Геннадий Иванов
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ (1875-1926)
«Жизнь и творчество великих писателей»
http: //www.bibliotekar.ru/pisateli/76.htm
Рильке в России издается мало, хотя, мне кажется, его надо не только широко издавать, но и как-то особенно чутко и основательно преподавать в наших учебных заведениях, особенно гуманитарных. Ведь Рильке - великий европейский поэт - своей духовной родиной считал Россию. На закате своих дней он писал о России:
"Она сделала меня тем, что я есть; внутренне я происхожу оттуда, родина моих чувств, мой внутренний исток - там..."
Изучая Рильке, мы лучше поймем самих себя, потому что этот гениальный поэт увидел, что называется - со стороны, все самое лучшее и сокровенное, что есть у нас, - и пронзительно сказал об этом.
Признание нередко приходит к поэту только после смерти, но в этом случае оно пришло довольно рано, а умер Рильке уже всемирно известным поэтом, его провозгласили одним из величайших людей (может быть, вторым после Гёте), писавших на немецком языке.
Творчество Рильке принято относить к австрийской литературе Это вроде бы так, ведь родился поэт в Праге, тогда это была территория Австро-Венгрии, он был подданным австрийского императора Но по существу его мало что связывало с Австрией Если проследить его корни, то Рильке-поэт - выходец из провинциальной ветви немецкой языковой культуры, которая развивалась в тогдашней Богемии (нынешней Чехии). Он подключился к сугубо интеллигентской, так называемой рафинированной литературе Праги - для нее были характерны романтизм, культивирование старой Праги с ее кладбищами и соборами, мостами, статуями, склонность к ирреальному, к фантастике Эта ветвь дала таких писателей, как Кафка, Верфель, Мейринк, Макс Брод. Здесь истоки первоначального Рильке. Потом он будет жить в крупнейших европейских городах, изучит европейскую культуру - познакомится с Роденом и Сезанном, будет писать о них статьи, узнает Париж, узнает его и с мрачной стороны, и как столицу современного искусства, огромное художественное впечатление окажет на него датский писатель Йене-Петер Якобсен.
Одним словом, пройдя глубокий курс европейского образования, Рильке придет к мысли, что в Европе ему недостает чего-то самого главного для него как для художника и мыслителя. Это главное он найдет в России, в Боге и в одиночестве
Однажды я задумался, почему Анна Андреевна Ахматова, читая европейских поэтов в подлиннике, мало кого из нихперевела на русский, а вот Рильке перевела, и перевела тогда, когда еще перевод не стал для нее повседневной литературной работой, в 1910 году Она Перевела "для себя" его стихотворение "Одиночество" еще в молодости:
святое мое одиночество - ты! И дни просторны, светлы и чисты, Как проснувшийся утренний сад. Одиночество! Зовам не верь И крепко держи золотую дверь, Там, за нею, желаний ад.
Этот мотив оказался ей близок. В этот период Ахматова искала свою дорогу в поэзии, искала сосредоточенности, чтобы не стать эпигоном каких-то известных поэтов, и одиночество было для нее насущным символом этой сосредоточенности. Для Рильке - тоже.
Он отринул европейский практицизм и бездуховность, считал, что это - тупик. Вспомним, что в это время появляется книга "Закат Европы" Шпенглера. А Рильке тогда писал: Господь! Большие города Уже потеряны навеки. Там злые пламенные реки Надежды гасят в человеке, Там время гибнет без следа...
непосредственным толчком к поездке послужило знакомство Рильке с уроженкой Петербурга Лу Андреас-Саломе, которая, как все отмечают, сыграла большую роль в духовном развитии поэта. Одно время она была близка к Ницше, написала о нем монографию. Л у сотрудничала в журнале "Северный вестник", где она опубликовала (впервые на русском языке) рассказ Рильке. Именно Лу подвигла поэта на поездку в Россию.
В Москву Рильке приехал в канун Пасхи. Он остановился в гостинице, которая окнами выходила на Иверские ворота Кремля. Он был поражен толпами народа, стекавшимися к часовне (которая была потом взорвана, а сейчас, слава Богу, опять восстановлена). Здесь находилась знаменитая икона Иверской Божией Матери. По признанию поэта, в первый же день его охватило восторженное чувство от России.
На другой день Леонид Пастернак (отец Бориса Пастернака) проводил Рильке к Льву Толстому. Потом было знакомство с Репиным, о чем потом Рильке писал Ворониной: "Вот видите, этот Репин - опять-таки русский человек. А все настоящие русские - это такие люди, которые в сумерках говорят то, что другие отрицают при свете. Ваш язык для меня - лишь звук, но я и не собираюсь подыскивать для него какой-либо смысл; есть такие часы, когда сам звук становится и значением, и образом, и словом. И я теперь знаю, что такие часы - русские и что я их очень люблю".
Русские впечатления лягут в основу книги Рильке "Часослов". С этой книги начнется слава поэта.
Рильке много путешествовал по России, знакомился с людьми. Уехал. А через десять месяцев опять сюда вернулся. Изучал русский язык. Написал статью "Русское искусство". Читал в подлиннике стихи Тютчева и Фета, перевел две "Молитвы" Лермонтова, стихотворение 3. Гиппиус, стихотворение Фофанова. Он даже перевел на немецкий чеховскую "Чайку".
землю и писал стихи. Это было то, о чем мечтал сам Рильке. Убегая от омертвевшей европейской цивилизации, от своего разочарования в католичестве, он приближался к истинно духовному, ему становились близки люди, исповедывающие православие. На урбанизированном Западе ему не хватало непосредственного религиозного чувства. Он даже хотел переселиться с семьей в Россию насовсем. Но этому не суждено было сбыться.
Рильке часами беседовал с Дрожжиным о Боге, они бродили по болотам, по берегам Волги... В своем дневнике Рильке записал: "На Волге, на этом спокойно катящемся море быть дни и ночи, много дней и ночей. Широкий-широкий поток, высокий-высокий лес на одном берегу, и низкая луговая равнина на другом, и большие города там не выше хижин или шалашей. Заново переосмысливаются все измерения. Постигаешь, что земля необъятна, вода - нечто необъятное и необъятно прежде всего небо. Что я видел раньше, было только изображением земли и реки и мира. Но здесь это все само по себе. Я словно воочию видел сотворение мира; смысл всего - в немногих словах, мера вещей - в руках Создателя".
В "русской" книге "Часослов" (подзаголовок - "Книга монашеской жизни"), в этой книге молитв и вечных вопросов к Богу, поэт прежде всего выразил творческое начало Создателя:
Ты - колесо, вращающееся вкруг меня, Ты - старец с закопченными власами, Невидимый, который до сих пор Стоит у наковальни и в ладонях Натруженных кузнечный молот держит.
(Перевод В. Сухановой)
"Если говорить о народах, как о людях, которые находятся в процессе развития, то можно сказать: этот народ хочет стать солдатом, другой - торговцем, третий - ученым; русский народ хочет стать художником", - писал он.
Рильке издаст много книг, напишет глубокие статьи о художниках и скульпторах, будет путешествовать по Африке, у него будет несколько захватывающих романов с женщинами, он будет жить в замках, много чего у него будет в жизни, но на закате дней своих в одном из писем он напишет: "Решающим в моей жизни была Россия... Россия стала в определенном смысле основой моей жизни и мировосприятия".
Во многих его произведениях звучат русские реминисценции - и в самых знаменитых его "Сонетах к Орфею" или в "Дуинских элегиях". "Дуинские элегии" - это реквием по человеческой цивилизации. "Сонеты к Орфею" - попытка увидеть спасение мира в творческом проявлении Господней воли.
Одним из любимых сонетов Рильке бьш так называемый русский сонет:
Преподал тварям ты слух в тишине.
Воспоминание о весне.
Вечер в России. Топот коня.
Скачет жеребец в ночную тьму,
Волоча за собою кол.
Ветер гриву его расплел,
К разгоряченной шее приник,
Врастая в этот галоп.
Как бился в конских жилах родник!
Он пел, и он слушал. Сказаний твоих
Круг в нем замкнулся. Мой дар - мой стих.
(Перевод В. Микушевича)
Рильке умер от лейкемии в клинике Валь-Монт на берегу Женевского озера в самый канун Нового 1927 года. 2 января его похоронили в Рароне. В XX веке на Западе не проходило и года, чтобы не выходили книги о Рильке. Пора и нам лучше его узнать. Тем более что когда-то он собирался навсегда поселиться в России.