Татьяна Халина
Сартр Жан-Поль (Jean-Paul Charles Aymard Sartre)
http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=3353
Философ, представитель атеистического экзистенциализма, писатель и драматург
«Мы выдумываем ценности. Apriori жизнь не имеет смысла. Это мы создаём ей смысл». Жан-Поль Сартр.
«Мы являемся тем, что мы хотим». Жан-Поль Сартр.
Многие называют его философом и писателем, но такое определение не безупречно. Философ Хайдеггер считал его скорее писателем, чем философом, а писатель Набоков, напротив, скорее философом, нежели писателем. Но все, кто писал о нем, соглашались с емким определением «мыслитель». А всякий мыслитель - это обязательно еще и в той или иной мере психолог, причем, что касается Сартра, то его принадлежность к психологической науке была очевидна и бесспорна, но, к сожалению, не всегда принималась обществом. Отчасти в этом был виноват он сам - его труды трудно назвать доходчивыми. Впрочем, его идеи не так уж абстрактны и непостижимы. Было время, когда ими бредили миллионы. Но как человек, личность в обыденной своей жизни он был не менее интересен. Так давайте опробуем разобраться в причинах появления в его голове столь революционных и неординарных мыслей.
Жан-Поль Сартр родился 21 июня 1905 года в Париже. Он был единственным ребенком морского инженера Жана Батиста Сартра, умершего от тропической лихорадки, когда мальчику было чуть больше года, и Анн-Мари Сартр, урожденной Швейцер, происходившей из семьи известных эльзасских ученых. Она была двоюродной сестрой Альберта Швейцера. Дед мальчика, филолог-германист профессор Шарль Швейцер, основал в Париже институт современного языка. Когда Жан-Полю было всего пятнадцать месяцев, его отец скончался от тропической лихорадки. Похоронив мужа, Анн-Мари вернулась под родительский кров в Париж. Её отец Карл Швейцер, видный специалист по немецкой филологии, преподавал в университетах и был автором нескольких учебников. «Когда мне было семь или восемь лет, - вспоминал Сартр, - я жил с овдовевшей матерью у бабушки с дедушкой. Бабушка была католичка, а дедушка - протестант. За столом каждый из них подсмеивался над религией другого. Всё было беззлобно: семейная традиция. Но ребёнок судит простодушно: из этого я сделал вывод, что оба вероисповедания ничего не стоят».
У Сартра, тихого некрасивого ребенка, в детстве практически не было друзей. Он жил в мире своих фантазий, ставших особенно богатыми после того, как в 4-летнем возрасте он научился читать. Жан–Поль Сартр впоследствии сам рассказывал, с помощью какого метода он развивал свой навык чтения.
Жан-Поль рассказывал сам себе книжку, которую ранее читали ему его родители и он знал ее практически наизусть. Он имитировал процесс чтения, уже зная, что книга состоит из записанных слов. И он «узнавал» слова, которые, как ему было известно, должны быть на этом месте в тексте, используя так называемый метод целых слов.
Когда маленькому Сартру захотелось обладать собственными книгами, дедушка принес ему «Сказки» поэта Мориса Бушора. Однако, еще не умея читать, Жан-Поль лишь пытался играть с книгами, в конце концов отдав их матери, чтобы та почитала ему сказки. После нескольких таких чтений, Жан-Поль вошел во вкус строгой последовательности слов, которые повторялись при каждом новом прочтении, неизменные, в неизменном порядке.
В один из дней Жан-Поль взяв неоднократно читанную ему книжку «Злоключения китайца в Китае», укрылся с ней в кладовой, где сев на раскладушку, он стал представлять, будто самостоятельно читает ее — водил глазами по черным строчкам, не пропуская ни одной, и рассказывал себе вслух какую-то сказку, старательно выговаривая все слоги.
Родители застигли маленького Сартра врасплох – а может, он и сам подстроил так, чтобы его застигли. С этого времени было решено что пора учить его грамоте. Сартр сам себе давал частные уроки — взобравшись на раскладушку с романом Гектора Мало «Без семьи», который он знал практически наизусть, Сартр прочел его полностью, наполовину рассказывая, наполовину разбирая по складам – и когда он перевернул последнюю страницу, то признался сам себе, что действительно умеет читать.
Жан-Поль Сартр. 1906 год.
В характере Сартра выработались настойчивость и упорство. Жан-Поль рос в книжной атмосфере, что предопределило и его образованность, и решение стать писателем, принятое уже в восемь лет. Дед, души не чаявший во внуке, поддержал его намерения. Юный Сартр был кумиром семьи, воспринимавшей его как будущего гения, и уже в детстве он, по его признанию, охотно играл эту роль.
В двенадцать лет он навсегда простился с верой в Бога. В «Словах» он описывал этот разрыв почти легкомысленно: «Играя со спичками, я прожег маленький коврик. И вот, когда я пытался скрыть следы своего преступления, Господь Бог вдруг меня увидел - я ощутил его взгляд внутри своей черепной коробки и на руках; я заметался по ванной комнате, до ужаса на виду - ну просто живая мишень. Меня выручило негодование: я пришел в ярость от его наглой бесцеремонности и начал богохульствовать, бормоча, как мой дед: «Черт побери, будь ты проклят, черт треклятый!». С тех пор Бог ни разу на меня не смотрел».
В дальнейшем Сартр был сдержаннее, Бог для него стал гипотезой, в которой он не нуждался. Но, тем не менее, богоборчество навсегда осталось одним из направлений его деятельности: он боролся против «несуществующего» Бога он на редкость последовательно и даже агрессивно, - достаточно прочитать его пьесу «Дьявол и Господь Бог».
Жан-Поль Сартр получил прекрасное образование. Он учился в престижных парижских лицеях, затем в Высшей Нормальной школе, которую окончил в 1929 году. Параллельно с учебой начались первые литературные опыты Сартра, на первых этапах не слишком удачные. Однако литературы было недостаточно, чтобы выразить то, что ему хотелось, и, в результате, Сартр пришел к необходимости изучения философии.
В 1929 году во время учебы в Сорбонне Жан-Поль Сартр познакомился с Симоной де Бовуар. Со стороны казалось, что они никак не подходили друг другу: стройная, всегда элегантная Бовуар и Сартр - невысокий, с брюшком, к тому же слепой на один глаз. Но красавица Симона не обращала внимания на неказистость поклонника, она была очарована его умными речами, недюжинным интеллектом, остроумием и не в последнюю очередь тем, что у них было много общего во взглядах на жизнь и на любимую философию. Со студенческих лет за Симоной закрепилась слава опасного полемиста, легко улавливающего неуверенность или фальшь в аргументах собеседника. Судя по всему, она была единственным достойным противником Сартра, невероятно азартного в дискуссии, а разглядеть в темпераментном оппоненте страстную женщину ему, не менее азартному в покорении слабого пола, не составляло труда.
Вместо руки и сердца Жан-Поль предложил своей возлюбленной заключить «Манифест любви»: быть вместе, но при этом оставаться свободными. Симону, которая больше всего на свете дорожила своей репутацией свободно мыслящей особы, такая постановка вопроса вполне устраивала, она выдвинула лишь одно встречное условие: взаимная откровенность всегда и во всем - как в творчестве, так и в интимной жизни. Знать мысли и чувства Сартра представлялось ей более надежной гарантией их отношений, нежели законный брак.
После окончания университета жизнь преподнесла им первое испытание. Симона получила место преподавателя философии в Руане, Жан-Поль - в Гавре. В течение нескольких лет они общались только посредством переписки. Со временем эта вынужденная необходимость превратилась в неискоренимую привычку на всю жизнь. Позднее они писали друг другу письма, даже находясь в одном городе. Сартр никогда не скрывал, что в жизни боялся только одного: потерять Симону, которую называл своей сутью. Но вместе с тем уже после двух лет знакомства ему показалось, что их отношения слишком прочны, «безопасны», подконтрольны, а значит - несвободны.
Жан-Поль Сартр с Симоной де Бовуар.
«Семья» продолжала существовать, пополняясь новыми членами и испытывая человеческие отношения на прочность. Для Сартра любовь всегда стояла под знаком конфликта, была опасной иллюзией, сковывающей свободу человека. Сартр допускал лишь свободу «одинокого героя», который постоянно пребывает в поиске своей аутентичности.
Жан-Поль Сартр с Симоной де Бовуар.
Бовуар, не отрицая иллюзорности любви, основанной на общественных ограничениях и условностях, говорила, что человеческой свободе, тем не менее, должна быть придана «форма» путем сотрудничества с другими людьми. Они много путешествовали вместе, у них были общие сексуальные партнеры, они яростно спорили и ругались, но соединившись однажды, прошли всю жизнь рядом, создав вокруг себя ореол великолепнейшей пары своего столетия. Их обожали миллионы, им поклонялись, их обожествляли, их нелепо копировали, но никто так и не смог понять, почему эти двое людей были всегда вместе.
Жан-Поль Сартр с Симоной де Бовуар.
После военной службы в метеорологических войсках Сартр с 1931 по 1936 год преподавал философию в лицее в Гавре, а в 1933-1934 годах стажировался в Германии, работая в Институте Франции в Берлине, где изучал феноменологию Эдмунда Гуссерля и онтологию Мартина Хайдеггера, оказавших на Сартра большое влияние. Вернувшись в 1937 году во Францию, он занимался в Париже преподавательской деятельностью. В конце 1930-х годов Сартр написал свои первые крупные произведения, в том числе четыре философских труда о природе явлений и работе сознания. Еще будучи преподавателем в Гавре, Сартр написал свой первый и наиболее удачный роман «Тошнота», опубликованный в 1938 году. В это же время в «Новом французском обозрении» была напечатана новелла Сартра «Стена». Оба произведения стали во Франции книгами года.
«Тошнота» представляла собой дневник Антуана Рокентена, который, работая над биографией деятеля XVIII века, проникся абсурдностью существования. Будучи не в состоянии обрести веру, и воздействовать на окружающую действительность, Рокентен испытывал чувство тошноты. В финале герой приходил к заключению, что если он хочет сделать свое существование осмысленным, то должен написать роман. Писательский труд и творчество были единственным занятием, имевшим тогда, по мнению Сартра, хоть какой-то смысл.
Когда началась Вторая мировая война, Сартр из-за слабого зрения был освобожден от призыва в армию и снова служил в метеорологическом корпусе. Он попал в плен и был помещен в концентрационный лагерь для военнопленных под Триром. В 1941 году он вернулся в Париж, где продолжал преподавать и писать.
В этот период политика играла в его жизни более важную роль, чем в 1930-е годы, когда, если не считать критики буржуазной рутины в романе «Тошнота», главными интересами писателя были философия, психология и литература. Хотя в военных действиях движения Сопротивления Сартр участия не принимал, он основал общество содействия движению Сопротивления, где и познакомился с Альбером Камю, который ввел его в редакцию газеты Combat. Основными произведениями Сартра этого времени были пьесы «Мухи» в 1943 году, «За запертой дверью» в 1944 году и объемный философский труд «Бытие и ничто» в 1943 году. Успех всех этих произведений позволил писателю в 1944 году уйти из лицея Кондорсэ, где он в это время преподавал.
Пьеса «Мухи» представляла собой переработку греческого мифа об Оресте в дискуссию об экзистенциализме, учении о том, что в мире не существует объективной морали и что люди, следовательно, имеют полное право на свободный выбор, на «бытие для себя». Орест отказывался покаяться перед Зевсом за убийство своей матери, Клитемнестры, а также ее любовника Эгисфа - убийц своего отца Агамемнона. В результате «свободного выбора», ответственности за свой поступок, Орест освобождал свой город от эриний. Когда немецкие власти поняли, что пьеса Сартра является, по сути, страстным призывом к свободе, они запретили ее постановку.
Пьеса «За запертой дверью» представляла собой беседу трех персонажей в преисподней. Смысл этой беседы сводился к тому, что, выражаясь языком экзистенциализма, существование предшествует сущности, что характер человека формируется посредством совершения определенных действий. И что человек-герой по сути своей окажется трусом, если в решающий, «экзистенциальный» момент смалодушничает. Большинство людей, считал Сартр, воспринимают себя такими, какими воспринимают их окружающие. Как заметил один из действующих лиц пьесы: «Ад - это другие люди».
В главном философском труде Сартар «Бытие и ничто», ставшем библией для молодых французских интеллектуалов, Сартр проводил мысль о том, что сознания, как такового, нет, ибо нет просто сознания, «чистого сознания». Есть лишь осознание внешнего мира, вещей вокруг нас. Люди отвечают за свои действия только перед самими собой, ибо каждое действие обладает определенной ценностью - вне зависимости от того, отдают себе в этом люди отчет или нет.
К концу Второй мировой войны Сартр стал признанным вождем экзистенциалистов, собиравшихся в «Кафе да Флёр» возле площади Сен-Жермен-де-Пре на левом берегу Сены - кафе, ставшем местом паломничества французских и иностранных туристов. Популярность экзистенциализма объяснялась тем, что эта философия придавала большое значение человеческой свободе и была связана с движением Сопротивления. Сотрудничество различных слоев французского общества в военное время, их противодействие общему врагу вселяли надежду на то, что экзистенциализм, философия действия, был способен объединить интеллектуалов, создать новую, революционную французскую культуру. Сартр пояснял, что его исследование направлено на то, чтобы описать человеческое существование. Его первоначальный интерес состоял не в том, чтобы сказать, на что должны быть похожи люди и на что они похожи в действительности. Например, он говорил не о том, что мы должны делать свободный выбор, а о том, что условия существования человека таковы, что мы не можем избежать такого выбора. Таким образом, Сартр утверждал, что каждый должен делать свой собственный выбор своего мира. Однако здесь возникала проблема - ведь каждый должен делать то же самое. Выбор индивидуален, даже если один выбирает за всех людей. Мы отказываемся от свободы, потому что в признании ее мы испытываем страдание, говорил Сартр. Страдание ощущается там, где не существует ничего, что определяет выбор, и где все возможно. Он писал, что «в тот самый момент, когда я постигаю свое бытие как ужас пропасти, я сознаю этот ужас как не определенный в отношении к моему возможному поведению. В одном смысле этот ужас требует благоразумного поведения, и он есть сам по себе предварительный набросок этого поведения. В другом смысле он закладывает окончательные моменты этого поведения только как возможные, именно потому, что я не постигаю его как причину этих конечных моментов». Понятие страдания, или страха, становится краеугольным камнем экзистенциализма. Однако страдание никоим образом не является единственным или даже необходимым следствием реализации свободы. Экзистенциальное мышление, несомненно, не может быть сконструировано как возникающее единственно из отчаяния перед лицом абсурдности. В защиту своих идей от обвинения в пессимизме Сартр говорил, что неправильно рассматривать в таком духе его философию, «ибо ни одна доктрина не является более оптимистичной, так как у нее судьба человека помещается в него самого».
«идеология», нежели философское постижение в собственном смысле слова. Этот акт индивидуального самопознания стал итогом появления целой серии его «интеллектуальных экспериментов»: прозаической трилогии «Дороги свободы», написанной в период с 1945-го по 1949 год, теоретического эссе «Что такое литература» в 1947 году, и в первую очередь пьес, из которых особенный резонанс вызвали «Грязные руки» в 1948 году и «Дьявол и Господь Бог» в 1951 году.
Жан-Поль Сартр в Париже. 1946 год.
Когда закончилась война с нацизмом, политическая ситуация необычайно усложнилась, и снова возникла проблема политического самоопределения и морального обоснования своей позиции. Исходные условия задачи четко формулировал один из персонажей пьесы «Дьявол и Господь Бог»: «Мир несправедлив; раз ты его приемлешь – значит, становишься сообщником, а захочешь изменить - станешь палачом». И тем не менее Сартр свой выбор сделал, - выбор в пользу изменения мира. В 1952 году в Открытом письме Альберу Камю он писал: «Наша свобода сегодня есть не что иное, как свободный выбор борьбы за то, чтобы стать свободными». Точка зрения «реальной политики» начала преобладать в его мышлении. Он был против капитализма с присущей ему эксплуатацией рабочего класса, против колониализма и американского империализма, поддерживающего колониализм. Он выступал в защиту военного моряка-коммуниста Анри Мартена, осужденного на пять лет тюрьмы за пропаганду против войны в Индокитае, и сблизился с коммунистами в рамках движения сторонников мира. Его тесные отношения с коммунистами продолжались вплоть до 1956 года, когда венгерские события заставили его выступить со статьей «Призрак Сталина». Но его волновал не только «призрак Сталина», но и призрак фашизма, возвращавшийся во Францию под лозунгом «Алжир – французский», с программой военного подавления освободительного движения народа. Это тема его самой знаменитой пьесы «Затворники Альтоны».
Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар и Эрнесто Че Гевара на Кубе. 1960 год.
Политическая деятельность Сартра принесла ему глубокое разочарование, и привела к попытке радикально реконструировать свою мысль. Он задумал работу «Критика диалектического разума» в двух томах: первый - как теоретическое и абстрактное исследование, второй - как трактовку истории. Однако «Критика диалектического разума» так и не была завершена. Сартр отказался от второго тома после написания лишь нескольких глав. Ее первый том был опубликован в 1960 году и оценен как «монстр нечитабельности». Сартр ошеломил публику признанием, что в настоящее время один лишь марксизм становится «почвой всякой индивидуальной мысли и горизонтом всей культуры». Сартр не просто присоединился к марксизму, но решил вдохнуть в него новую жизнь. Симона де Бовуар рассказывала, что Сартр работал над «Критикой диалектического разума» яростно, взбадривая себя не только табаком, но и таблетками, которые неблагоприятно влияли на его и без того слабое зрение, так что последние семь лет жизни он был почти полностью слепым. В «Критике диалектического разума» Сартр опровергал многие из своих ранних взглядов на свободу личности. Он писал: «Пусть никто не интерпретирует меня в том духе, что человек свободен во всех ситуациях... Я хочу сказать совершенно противоположное, а именно, что все люди рабы, поскольку их опыт жизни имеет место в области практико-инертности и в той степени, в какой эта область с самого начала обусловлена своими недостатками». Термин «рактико-инертный» был связан с той частью жизни, которая определяется более ранними свободными действиями и представляет собой взаимодействие или, точнее, диалектику индивидуальной практики и наследственного бремени исторического факта, что в «Критике диалектического разума» является преобладающим интересом Сартра.
Существует общее мнение, что Сартр в этой работе не преуспел ни в социологии, ни в антропологии, ни в философии. Однако в ней, как и в других своих работах, Сартр поднимал вопросы, которые имели глубочайший интерес и представляли огромное значение.
1960-е годы стали апогеем популярности Сартра. В 1964 году Шведская академия присудила ему Нобелевскую премию по литературе. И снова Сартр изумил аудиторию: он отказался эту премию принять (сумма была довольно значительная - двадцать шесть миллионов франков), чем вызвал самые разноречивые отклики. А он объяснил все просто - не принял, потому что ее вручение имеет политический смысл и вполне определенный - включение в буржуазную элиту человека, который всегда выступал против буржуазии: «Если бы у нас было правительство народного фронта, я бы с удовольствием принял от него премию», - а так это означает возвращение «блудного сына» в ряды буржуазии.
Жан-Поль Сартр с Симоной де Бовуар.
В сентябре - октябре 1965 года Сартр выступал в Токио и Киото с циклом лекций «В защиту интеллектуалов», в которых противопоставил их «техникам практического знания». Подлинный же интеллектуал – «хранитель фундаментальных целей (эмансипации, универсализации, гуманизации человека). Он становится хранителем демократии... сохраняя функциональную истинность свободы... То, что Гегель называл несчастным сознанием, и есть характеристика интеллектуала». Это продолжение мысли, развернутой Сартром еще в работе «Что такое литература», где он писал, что назначение писателя - заражать общество «больной совестью».
«общественного трибунала Рассела», целью которого было расследование фактов геноцида во Вьетнаме. Сартр считал: «В 1945 году в Нюрнберге впервые возникло понятие политического преступления. Наш трибунал не предлагает ничего иного, как применить к капиталистическому империализму его же собственные законы. Юридический арсенал не ограничивается только нюрнбергскими законами, есть еще пакт Бриана-Келлога, Женевская конвенция и другие международные отношения».
Наступил 1968 год, который наложил определяющий отпечаток на всю оставшуюся жизнь Сартра. В мае разразились серьезные студенческие волнения в Париже, и 63-летний философ решил, что настал час свержения «диктатуры буржуазии». Особенно его вдохновлял лозунг бунтующих студентов – «Воображение к власти!», ведь воображение, по Сартру, - самая характерная и самая драгоценная особенность человеческой реальности. Он начал свою философскую работу с феноменологии воображения, набросок которой был опубликован еще в 1936 году, и ею же закончил, исследуя мир воображения Флобеpa. Но звонкие лозунги делу не помогли, правительство де Голля довольно быстро восстановило порядок, а Сартр окончательно махнул рукой на коммунистов, обвинив их в том, что они «боятся революции».
Весной 1970 года Сартр стал главным редактором маоистской газеты «Народное дело» с целью, как он сам рассказывал, в какой-то мере обезопасить своим авторитетом это издание от полицейских преследований, для которых были все основания. Об этом можно судить даже по интервью, которое Сартр дал в 1972 году, - интервью, многозначительно озаглавленное «Я верю в нелегальность».
Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар распространяют запрещенную литературу.
«Культурную революцию» он рассматривал в контексте внутрипартийной борьбы в Китае и не питал иллюзий относительно внешней политики этой страны. Он был склонен считать культурную революцию делом серьезным и нужным, в частности, как лекарство от элитарной концепции интеллектуальной деятельности. Хотя все же было трудно понять причины обострения его политического экстремизма в последние десять лет жизни. Все это развертывалось на фоне угасания творческих сил. После создания «Бытия и Ничто» ему не удалось завершить ни одного из задуманных фундаментальных теоретических произведений. Остался в рукописи объявленный в самом конце онтологического трактата труд по этике, не получился второй том «Критики диалектического разума», наконец, так и не появился завершающий - четвертый - том исследования о Флобере, в котором должны были быть собраны все нити такого извилистого и почти патологически пространного анализа. Сартр увидел в группах экстремистской молодежи «свободу, равенство и братство» и «непосредственную прямую демократию» в противовес представительной, которую он ни в грош не ставил. К оборотной стороне экстремистских молодежных товариществ он был до странности нечувствителен, вплоть до того, что пытался взять под защиту руководящих подпольной «Красной Армией» террористов (правда, осуждая при этом их практику). Так он пытался принять участие в судьбе группы Баадер-Майнхоф, чем вызвал бурю негодования в ФРГ.
Жан-Поль Сартр едет в Штутгарт в тюрьму, чтобы встретиться с немецким анархистом Андреасом Баадером в сопровождении адвоката Клауса Круассана. 4 декабря 1974 года.
На президентских выборах в 1974 году он занял позицию «революционного неучастия». По этому поводу Симона де Бовуар заявила в интервью: «Тот факт, что Жан-Поль Сартр не голосует, для меня означает его стремление остаться вне институтов, которое заслуживает уважения».
Жан-Поль Сартр с Симоной де Бовуар.
Теперь главной формой философско-публицистической активности Сартра становились интервью и записываемые на магнитофон разговоры (чаще всего его собеседником был его личный секретарь, один из бывших руководителей «пролетарской левой» Бенни Леви). В день семидесятилетия М. Конти (один из главных исследователей творчества Сартра) спросил его, как он относится к «этикетке экзистенциалиста», и получил ответ: «Слово это идиотское. Как Вы знаете, я его не выбирал: его на меня наклеили, и я его принял. Теперь я его больше не принимаю». Тогда Конти поинтересовался, кем бы он все-таки предпочел называться - марксистом или экзистенциалистом. Сартр сказал: «Если уж вообще нельзя без этикетки, я бы предпочел именоваться экзистенциалистом».
В мае 1975 года американские философы взяли у Сартра интервью в связи с его семидесятилетием, и в этом интервью были зафиксированы некоторые итоги последнего этапа философской эволюции мыслителя. «Я считаю себя философом-картезианцем, по крайней мере, в «Бытии и Ничто»... Философия есть исследование бытия и существований... Вот в чем я действительно отличаюсь от марксистов... Я понимаю вопрос класса, социальный вопрос, отправляясь от бытия, которое шире, чем класс, в этом я вижу свое превосходство над марксистами».
В 1979 году Сартр принял участие в последней политической акции своей жизни. Это было требование к правительству принять беженцев из Вьетнама, когда десятки тысяч человек на небольших судах вышли в открытое море, чтобы найти пристанище в чужой стране, и немалое число их погибло. Так в последний раз Сартр продемонстрировал, что жизнь и свобода отдельного человека для него дороже идеологических догм. В его последней беседе со своим секретарем проскальзывал печальный оптимизм: «Видишь ли, мои сочинения неудачны. Я не сказал ни всего, что хотел, ни так, как я этого хотел... Я думаю... будущее опровергнет много моих утверждений; надеюсь, некоторые из них выдержат испытание, но, во всяком случае, История не спеша движется к осознанию человека человеком... Вот что дает тому, что мы сделали и сделаем, некоторого рода бессмертие. Иначе говоря, надо верить в прогресс. И это, может быть, одна из моих последних наивностей».
Жан-Поль Сартр, Андре Глюксманн и Раймон Арон на государственной конференции в Palais de l`Elysee. Философы были членами комитета, который предоставил помощь для вьетнамских беженцев. Париж, Франция, 26 июля 1979 года.
В середине 1970-х годов Сартр практически ослеп и, хотя говорил: «Я мог бы писать и во мраке», - объявил о своем уходе из литературы. Он пристрастился к выпивке и транквилизаторам, которые заняли в его жизни место, прежде отводимое женщинам. Даже любительница эпатажа Симона негодовала по поводу интервью 70-летнего Сартра, в котором он весело признался, что с виски и таблетками он «соображает в три раза быстрее, чем без них».
всякий интерес к жизни. Остаток дней она провела в квартире с окнами, выходящими на кладбище Монпарнас, где покоился прах ее друга. Симона де Бовуар умерла через шесть лет после Сартра, почти день в день - 14 апреля 1986 года - и была похоронена рядом с ним.
О Жане-Поль Сартре и Симоне де Бовуар была снята телевизионная передача из цикла «Больше, чем любовь».
Также о Жане-Поль Сартре была подготовлена телевизионная передача из цикла «Великие философы».
Текст подготовила Татьяна Халина
Использованные материалы:
Бердяев Н. Сартр и судьба экзистенциализма
Юровская Э. П. Жан-Поль Сартр. Жизнь — философия — творчество.
Мердок А. Сартр - романтический рационалист.
Все сущее рождено без причины, продолжается в слабости и умирает случайно. …Бессмысленно то, что мы рождаемся, бессмысленно, что умираем.
Вот оно время в его наготе, оно осуществляется медленно, его приходится ждать, а когда оно наступает, становится тошно, потому что замечаешь, что оно давно уже здесь.
За любое счастье приходится расплачиваться, нет такой истории, которая не кончилась бы плохо. Пишу об этом не с какой-то патетичностью, а просто так, хладнокровно, потому что всегда так думаю и потому что надо было об этом здесь сказать. Это ничуть не мешает мне впутываться в истории, но у меня всегда было убеждение, что у них будет мрачный конец, никогда мне еще не приходилось испытать счастья без того, что бы я не подумал о том, что произойдет после.
Я думаю, что добрая половина всех человеческих деяний имеет своей целью реализовать нереализуемое. Думаю, что большинство наших самых мелких разочарований объясняется тем, что нечто нереализуемое представляется нам в будущем, а затем, какое-то время спустя, уже в прошлом – реализуемым, и тем, тогда-то мы и чувствуем это, что мы его не реализовали.
но только то, что его бытие будет неоткрытым. Я единственный, в ком мое прошлое существует в этом мире.
Действительное будущее — есть возможность такого настоящего, которое я продолжаю в себе и которое есть продление действительного в себе. Мое будущее вовлекает как будущее сосуществование очертания будущего мира… будущее в-себе, которое обнаруживается моим будущим, существует в направлении прямо соединенном с реальностью, в которой я существую.
Диалектика как движение действительности невозможна, если не диалектично время, т. е. если отрицают определенную активность будущего как такового. Мы должны понять, что ни люди, ни их действия не находятся во времени: время, как конкретное свойство истории, созидается людьми на основе их изначального времяполагания.
Жизнь до того, как мы её проживём — ничто, но это от вас зависит придать ей смысл.
Я собачонка, я зеваю, по щекам катятся слезы, я чувствую, как они текут. Я дерево, ветер шелестит в моих ветвях, легонько их колеблет. Я муха, я ползу по стеклу, соскальзываю, снова ползу вверх. Иногда я ощущаю, как ласку, движение времени, иногда — чаще всего — я чувствую, как время стоит на месте. Дрожащие минуты осыпаются, погребая меня, бесконечно долго агонизируют, они увяли, но еще живы, их выметают, на смену им приходят другие, более свежие, но такие же бесплодные; эта тоска зовется счастьем… О своем одиночестве я никогда не думаю — во-первых я не знаю, как это называется, во-вторых, я его не замечаю, я всегда на людях. Но это ткань моей жизни, основа моих мыслей, уток моих радостей.
— это заброшенность в такую ответственность, которая ведет к полному одиночеству, тот больше ничего не знает об угрызениях совести, о раскаянии, о самооправдании.
История любой человеческой жизни есть история поражения.
Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам.
Но когда мы говорим, что человек ответствен, то это не означает, что он ответствен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей.
Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня.
У каждого настоящего есть свое будущее, которое освещает его и которое исчезает вместе с ним, становясь прошлым-будущим.
Огородник может решать, что хорошо для моркови, но никто не может решать за другого, что есть благо.
Человек обречен на свободу.
У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может.
Под экзистенциализмом мы понимаем такое учение, которое делает возможной человеческую жизнь и которое, кроме того, утверждает, что всякая истина и всякое действие предполагают некоторую среду и человеческую субъективность.
Я всегда могу выбрать, но я должен знать, что даже в том случае, если я ничего не выбираю, я тем самым все-таки выбираю.
Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния.
— это гуманизм.
Я сам своя свобода.
Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь самую книгу.
21 июня 1905 года – 15 апреля 1980 года