Глава 6
СИСТЕМЫ ХАРАКТЕРОВ
Форсайты составляют не одну, а несколько систем характеров, которые соотносятся друг с другом. Реагируя на. рассмотренные ранее события политической, деловой, семейной и духовной жизни, они выявляют свои фамильные черты. Голсуорси неоднократно подчеркивает, что сильнее всего объединяет. Форсайтов собственническая психология. Многозначительным является и их твердый, несколько выдвинутый вперед подбородок. Эта черта внешнего облика может быть по-разному воспринята, но Голсуорси неоднократно отмечает, что форсайтский подбородок определенным образом ассоциируется с их непреклонностью и умением постоять за себя.
уже, Голсуорси много внимания уделяет формированию речи каждого персонажа. Не обладай они присущими им свойствами характера, интересами, всех действующих лиц форсайтского цикла — а их около двухсот — можно было бы различить по тому, о чем и как они говорят. Но все же не одно только слово, но и поведение каждого лица определяет его необычность. И Голсуорси неутомим в отыскании индивидуальных мотивов и путей действия для каждого Форсайта и нефорсайта.
Взять, скажем, группу, состоящую из трех престарелых сестер. Энн и Эстер так и остались старыми девами, а Джули, похоронив мужа, перебралась к Тимоти, чтобы там коротать свой век и по мере сил участвовать в обсуждении семейных новостей. Сестры были одинаково ограниченными леди. Жизнь без решений и событий, монотонная и бессодержательная, вызывала у них стандартные реакции, фразы, интересы. К тому же на каждой из них сказывался преклонный возраст: они часто высказывались невпопад. Когда Джеме припомнил о своем прогнозе относительно того, что Энн не протянет до осени, Эстер ему не возразила, но в мыслях ее пронеслось, что «на дворе был почти октябрь» (136,1) и, стало быть, сестра «протянула» дольше, чём предполагал брат, который оказался не прав, «но что пользы спорить: есть такие люди, на которых ничем не угодишь». Смехотворность невысказанной аргументации очевидна. Эстер ощущала, свое торжество над братом, который оказался неточным, но оба при этом продемонстрировали, что им все равно, по какому поводу проверять свои прикидки: то ли относительно наступления ненастной погоды, то ли о сроках смерти родной сестры.
Когда Энн умерла, то Эстер и Джули, которые при старшей сестре воздерживались от возражений, обе мысленно ее осудили. Безрассудство Энн состояло, по их мнению, в том, что она ушла от них «без единого слова, без малейшей борьбы» (135, 1). Как будто бы Энн должна была предупредить их о своей кончине!
Но выясняется, что при всей своей схожести старушки сильно отличались друг от друга. Эстер была молчальница, Джули, напротив, склонна к словесным изъявлениям сентиментальности. О том, что полнее всего характеризовало Энн, мы узнаем по описанию умершей: «Невыразимый покой делал это лицо еще более властным, чем при жизни; желтоватая чуть тронутая морщинами кожа обтягивала квадратные челюсти и подбородок, скулы, лоб с запавшими висками, заострившийся нос. Лицо Энн казалось теперь твердыней непобедимого духа, уступившего смерти и тщившегося даже в слепоте своей вновь обрести непобедимость, вновь стать на сторожевой пост, только что оставленный им» (137,1).
Голсуорси артистично «соединяет» черты напыщенного внешнего облика с особенностями форсайтского характера Энн. Но если о «властности» сообщается как о чем-то само собой разумеющемся, то о «твердыне непобедимого духа» говорится с уничтожающей иронией. Насмешка автора выражена в том, что пафосный и высокоторжественный стиль психологического портрета не вяжется с жалкой жизненной ролью умершей Энн. Но в еще большей степени «снятие» «властности» и «непобедимости духа» происходит в простом факте смерти этой женщины, в том, что на трупе. запечатлены лишь следы былой самоуверенности.
— принципы построения систем характеров в цикле.
Действие «Саги о Форсайтах» и «Современной комедии» охватывает период с 1886 по 1926 год. В рассказах временные рамки цикла намного расширены. Одна — меньшая — часть коротких повествований о Форсайтах характеризуется тем, что их сюжеты развиваются синхронно с сюжетами романов. Другая — большая — часть рассказов содержит предыстории персонажей, выступающих в первой трилогии о Форсайтах. В них повествуется о событиях, берущих начало в далеком 1821 году. Естественно, что одна система характеров не могла «покрыть» столь длительный промежуток времени (1821 — 1926), которое осмысливается в форсайтском цикле.
Сама по себе смена поколений на протяжении более чем столетней истории Форсайтов обусловливает, с одной стороны, наличие следующих одна за другой нескольких систем характеров, а с другой — известную их преемственность или взаимосвязь. Поколение старших Форсайтов не уходит сразу со сцены, так же как новое поколение не рождается в один день, в один год. Это означает, что некоторые характеры действуют и в «уходящих», и в идущих им на смену системах персонажей. В качестве примера можно указать на Сомса Форсайта, «соединенного» с тремя поколениями своей семьи. Поскольку Сомс — единственный, кто выступает в качестве действующего лица во всех шести романах, его роль в развивающихся системах характеров является доминирующей. Функции вымирающих представителей старшего поколения в романах «Собственник» и «В петле» так же весьма ответственны, но затем, по ходу их убыстренного старения и смерти резко теряют свое значение. Начиная с романа «Сдается в наем», повествование все интенсивнее вбирает в себя жизнь молодых Форсайтов: одна из глав этого произведения так и называется «Третье поколение».
Соединение двух судеб — Майкла Монта и Флер Форсайт — знаменует собой рождение одной из главных линий «Современной комедии». По нравственно-психологической сути это два характера, которые соединены скорее различиями, чем сходством. Флер эгоистична, Майкл желает служить людям. Флер мало тревожат судьбы Англии, Майкл постоянно думает о будущем своей страны. Флер не любит Майкла и не верна, ему, Майкл любит Флер и предан ей. В «Современной комедии» этот контраст никогда не перерастает в открытое столкновение, но сюжет наполняется неутихающим драматизмом. В скрытую коллизию втягиваются и другие персонажи — Сомс, Джон, Энн, Джун. Это придает ей всесюжетное значение в романе «Сдается в наем» и в рамках всей «Современной комедии». В такой же мере сказанное относится и к линии Флер — Джон, которая по контрасту связана с линией Флер — Майкл. Параллельно этой системе характеров и во взаимосвязи с ней развиваются линии Сомс — Аннет и Сомс — Ирэн. Первая из них лишена какой-либо напряженности с самого возникновения, а вторая — вначале остро конфликтная — постепенно теряет свое значение, никак не влияя на события, после того, как обнаружилась невозможность женитьбы Джона на Флер. Но эта линия не иссякает полностью — ее наличие прослеживается в неодолимых воспоминаниях Сомса Форсайта, в его внутренней жизни.
Для того чтобы показать, насколько мало Аннет интересует Сомса, автор вводит новый персонаж — бельгийского аристократа Профона, человека легкомысленного, щедрого, увлекающегося из праздности. Его ухаживание за Аннет вызывает у Сомса легкое раздражение и отвращение, но он не выставляет за дверь этого смешного ловеласа.
«Современной комедии» играет немаловажную роль. Благодаря «вставке» Профона в сюжете интенсивнее выдвигается на первый план система энергично действующих характеров Майкл — Флер — Джон. Этой же цели служит «притухание» системы Сомс — Ирэн, о существовании которой свидетельствуют только переживания Сомса.
С другой стороны, показательно также, что во многом инерционная деятельность Сомса Форсайта в Обществе гарантированного страхования, напоминающая прежние времена, в известной мере противопоставлена ультрасовременной парламентской и филантропической активности Майкла Монта. Это также свидетельствует о выдвижении на авансцену молодого поколения.
В несколько более узком плане инициатива тех, кто пришел на смену «викторианцам», воплощается, в серии сцен, раскрывающих светскую жизнь Флер и ее среды. Приемы, которые устраивает Флер и близкие ей аристократки («Серебряная ложка», «Лебединая песня») являются полной противоположностью сборищам Форсайтов старшего поколения. Коллекционирование знаменитостей, оформление особняка в расчете на то, чтобы прославить свой художественный вкус, неизбежные интриги — все это в какой-то мере обнажает жалкие усилия «выскочки» Флер возродить аристократические традиции ушедших в далекое прошлое времен.
Собрания стариков Форсайтов («Собственник», «В петле») дают представление об их деловитости, нескрытой алчности и стремлении выступать сообща. Их беседы совсем не похожи на диалоги во время званых обедов и вечеров, устраиваемых Флер. Впрочем. автор улавливает не только контраст, но и нечто общее в поколениях: и молодые и старые Форсайты полны самомнения.
Реакция Форсайтов на всеобщую забастовку уже достаточно освещена.. Рассматривая это событие как фактор, во многом определяющий композицию «Лебединой песни», следует отметить, что, социальная борьба на какое-то время «отодвинула» на второй план отмеченные системы характеров и выдвинула на авансцену новую систему характеров — все молодое поколение Форсайтов и их среду. Эта классовая слитность, как отмечалось, имеет различные обоснования: политические, нравственные и психологические и подразумевает разную степень осознанности в действиях. Но она налицо, и это пример того, как властно время регулирует системы характеров. Но персонажи форсайтского никла — не марионетки, которыми распоряжается внешняя сила: они, в свою очередь, формируют противоречивую действительность XX века, свое время.
«Собственнике» указанную функцию выполняет Робин-Хилл, понимаемый не только как местность и вилла, но и как весь процесс создания эстетической ценности и борьбы вокруг нее и за нее. Дом Тимоти на Бэйсуотер-Род и — в меньшей степени — дома Сомса, Джемса и Джолиона, в свою очередь, — пространства, в которых происходит «нагнетание» форсайтских интересов. Пространство в этих особняках сливается со временем, поскольку оно выступает как знак действующей социальной общности. Но это слияние не означает полного поглощения одного другим. Так, в «Последнем лете Форсайта» Робин-Хилл и окружающая его местность, выступают как гармоническое целое, которое определяет умонастроение Джолиона старшего и Ирэн, то есть «их» время. В сцене суда над отсутствующим Босини Робин-Хилл ощущается лишь как некий результат творческой деятельности, соотносимой с финансовыми и правовыми нормами.
В романе «В петле» англо-бурская война как символ переломного времени вторгается в оцепенелое пространство — дом на Бэйсуотер-Род и приводит его в «движение».
«Современную комедию», размышляют о том, по какому пути идет Англия к своему будущему. Эти раздумья не «умещаются» в точно очерченные объемы ,дома, усадьбы, города. Их пространство — вся страна, весь мир. Речь идет не о, глубине политического анализа — ни Майкл, ни Сомс не могли видеть дальше своего горизонта, важно подчеркнуть, что время определяет размеры осмысливаемой действительности.
Но кроме того, этот процесс указывает и на некоторые растяжения в системах характеров. В форсайтском цикле отдельные персонажи не раз бывают предоставлены самим себе, не раз выключаются из сферы открытых сражений и общений, чтобы каждый наедине с самим собой взвесил свои шансы на успех и оценил возможности партнера или соперника. Внутренний монолог и несобственно-прямая речь выражают время уединения. Такие явления, как стягивание или растяжение, разрыв системы характеров наблюдаются не только в форсайтском цикле. Голеуорси использует общепринятый в литературе способ монтажа. Джойс в «Улиссе» и особенно в «Поминках по Финнегану» исходит из установки, что мир в основе дробен, хаотичен, а там, где он обнаруживает тенденцию к организованности и логике, он безобразен и враждебен всему нестандартному; личностному, творческому. Такая концепция действительности реализуется в принципиально фрагментарном повествовании, которое обнаруживает и выражает связи характеров только пунктиром. Джонс тяготеет к такому изображению, которое претендует на анализ вневременного или всевременного состояния мира, и чтобы преодолеть хаос впечатлении о хаосе явлений, он вводит миф как организующую силу художественной реальности. Миф Джойса не предстает как система действий, генетически восходящая к архетипу (Улисс, Дедал). Миф Джойса выступает лишь в потоке ассоциаций, возникающих у писателя при сопоставлении его персонажей с типами, которые порождены античным сознанием.
Мир Голсуорси не хаотичен. Он особым образом организован, и в нем действуют закономерности. Системы характеров форсайтского цикла в их многосторонне обусловленном взаимодействии воплощают упорядоченную, хотя и противоречивую социальную структуру эпохи. Но показательно, что сопоставление «Улисса» и обеих трилогий Голсуорси, произведений со столь различным наполнением, ведет к установлению некоторой общности между этими двумя английскими писателями XX века.
«Улисс», и романы Голсуорс и отражают несовершенство, кричащую дисгармонию человеческого жизнеустройства, в котором жестокость и гуманная цивилизация не исключают, а подразумевают существование друг друга. Голсуорси, воспроизводя не статические, а динамические системы характеров, отвергает фрагментарность художественного» мышления.
В форсайтском цикле все наполнено движением: имеет место образование новых систем и отмирание старых. Частично смена лиц и целых поколений обусловлена возрастными границами, частично — изменением угла зрения художника.
Наряду со временем постоянно действует ещё одна сила, формирующая системы характеров — художественное сознание автора. Голсуорси, отражая реальную действительность, не лишает себя права особым образом группировать события и персонажи, а также показывать процесс становления и проявления личности. Он, например, воспроизводит в трилогиях детство Джона, Холли и Джолли Форсайтов, а Флер предстает перед нами уже сформировавшейся девушкой. В рассказе «Зыбучие пески времени, 1821 — 1860» запечатлено детство Джолиона младшего, а в «Крике павлина» — юношеская влюбленность Сомса Форсайта. В романах оба они выступают как представители среднего поколения семьи. Старшие Форсайты изображены в процессе умирания, а их молодость «вынесена» в рассказы. Благодаря такой компоновке Голсуорси добивается концентрации материала в соответствии с той сверхзадачей, которую он поставил перед собой: показать форсайтскую Англию перед лицом противоречий новой эпохи и выявить ее социально-нравственную исчерпанность.
Отдельные персонажи выступают в нескольких системах характеров. Это позволяет автору соединить эти системы. Действующие лица постоянно оценивают друг друга и самих себя. Они анализируют отношения, возникающие между ними, и таким образом, помимо авторских характеристик, выявляющих логику событий и взаимодействии, возникает несколько иных точек зрения. Эта «внутренняя, подсветка» дает представление о психологии персонажей и одновременно связывает системы характеров.
Флер не задумывается о том, как ее воспринимает и оценивает свекор Лоренс Монт. Между тем отец Майкла, ехидно высмеявший увлечение сына социалистическими идеями, оказался не менее меток в оценке невестки. Он был достаточно респектабелен, чтобы свое мнение оставить при себе. Но коль скоро его мысль стала художественной реальностью, воплощением раздумья, она «соучаствует» и в формировании облика Флер, и в определении той системы характеров, в которую «входит» дочь Сомса Форсайта. Лоренс Монт размышляет: «Очень мила, удивительно привлекательна! И знает это сама! С кем только она не знакома! Львы и тигры, обезьяны и кошки — ее дом стал просто зверинцем для всяких больших и маленьких знаменитостей. Есть в этом что-то неестественное» (8, 3). Баронет мыслит парадоксами. Он признает, что Флер необычайно обаятельна, но не может отказать себе в презрении к ней: он полагает, что она поступает вопреки его понятиям о «естественном», то есть принятом в его среде поведении. Голсуорси оценивает жизнь Флер и глубже, и строже. Он выявляет истоки неугомонности и. суетливости Флер, анализирует ее духовный кризис. Тем не менее точка зрения Лоренса Монта по-своему содержательна, характеризуя и этого персонажа, и то, как воспринималась Флер в ее среде. Невысказанные парадоксы свекра кое в чем мало отличались от оскорбительной оценки, которую дала Флер ее противница: «Выскочка». Сомс Форсайт с помощью суда надеется доказать, что это клевета. Голсуорси с тщательностью анатома воспроизводит весь спектр оценок, тем самым создавая представление о сложности и противоречивой взаимосвязанности системы характеров, в которую входит Флер.
обобщение — «молодые девушки остались такими же, какими были всегда» (520, 2). Он надеется, что Флер разделит его точку зрения, а она в ответ задает ему обескураживающий вопрос, содержащий и оценку Профона: «Вы так хорошо их знаете?» Далее Уинифрид придает дискуссии чисто форсайтскую «конкретность», отмечая, что манеры молоденьких продавщиц и заводских работниц «просто бьют В глаза» (521, 2). Затем Профон, настаивая на своем и отвечая на возражение Имоджин, тоже ввязавшейся в спор, указывает, что нравственность девушек не поколебалась, «но только теперь у них больше возможностей» (521, 2).
После этого изречения количество лиц, несогласных с Профоном, резко возрастает. И среди них... автор, который устами повествователя едко характеризует замечание бельгийца как «замаскированно-циническое». Имоджин отвечает Профону легким смешком, ее супруг Джек Кардиган, человек немногословный, только раскрывает рот от изумления. Сообщается также, что Сомс с присущей ему сдержанностью ответил да слова Профона «скрипом кресла». И только Уинифрид, питавшая слабость к «забавному» бельгийцу, с притворным возмущением возразила: «Какой вы злой, Проспер!» Конечно, все жесты, и реплики формируют почти единодушную оценку чужестранного изрекателя истин. Но кроме того, в этом мелком бурлении мнений вырисовывается некая общность Форсайтов. И это впечатление создала у нас «внутренняя подсветка» — не только открытое, но и замаскированное выражение мнений действующих лиц друг о друге.
Автор форсайтского цикла создает подвижную панораму действительности, в полной мере используя возможности, которые ему открывает им же избранный жанр. Если временные и пространственные границы одного романа жестко предопределяют размеры системы, то цикл романов и рассказов оказывается более вместительным. Он включает в себя множество ответвлений от главных сюжетных линий и переходов от настоящего к прошлому и будущему.
Непосредственно в трилогиях мы наблюдаем, как полицентрическая композиция романов чередуется с моноцентрической композицией интерлюдий. Эти маневры системами характеров позволяют автору сочетать широкую панораму с камерным этюдом и глубинные социологические анализы — с проникновением в частную и интимную жизнь персонажей.
Так, англо-бурская война («В петле») и всеобщая забастовка 1926 года («Лебединая песня»), сопряжение с этими событиями всего уклада жизни Форсайтов потребовали развернутого романного повествования. В противовес этому безоблачное детство Джона и идиллия в отношениях Ирэн и Джолиона младшего «охвачены» интерлюдией «Пробуждение».
специфику отдельного текста. Отдельные части огромного комплекса не только составляют целое, но и формируют некую относительную завершенность произведения.
Так, название каждого из шести романов концентрирует в себе его идейный субстрат, то, что. вытекает из всей совокупности действий, настроений, интересов, раскрытых в данной части форсайтского цикла. Некоторые из заглавий имеют более широкий — символический — смысл, выражающий и суть романного сюжета, и типическую особенность самой английской действительности.
Скажем, «Собственник». В романе всесторонне раскрыта психология Форсайтов, яростная защита их социальных позиций, выработанная ими система оценок и ориентирования в обществе. Было бы ошибочно считать, что это роман только о Сомсе Форсайте, хотя он — главное действующее лицо. Это картина жизни всей семьи, которая во всех ситуациях руководствуется единственным мерилом ценностей — собственностью — и добивается ее наращивания. Вместе с тем заглавие романа указывает на ту жизненную первооснову художественного мира, которая неизменно омрачает сознание писателя своей кричащей дисгармонией. В «Собственнике» можно видеть фундамент всего цикла, изначальное осуждение определенного типа социальных отношений.
В «Лебединой песне», последнем, завершающем. романе форсайтского, цикла, запечатлен крах всех попыток установить баланс сил в собственническом обществе — и борьбой, и реформами. Уходя из жизни, старшее и среднее поколения Форсайтов оставляют своим наследникам Англию обострившихся противоречий, тревог, неизбежных потерь. Но что означает заглавие романа? Не относится ли оно к последнему порыву Сомса Форсайта, который своей смертью одновременно спас Флер и картину — творение нетленного искусства? Не означает ли «Лебединая песня» завершение всех попыток Майкла Монта внести разумный порядок в мир, разъедаемый противоречиями? Не есть ли всеобщая забастовка напоминание о неизбежной катастрофе, которая угрожает форсайтской Англии — ведь старый Лоренс Монт сказал, что больше всего следует опасаться революции? Или, быть может, автор имел в виду последний порыв любви Флер?
Однозначного ответа на поставленные вопросы сюжет романа не дает. По всему видно, что заглавие «Лебединая песня» многозначно. Оно настолько соотносимо со всеми сюжетными линиями, что вырастает до символа. Но то же можно сказать о названиях всех романов. Эти названия указывают на художественную специфику романов и аспект анализа социальной и нравственной жизни.
«В петле». В романе «Сдается в наем» показана смерть Тимоти, последнего из тех, кто воплощал старшее поколение Форсайтов. Сомс сокрушается по поводу того, что больше не будет функционировать форсайтский центр — дом на Бэйсуотер-Род, где некогда жил Тимоти с тремя сестрами. А в композиционном плане кончина Тимоти исчерпывает действие системы характеров, которая во многом определила дух всей «Саги о Форсайтах».
Исчерпанность некоторых систем характеров (этот процесс охватывает и последствия смерти Босини, Джолиона старшего и Джолиона младшего, а также Джолли, погибшего на войне) «компенсируется» появлением новых систем характеров в рассмотренных ранее романах (Флер — Майкл, Флер — Марджори Феррар, Сомс — Общество гарантированного страхования). Это придает отдельным романам особый колорит содержания и воплощает движение времени.
Форсайтский цикл в этом смысле отличается от «Будденброков» Т. Манна и «Семьи Тибо» Роже Мартен дю Гара. Он ближе к сериям романов и рассказов У. Фолкнера о жителях Йокнапатофы и Джефферсона — Сарторисах, Сноупсах, де Спейнах, Компсонах и других персонажах, воплощающих американский Юг, Соединенные Штаты и нечто большее, чем одну страну. Как и Фолкнер, Голсуорси строит цикл, стремясь к тому, чтобы каждый роман и рассказ были двулики: с одной стороны, они должны быть многими нитями связаны с другими произведениями, составляющими целое, а с другой — весь арсенал композиционных средств должен обеспечить каждому тексту художественную завершенность.
* * *
«Саге о Форсайтах» и «Современной комедии». Поначалу «сага» воспринималась в чисто пародийном смысле — как сказание о жизни, начисто лишенной героического начала — в противовес средневековым повествованиям о деяниях героев. Затем, когда появилась «Современная комедия», не только внутреннее содержание первой трилогии, но. и ее заглавие приобрели более широкий историко-философский смысл. Даже весьма ограниченное в пределах собственнических интересов процветание Форсайтов имело своей изнанкой трагедию народных низов: Таким Образом, викторианское восхождение Форсайтов означало столь же неизбежные кризисы их социальной структуры в будущем. Столь же несомненна и безвыходность их порабощения тем, что они считали подвластной им силой — собственностью. В этом и состояла «комедия». Так в общеструктурном плане «Современная комедия» подготовлена «Сагой о Форсайтах».
из художественного анализа форсайтских судеб и всей переломной эпохи, сами по себе масштабны, значительны и вызывают устойчивый интерес к Голсуорси. Но по-видимому, неиссякающее внимание к его романам и рассказам имеет и другие основания. В самом деле, почему история Форсайтов приковывает к себе читателя столь настойчиво и долго, что возникает вопрос, есть ли другое творение английской литературы, столь же влиятельное в XX веке, веке кино, телевидения и радио?
Тайна популярности Голсуорси, надо полагать, кроется в том, что он достиг редкой гармонии отдельного и общего, когда эстетическая глубина и красота целого цикла исподволь подготавливаются каждым эпизодом, каждой, словесной краской. Вот почему чтение истории Форсайтов доставляет не только огромную радость познания мира, но и радость «складывания» эстетических наблюдений в общее представление о совершенстве художественной мысли Голсуорси.
Приобщаясь к классике, читатель, незаметно для себя, сам становится творцом, конструктором мира, впер вые созданного художником.