К. Радек
Мелкий буржуа возвращается с войны
Опубликована в журнале "Интернациональная литература", №3, 1933г. стр. 100-102.
http://www.oldgazette.ru/lib/revlit/001.html
“На Западе без перемен” вызвал, с одной стороны, большое возмущение националистов в Германии, а с другой стороны, восторженные отзывы мелкобуржуазных пацифистских элементов.
Коммунистическая пресса, не отрицая значения книги Ремарка, как картины зверств империалистической войны, указывала в своей критике на два основных момента. Из войны родилась не только пролетарская революция в СССР, но и германская Ноябрьская революция, бунты почти во всех империалистических армиях. Этот важнейший момент совершенно отсутствует в книге Ремарка, являющейся документом ужасов империалистической войны, но не документом борьбы с ней. Из этого следует другой главный недостаток книги. Роман Ремарка - бессильный протест против всякой войны. Роман не показывает, что опасность войны можно устранить, только ниспровергнув власть монополистического капитализма путем вооруженной борьбы.
Пацифист Ремарк показывает ужасы войны, но не показывает, что надо готовиться к революционной войне для того, чтобы обеспечить мирное развитие человечества. Коммунистическая критика разглядела в романе Ремарка, за блестящим описанием империалистической войны, дрожащего буржуа, который может только охать и ахать перед ужасами войны, но не способен с ней бороться.
Когда Международное бюро революционных писателей разослало анкету об отношении литературного мира к подготовке интервенции против СССР, Ремарк не ответил на эту анкету. Это молчание подтвердило полностью характеристику Ремарка, данную коммунистической печатью. Оно показало, что он писал свою книгу не для того, чтобы мобилизовать народные массы для борьбы против опасности новых войн, и вовсе не для того, чтобы мобилизовать массы для защиты первой социалистической республики, единственного борца за мир.
Новая книга Ремарка “Возвращение” (“Der Weg zuruck”) дает уже законченный облик этого писателя. Она разоблачает его как выхолощенного войной мелкого буржуа, неспособного не только перейти от протеста против империалистической войны к организованной борьбе с ней, но неспособного даже осмыслить то, что говорит послевоенная история человечества.
Люди на войне отучились трудиться, научились убивать, жили в ужасе, который заполнил их души. После войны они вернулись домой, и буржуазное общество не сделало ничего, чтобы облегчить им переход к мирной жизни, чтобы дать им освоиться снова с трудом, с обыденщиной, чтобы помочь им найти “возвращение”. На войне они были товарищами. Если не было близости между солдатской массой и офицерством, то каждый солдат видел в другом товарища, для спасения которого был готов пожертвовать своей жизнью; а теперь, вернувшись с войны, сбросив солдатскую шинель и надев штатскую одежду, они вдруг заметили, что принадлежат к разным слоям, к разным классам. И некоторые из пристроившихся к теплым местечкам скоро забыли своих боевых товарищей. Солдаты вернулись с войны, где научились убивать. Буржуазная жизнь с ее условностями, с ее законами, регулирующими якобы отношения людей, им чужда, они не могут с ней освоиться. Там, на фронте, они должны были ежедневно рисковать жизнью в боях, теперь же им надо вести мелкую повседневную борьбу за жизнь, за кусок хлеба.
“Я ко всему присматривался - к крупным профессиям, идеалам, политике, но я вижу, что я не гожусь для этого базара. Что можно там найти? Всюду спекуляция, взаимное недоверие, равнодушие”, -
жалуется один из вернувшихся, и выход из этого положения - пуля в лоб.
А главный герой романа, спасающийся от пустоты жизни в учительство, стоит перед детьми, которых должен учить, и говорит:
"... Вот я стою перед вами, один из сотен тысяч банкротов, всю веру и почти все силы которых разрушила война, вот стою я перед вами и чувствую, насколько больше в вас жизни и нитей, связывающих с бытием, чем у меня; вот стою я перед вами, ваш будущий учитель, и чему же мне учить вас? Рассказать мне вам, что в двадцать лет вы будете уже искалеченными, высохшими людьми, все ваши вольные инстинкты захиреют и вы окажетесь безжалостно спресованными в товар?
Рассказать вам, что все образование, вся культура, вся наука - это жесточайшая насмешка, не больше того, пока люди будут уничтожать друг друга во имя господа и человечности ядовитыми газами, железом, порохом и огнем?”
Герою Ремарка даже в голову не приходит, что можно учить, как уничтожить общественный строй, порождающий войну. Через послевоенную Германию прокатилась гражданская война. Об этой гражданской войне герой Ремарка узнает случайно, попав на улице в перестрелку, во время которой бывший его командир убивает бывшего его товарища. Он вздрагивает от ужаса, но не делает из этого никаких революционных выводов, точно так же, как и тогда, когда видит националистские организации, подготовляющие буржуазную молодежь к будущей войне.
Вывод, которым кончается книга Ремарка, - это бегство в “тихую жизнь”.
“Часть моей жизни была отдана делу разрушения, ею владели ненависть, вражда, смерть. Но я остался жив... Я хочу работать над собой... Я хочу, чтобы руки мои трудились и мысль работала. Я хочу быть скромным и итти вперед, даже когда хотелось бы остаться на месте. Надо многое восстановить. Надо много работать. Надо откопать, что было засыпано в годы гранат и пулеметов. Но не всякий должен быть пионером. Нужны и более слабые руки и малые силы. Среди них я постараюсь найти свое место, и тогда мертвые замолчат, и прошлое не будет преследовать меня, а помогать”.
“Не всякий обязан быть пионером”. Ремарк им не хочет быть. Он надеется, что когда он найдет тихое прибежище, где можно жить иллюзией общественно-полезного труда, то мертвые замолчат, ужасы войны исчезнут из его мозга, а быть может, воспоминания о них научат его еще более ценить тихую жизнь и тихие ее заботы. А если для этого надо будет закрыть глаза на то, как создаются новые машины войны, как готовятся фабрики, которые будут производить миллионы новых мертвецов, если придется закрыть глаза на то, как готовятся бури и ураганы, которые разрушат все тихие убежища мелких буржуа, то Ремарк закроет глаза и заткнет уши.
Вот почему Ремарк не ответил на анкету Бюро революционных писателей, запрашивавшего об его отношении к подготовке интервенции против СССР.
Раздавленный войной, выхолощенный мелкий буржуа спрятался в кусты и хочет жить своей личной жизнью, уговаривая себя, что хотя он и не пионер человечества, но все-таки делает полезную работу, - залечивает раны, подготовляет новую жизнь. На деле он только существует до того момента, когда его снова погонят на войну. А книгу свою “На Западе без перемен” он написал только для того, чтобы освободиться от мучительных картин прошлого. Ленин говорил неоднократно, что ужасы войны многих сломят, сотрут в порошок, но многих закалят и сделают бойцами, такими, каких требует эпоха.
Мелкобуржуазная масса на Западе, в своем большинстве, вышла из войны, выхолощенная ею, жаждущая только покоя. Война не смогла спрессовать в гранит мещанское болото. Мелкобуржуазная часть рабочего класса вернулась с войны в таком же состоянии, и именно благодаря этой, жажде покоя, боязни новой борьбы, социал-демократии удалось повести ее обратно к стойлу буржуазного общества, удержать ее от борьбы на стороне революционного пролетариата, вышедшего из горнила войны закаленным, готовым героически бороться за новый строй, при котором не будет больше войн.
“Мир” показывает юношу в переходном возрасте от отрочества к мужественной юности. Юноша вырос под давлением войны, материальной нужды, царившей в мелкой буржуазии даже в зажиточных семьях, и душевного голода, ибо мир кричал ему из жерл пушек о проклятых вопросах, на которые он не находил ответа у своих родных и друзей. Империалистическая война переходит в гражданскую войну. Герой Глезера мечется, как испуганный жеребенок, потерявший мать, между фронтами гражданской войны, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Он является свидетелем героических боев революционных рабочих, свидетелем зверских расправ белых, свидетелем подлого предательства пролетариата социал-демократами. И в нем растут симпатии к растреливаемым рабочим, растут симпатии к пролетариату. Он видит беспочвенность интеллигенции, симпатизирующей революции, но не имеющей никакой устойчивой точки зрения и с легкостью переходящей от богемского бунтарства к богемским сексуальным оргиям. Он еще не вышел на широкую и твердую дорогу пролетарской борьбы, но он уже на пути к ней.
Ренн в своем романе “После войны” рисует судьбу унтер-офицера, вернувшегося с фронта. Герой Ренна остается в армии, ибо ему нечего делать в буржуазной жизни, и проводит первые послевоенные годы в добровольческих организациях, созданных социал-демократическим правительством “для охраны порядка” и в полиции. Он полон презрения, отвращения к защитникам “цивилизации и порядка”. Решает бросить службу и вступить в ряды компартии. Мы знаем, что сам Ренн, бывший офицер и немецкий дворянин, этот путь нашел. Тем более мы жалеем, что Ренн в своем романе дал только негативную картину, показал, как его герой утрачивает свои иллюзии относительно защитников буржуазного порядка, но не показал роста коммунистических взглядов своего героя.
Коммунизм - не только отрицание буржуазного порядка, буржуазной грязи и буржуазной пустоты. Коммунизм также-знание условий победы пролетариата и основ новой жизни. Отвернувшийся от буржуазии, считая себя коммунистом, может еще пережить большие колебания. Мелкий буржуа, портрет которого Ренн нарисовал со свойственным ему спокойствием и скупостью на слова, отходит от буржуазного мира твердым шагом солдата. Но этого недостаточно, ибо мы не знаем, будет ли тверд его шаг как коммуниста; это только начало, показывающее, что не вся мелкобуржуазная масса выхолощена и раздавлена войной, что часть ее ищет и найдет путь к пролетарскому лагерю. Она найдет его, ибо она будет выкурена “ужасами мира”, - употребляя слова Майринга, - из тех тихих убежищ, куда она запряталась после ужасов войны 1914-1918 гг. Она будет выброшена из этих убежищ новой империалистической войной, если заблаговременно совместно с пролетариатом не свергнет власти буржуазии.
Глезер и Ренн показывают переход от одного лагеря к другому.
'Ремарк, но этого не могут дать и такие попутчики пролетарской революции, как Глезер.
Эту картину смогут дать только пролетарские писатели Германии, которые в своих произведениях начинают отображать этот процесс кристаллизации революционных сил.