофмана). Посвященное в тайны творчества сознание Готтера оказывается раздвоенным между миром иррациональным (театральный мир Граница) и рациональным миром, находящимся за пределами княжества, миром семьи и старых знакомых, Уровни проблематики, конфликта, образной системы, хронотопа романа отражают противоречивое существование двух миров. Граница жизни и искусства в творческом сознании художника оказывается зыбкой, события и персонажи трагедии Шекспира оживают в событиях и судьбах людей Граница, образуя цепь аналогий и двойников. Психологическая захваченность сознания Эразма драматическим взаимодействием жизни и мира искусства получает свободное романное выражение во внутренних монологах, снах, галлюцинациях, письмах героя, психологизм романа оказывается активнее его фабульной организации, но в отличие от драм не получает трагического звучания, ибо Эразм ощущает свой выход из мира реального как временный, а возвращение в мир семьи как естественный выход из кризиса.