Приглашаем посетить сайт

Седова Е. С.: "Привидения" Г. Ибсена и "Священное пламя" С. Моэма: проблема типологии.

Е. С. Седова (Челябинск)

«ПРИВИДЕНИЯ» Г. ИБСЕНА И «СВЯЩЕННОЕ ПЛАМЯ» С. МОЭМА:
ПРОБЛЕМА ТИПОЛОГИИ

Пограничные процессы в литературе и культуре:

посвященной 125-летию со дня рождения
Василия Каменского (17–19 апр. 2009 г.)
/ общ. ред. Н. С. Бочкарева, И. А. Пикулева;
Перм. ун-т. – Пермь, 2009.

Проблема типологических связей в творчестве двух драматургов – норвежца Ибсена и англичанина С. Моэма – проявляется на разных уровнях: жанра, тематики и проблематики, характерологии, стиля.

Писателей роднит обращение к актуальным проблемам социального, морально-этического, психологического и философского толка. Судьба каждого героя вписывается художниками в общечеловеческий контекст. На типологическое сходство между Ибсеном и Моэмом указывают некоторые исследователи: Дж. С. Филден, А. А. Гозенпуд, Ю. И. Кагарлицкий, В. М. Паверман. Многие из них сходятся в суждении о том, что «ибсенизм» Моэма заключается в пристальном внимании к женской теме. Отсюда большое разнообразие женских образов на страницах ибсеновских и моэмовских пьес. В критических работах вышеназванных ученых несколько пунктирно обозначены параллели между героиней драмы Г. Ибсена «Кукольный дом» (1879) Норой Хельмер и персонажами таких произведений Моэма, как: Нора Марш («Земля обетованная», 1913), Элизабет Чампьон-Чини («Круг», 1919), Констанс Миддлтон («Верная жена», 1926) и Чарлз Баттл («Кормилец», 1930). Поясним, персонаж-мужчина попадает в этот список не случайно: по замечанию Дж. С. Филдена, в «Кормильце» Моэм переписывает драму «Кукольный дом», «адаптируя» ее для ХХ в. и «звонит в освободительный звонок для мужей, которые стали в своих семьях ломовыми лошадями (pet-workhorse husbands)» [Fielden 1961: 149]. Основанием для обозначенной типологии характеров является интересующая обоих драматургов проблема становления личности, обретение ею внутренней свободы и независимости. Заметим, что подробного сравнительно- сопоставительного анализа произведений в критике не обнаружено. Есть лишь указания на существующие параллели, но без развернутой аргументации (см. об этом в источниках: [Fielden 1961: 149], [Гозенпуд 1967: 70], [Кагарлицкий 1985: 225, 227], [Паверман 1997: 44, 50, 91]). То же можно сказать и о драмах «Привидения» Ибсена и «Священное пламя» Моэма, о «соприкосновении» которых есть небольшой комментарий В. М. Павермана в монографии «Драматургия В. Сомерсета Моэма» [Паверман 1997: 100]. Нам представляется интересным более подробно рассмотреть проблему типологии пьес Г. Ибсена «Привидения» (1881) и С. Моэма «Священное пламя» (1928).

Первое, что обращает на себя внимание – внешнее сходство ситуаций: страдающая мать возле безнадежно больного сына, но дается разная их интерпретация. Если в «Священном пламени» миссис Табрет пресекает мучения калеки-сына, то в «Привидениях» фру Альвинг поставлена перед нравственным выбором (быть или не быть «преступницей»?), хотя обе возможности для нее одинаково трагичны. Произведения могут быть рассмотрены как философско-психологические драмы. Их объединяет глубина психологического звучания, постановка нравственных, этических и философских проблем, таких как: видимости и сущности, личности и общества, прошлого и настоящего, расплаты за грехи отцов, прошлые ошибки и пр. («Привидения»); проблема жизни и смерти, эвтаназии, прошлого – настоящего – будущего, молодого и старшего поколений, иллюзорности жизни и пр. («Священное пламя»). Разница в том, что у Ибсена, в отличие от Моэма, преобладающей является социальная тенденция в произведении, связанная с критикой современности, норм и догм общепринятой морали, религии и т. д. В пьесе Моэма основной акцент сделан на характере взаимоотношений героев, истинная суть которых раскрывается в открытом противостоянии сторон в ходе расследования причин внезапной смерти главного героя – Мориса Табрет. Неожиданное происшествие заставляет всех «сесть и поговорить», что в итоге 1) вскрывает давно зревший внутренний психологический конфликт между няней Вейлэнд и женой Мориса Стеллой (няня обвиняет Стелу не столько в убийстве мужа, сколько в том, что она лишила ее смысла жизни: Морис был для нее «ребенком, другом, любовником и богом».

Причина ненависти няни Вейлэнд в том, что она видит в Стелле соперницу и ревнует ее к Морису как к мужчине. Ревность Стеллы несколько другая – «собственническая»); 2) обнаруживает скрытые до этого любовные треугольники (Морис – Стелла – Колин; Стелла – Морис – няня Вейлэнд); 3) раскрывает тайны дома Табрет (из прошлого: предыстория отношений Стеллы и Мориса, брак которых был основан на страсти, а не на любви; давнее увлечение миссис Табрет молодым офицером; в настоящем: любовная связь Колина и Стеллы, которые скоро станут родителями). Т. о., драма Моэма в жанровом отношении сложнее ибсеновской и представляет собой синтез жанров: детектива, мелодрамы и философско-психологической драмы. Следует отметить, что детективный сюжет идет дальше простого выяснения, кто виноват: писателю важно посмотреть в глубь вещей и событий, выяснить, причины содеянного. Здесь можно согласиться с Ю. Кагарлицким, который полагает, что «Священное пламя» было «попыткой создать своего рода философский детектив, где бы решался вопрос о том, что важнее – жизнь или счастье» [Кагарлицкий 1985: 230]. И действительно, смерть Мориса заставляет задуматься и над тем, и над другим.

бросив распутного мужа, бежала к любимому человеку – пастору Мандерсу, который заставил ее «смиренно нести крест», проявить покорность по отношению к общепринятым нормам религии и морали. Фру Алвинг согласилась вернуться к нелюбимому супругу – и именно результатом этого ее отказа от борьбы и явилось рождение неизлечимо больного сына в силу дурной наследственности. Попытки матери скрыть от всех распутную жизнь камергера Алвинга привели к тому, что она рано отослала сына из дому, оставила его в неведении о подлинном характере отца, тем самым ускорив процесс разрушения здоровья своего ребенка. Болезнь Освальда (“vermoulu”, червоточина в сердцевине, спровоцировавшая разжижение мозга) – результат столкновения героя с силами зла («Грехи отцов падают на детей» [Ибсен 1958: 504]).

В драме Моэма страдания Мориса – следствие случайного стечения обстоятельств (авиационная катастрофа). Детство Колина и Мориса не было омрачено разлукой с семьей, неведением об истинном характере их отца и пр. У их матери, как и у фру Алвинг, тоже есть тайна: когда-то она была безумно влюблена в молодого офицера, работавшего с ее мужем в полиции (как догадывается читатель, это майор Ликонда, давний друг семьи Табрет), но не поддалась любви. Прошлое Милдред овеяно романтикой, в то время как история Элене представлена более чем реалистически: героиня вынуждена была подчиниться обстоятельствам, согласившись «смиренно нести крест» –жить с нелюбимым мужем. Ее трагедия в том, что она чувствует собственную ответственность, она подчиняется общепринятому и вскоре разочаровывается. Миссис Табрет, напротив, не жалеет о своем решении остаться с супругом. Ее рассказ о прошлом имеет аналогию в настоящем – связь Колина и Стеллы – с той разницей, что Стелла, в отличие от Милдред, свернула с пути добродетели, на что у нее были свои причины: она никогда не любила Мориса, у них не было детей и, наконец, она не ощущала себя желанной женщиной. В настоящем героев пьесы «Священное пламя» нет «привидений» из прошлого. Рассказ миссис Табрет важен в том плане, чтобы подчеркнуть принципиальную разницу между ее ситуацией и ситуацией Стеллы и Колина: «Я сопротивлялась и поэтому знаю, что такое боль. Я чувствую, что я имею право простить тех, кто был менее добродетельным или, возможно, более мужественным, чем я» [Maugham 1955: 304].

В драме Моэма нет того трагизма, который показывает Ибсен, чьи герои оказываются во власти «привидений» – из прошлого и настоящего. Весь мир для фру Алвинг оказывается заполненным пережитками старого, которые душат все живое. «Выходцев с того света» она видит повсюду (в газетах, догматах церковников и т. д.). Первое «привидение» является в виде курительной трубки отца, которую нашел Освальд; затем в виде порции портвейна чуть большей, чем ему позволено; и, наконец, в попытке молодого Алвинга соблазнить служанку Регину, которая оказывается его сестрой. Отсюда смысл названия пьесы – отражение прошлого в настоящем.

Ошибка Элене (и как следствие – трагедия) в покорности, нежелании идти «против течения». Гибелью сына она расплачивается за капитуляцию перед «привидениями», когда внешнее благополучие и «успокоенность» на самом деле скрывают мучительное существование и «замаскированную пропасть». Героиня оказывается перед лицом страшного выбора: выполнить или не выполнить мольбу Освальда и помочь ему уйти из жизни. Финал пьесы открытый. По верному замечанию В. Адмони, «пьесы Ибсена кончаются там, где только начинается настоящая, окончательная борьба, где должно произойти подлинное испытание сил героя, то есть там, где могла бы начаться еще одна новая пьеса» [Адмони 1956: 203].

В пьесе Моэма образ матери лишен величия фру Алвинг. Милдред сама отравила сына, чтобы избавить его от физических и нравственных страданий и даровать счастье молодым Стелле и Колину, которые собираются стать родителями. Между миссис Табрет и Морисом был давний уговор, согласно которому она поможет сыну уйти из жизни, если он почувствует, что его жизнь стала невыносима. Решение прекратить страдания Мориса именно сейчас Милдред приняла самостоятельно, когда поняла, что если он утратит иллюзию преданности и любви Стеллы, то потеряет все. Требовать от невестки самопожертвования она не могла, т. к. Стелла сделала все возможное для супруга: «Это была прекрасная иллюзия, которую он лелеял. Я любила его настолько сильно, чтобы позволить однажды разрушить все это. Я дала ему жизнь, я же ее и забрала. < … > Он был предан своим иллюзиям до конца» [Maugham 1955: 317-318]. Здесь также, как и в драме «Привидения», скрывается противоречие между внешним и внутренним. Отличие в том, что Ибсен переносит действие в социальный план и раскрывает проблему внутреннего неблагополучия современной действительности; Моэм углубляется в вопросы психологические: он сосредотачивает внимание на внешнем и внутреннем состоянии своего героя, который сломлен и переживает свою беспомощность и неудовлетворенность, скрывая это от окружающих. Смысл названия драмы (“The Sacred Flame”) заключается в том, что священное пламя – это символ человеческой жизни вообще. Flame – это и огонь, и пламя, и горение, и яркий свет (что можно соотнести с человеческой душой), и пыл, и страсть. Всю ответственность за «задувание» священного пламени Мориса взяла на себя миссис Табрет. Проблема преступления и наказания решается драматургом в гуманистическом ключе: Милдред оправдана, т. к. ее преступление было совершено во имя любви к сыну и ради будущего Стеллы и Колина ценой собственного тотального одиночества. Финал пьесы Моэма, в отличие от драмы Ибсена, не столь трагический и отличается завершенностью.

«Священном пламени» (тайны дома Табрет). Моэм строит сюжет своего произведения «стереоскопически», разворачивая его на глазах у зрителя и читателя (в этом проявляется эстетическое требование художника к драме). Пьеса Ибсена, напротив, представляет собой совершенный образец драмы с аналитической структурой, итогом которой является постепенное обнаружение тайн, их «вторжение» и тесное переплетение с настоящим, раскрытие истинного положение вещей. Подобное раскрытие-осмысление чаще всего происходит в форме диалога, как бы подытоживающего в углубленном анализе все, что было пережито и постигнуто героями, их подлинное и до известной степени неожиданное переосмысление своей прежней жизни и самих себя. В пьесе Моэма диалоги также занимают важное место (герои обсуждают проблемы философского, морально-этического свойства). Новаторство Моэма заключается в том, что драма «Священное пламя» была неким экспериментом писателя в области сценического диалога. Его персонажи говорили «литературно», «как если бы они могли подготовиться к этому заранее и умели выражать свои мысли точным и чистым языком» [Моэм 1992: 232]. Причиной тому является желание автора через речевую характеристику полнее раскрыть характеры.

Таким образом, проблема типологии произведений Г. Ибсена «Привидения» и «Священное пламя» С. Моэма проявляется через

1) внешнее сходство ситуаций, но их различное внутреннее «наполнение»;

2) интерес к женской теме (образы матерей, а также дополнительно у Моэма представлены сложные характеры Стеллы и няни Вейлэнд);

3) обсуждение на страницах пьес вопросов социального (больше у Ибсена, нежели у Моэма), морально-этического, психологического и философского толка;

«Привидения»; синтез жанров детектива, мелодрамы и философско- психологической драмы в «Священном пламени»);

5) наличие элементов аналитической композиции и новаторский «литературный» диалог в произведении Моэма. Несмотря на сходства и различия, рассматриваемые нами пьесы отражают актуальные проблемы общечеловеческого свойства и сложный мир межличностных отношений.

Список литературы

Адмони В. Генрик Ибсен. М., 1956.

Гозенпуд А. Моэм // Гозенпуд. А. Пути и перепутья. Английская и французская драматургия ХХ века. Л.; М.: Искусство, 1967. С. 65–74.

–1958. Т. 3.

Кагарлицкий Ю. И. Моэм // История западноевропейского театра. Т. 7. М.: Искусство, 1985. С. 215–232.

Fielden J. S. The Ibsenite Maugham // Modern Drama. Vol. IV. September, 1961. № 2. Р. 138–151.